Андрэ Моруа - Из Жизни людей
- Это невозможно, однако это случилось,- отрезала я.
И в это мгновение откуда-то сверху, наверное со второго этажа, послышался плач и крики. "Дети!"-подумали мы одновременно. Джон Грэхэм выскочил из постели и босиком бросился к двери - к своей двери. Он открыл, плач стал слышнее, кто-то закашлялся, потом я услышала громкий голос англичанина, перемежавшего проклятья со словами утешения. Я поспешила встать, чтобы посмотреться в зеркало. Лицо у меня было, как всегда, в порядке. Я поправила прическу, потом заметила, что моя ночная рубашка слишком открыта, и оглянулась, отыскивая халат. Но тут я вспомнила, что сбросила его в той половине комнаты, которая осталась во Франции. Так я и стояла, разглядывая себя в зеркале, когда за моей спиной раздался умоляющий голос англичанина:
- Пойдемте, помогите мне!
- Конечно, конечно, - сказала я. - Но дайте мне сначала халат и туфли вашей жены.
Он протянул мне халат и повел в детскую. Детишки были великолепны, но у них оказался коклюш. Больше всего мучился самый младший, прелестный белокурый младенец. Я взяла его на руки, и он как будто меня признал.
Так мы провели в детской несколько часов в мучительном беспокойстве: он думал о своей жене, а я - о своем муже.
Я спросила, нельзя ли позвонить в полицию. Он попробовал, но оказалось, что телефон перерезан. Радио тоже не работало. Когда рассвело, мистер Грэхэм вышел наружу. Дети к тому времени заснули. Через несколько минут англичанин вернулся и сказал мне, что фасадом стоит полюбоваться. И он был прав! Неизвестный волшебник, сотворивший это чудо, видимо, хотел разделить пополам и сложить два дома одинаковой высоты, с примерно одинаковым расположением комнат, и это ему удалось. Но наш дом в Нейи был кирпичный, очень простой, с высокими окнами, обрамленными каменной кладкой, а английский оказался типичным коттеджем, выкрашенным в черную краску, с белыми дверями и наличниками, с широкими окнами "фонарями". Сочетание двух прямо противоположных по стилю половин производило весьма странное впечатление- вроде "Арлекина" Пикассо.
Я попросила мистера Грэхэма поскорей одеться и отправить во Францию телеграмму, чтобы выяснить судьбу его жены. Он ответил, что почта открывается только в восемь часов. Этот флегматичный увалень явно был неспособен даже представить, что в таких чрезвычайных обстоятельствах можно разбудить телеграфиста, не считаясь ни с какими правилами. Я настаивала, как могла, но все без толку. Единственное, что он мне отвечал, было:
- Почта открывается только в восемь утра.
Наконец, в половине восьмого, когда англичанин все-таки собрался выйти из дому, я увидела полицейского. Он с изумлением посмотрел на дом и вручил нам телеграмму от префекта парижской полиции: префект запрашивал, здесь ли я, и сообщал, что миссис Грэхэм жива, здорова и находится в Нейи".
Вряд ли стоит далее цитировать подробный рассказ мадам Мартэн: достаточно сказать, что миссис Грэхэм ухаживала за ее детьми точно так же, как мадам Мартэн заботилась о маленьких англичанах, что обе супружеские пары были очарованы знакомством и остались близкими друзьями до конца своих дней. Десять лет назад мадам Мартэн была еще жива...
Недостаток места, отведенного для этой главы, не позволяет нам подробно пересказать аналогичные случаи, приводившие человечество в изумление на протяжении всего августа.
Так называемая "серия составных домов" оказалась даже более массовой, чем "серия перемещений в пространстве". Более ста пар было перемешано аналогичным образом, и это стало излюбленной темой для романистов и киносценаристов. Широкой публике особенно пришелся по вкусу присутствующий в ней элемент некой причудливой фривольности. Кроме того, публику забавляли ситуации, когда - как это действительно имело место,- королева просыпалась в постели полицейского, а балерина - рядом с президентом Соединенных Штатов. Затем эта серия внезапно оборвалась, чтобы уступить место новым событиям. Все выглядело так, словно таинственные существа, забавлявшиеся вмешательством в жизнь людей, были капризны, непостоянны и быстро охладевали к своим забавам.
КЛЕТКА
В начале сентября незримые существа, могущество которых было к тому времени всем известно, почтили своим вниманием самых знаменитых ученых Земли. Двенадцать человек, в большинстве своем физики и химики, прославленные выдающимися достижениями, были одновременно похищены из различных городов наиболее развитых стран и перенесены на поляну в лесу Фонтенбло.
Группа подростков, приехавших сюда погулять, заметила нескольких пожилых людей, бродивших, как потерянные, по лужайке. Видя, что те находятся в затруднении, подростки хотели к ним подойти, чтобы предложить свои услуги, но вдруг с изумлением обнаружили, что им преграждает путь какая-то незримая, однако совершенно непреодолимая преграда. Они попытались ее обойти, сделали полный круг и убедились, что невидимое препятствие окружает поляну правильным кольцом. Несколько юношей узнали одного ученого - это был их профессор. Они окликнули его по имени, но тот, по-види-мому, ничего не слышал: звук тоже не проникал сквозь преграду. Знаменитые ученые оказались изолированными, словно звери в клетке.
Довольно скоро они, по-видимому, смирились со своим заключением. Снаружи было видно, как ученые лежат на солнышке, потом они достали из карманов клочки бумаги и принялись о чем-то оживленно спорить, испещряя листки математическими формулами. Один из юных наблюдателей сообщил обо всем происходящем властям, и к полудню в лес Фонтенбло начали стекаться любопытные зеваки К тому времени ученые уже проявляли беспокойство: все это были люди преклонного возраста. Они устало бродили вдоль незримой стены, что-то кричали, а когда убедились, что их не слышно, начали подавать знаки, чтобы им доставили еду.
Среди зрителей оказалось несколько офицеров, и одному из них пришла в голову блестящая, казалось бы, мысль: перебросить ученым продовольствие на вертолете. Часа через два в небе послышался рокот мотора, и летчик, искусно снизившись, сбросил пакеты с продовольствием точно над серединой поляны. Но, к сожалению, не долетев метров двадцати до земли, все пакеты словно повисли в воздухе. У круглой клетки оказалась плоская крыша из того же невидимого силового поля.
Когда начало смеркаться, пожилые ученые впали в отчаяние. Они показывали знаками, что умирают от голода и страшатся ночного холода. Но смущенные и обеспокоенные зрители ничем не могли им помочь. Неужели эти выдающиеся умы погибнут у них на глазах? - с тревогой вопрошали они друг друга.
При первых бледных лучах рассвета зрителям сначала показалось, что положение не изменилось, но затем, присмотревшись внимательнее, они обнаружили в центре "клетки" какое-то новое устройство Невидимая рука сделала так, что пакеты с продовольствием теперь раскачивались на веревке внутри клетки метрах в пяти от земли. Рядом с этой веревкой до самой земли свисал канат. Любой молодой человек без труда мог бы влезть по нему и достать пакеты, в которых была спасительная еда. Но, к несчастью, казалось весьма маловероятным, чтобы хоть один из почтенных ученых мужей был способен выполнить столь сложное гимнастическое упражнение. Зрители видели, как ученые подходили к канату, примеривались, словно пробовали свои силы, но дальше этого дело не двигалось.
Так прошел весь второй день. Наступила ночь. Зеваки постепенно разбрелись. Около полуночи один студент решил убедиться, не исчезла ли невидимая стена. К своему величайшему изумлению он обнаружил, что ничто более не преграждает ему путь. Он спокойно прошел на поляну и издал торжествующий крик. Жестокая сила, забавлявшаяся людьми целых двое суток, соблаговолила, наконец, выпустить своих пленников. Ученых согрели и накормили; к счастью, все они остались живы.
Таковы основные события того периода. В то время они казались необъяснимыми, но теперь мы знаем, что это был период экспериментов, проводимых на планете Уран.
Ниже мы приведем наиболее интересные, по нашему мнению, выдержки из трактата знаменитого уранианского ученого А. Е. 17 "Жизнь людей".
Читатель должен учесть, что нам приходилось подыскивать земные эквиваленты уранианских слов, поэтому перевод нельзя считать точным. Год на Уране длится гораздо дольше, чем на Земле, но мы постарались все данные перевести в единицы земного времени. Кроме того, ураниане пользуются для определения людей термином, приблизительно означающим "двуногие бескрылые", однако это излишне усложняет изложение, и мы всюду пишем просто "люди" или "обитатели Земли". Точно так же странное слово, которым они обозначают наши города, мы заменили термином "человеческий муравейник", который, по нашему мнению, достаточно точно передает сложившееся у инопланетных наблюдателей представление. И, наконец, читатель не должен забывать, что хотя ураниане и обладают сходными с нашими органами зрения, они не воспринимают звуков. Между собой ураниане общаются с помощью специального органа, состоящего из набора миниатюрных разноцветных светильников, которые вспыхивают и гаснут в различных комбинациях. Установив, что люди не имеют подобного органа, и не будучи в силах представить себе звуковую речь, ураниане, естественно, решили, что мы не способны обмениваться мыслями.
