Уильям Теккерей - Кэтрин
Если мисс Кэт - иначе Кэтрин Холл - была дерзка и неряшлива, то миссис Скоур была сущая карга; а все семь лет своего ученичества девочка находилась в безраздельной ее власти. Но, несмотря на то, что хозяйка была отменно скупа, завистлива, сварлива, а служанка нерадива и не склонна беречь чужие деньги, миссис Скоур спускала ей все - лень, нахальство, причуды, даже благосклонность мистера Скоура, и никогда и речи не заводила о том, чтобы прогнать ее из "Охотничьего Рога". Дело в том, что бог наделил мисс Кэтрин редкой красотой, и с тех пор, как слава о ней вышла за пределы округи, в харчевне отбою не было от посетителей. Случалось, фермеры, завернувшие по дороге с рынка, поспорят насчет лишней кружки эля, - но стоит Кэтрин появиться с кружками на подносе, и глядишь, эль выпит до капли и денежки уплачены сполна; или проезжий путешественник после ужина соберется в путь, чтобы к ночи добраться до Ковентри или Бирмингема, а тут мисс Кэтрин спросит, не развести ли огонь в комнате наверху, - и он тотчас решит заночевать в "Охотничьем Роге", хотя только что уверял миссис Скоур, что и за тысячу гиней не согласился бы отложить до утра свое возвращение домой. Да и в родной деревне у девушки было с полдюжины поклонников, которых просто честь обязывала пропивать свои гроши в заведении, где она жила. Ах, женщины, прелестные женщины! Какие твердые решения способны вы сокрушить одним пальчиком! Какие пороховые бочки страстей воспламенить одной искрой взгляда! Каким небылицам и несусветицам заставляете нас внимать, словно это святые истины или откровения великого ума! А самое главное - какое дрянное пойло умеете нам всучить, сдобрив его обещанием поцелуя; и мы сами, не моргнув глазом, называем эту отраву вином!
Шотландское виски в "Охотничьем Роге" было просто черт знает что такое, но благодаря улыбкам мисс Кэт оба бравых воина без отвращения и даже с удовольствием распили и вторую бутылку. Чудо свершилось почти мгновенно: только что капитан принялся ругать на чем свет стоит поданный ему напиток, хозяйку заведения, винодела и всю вообще английскую нацию, как в комнату вбежала Кэтрин и воскликнула (будто ослышавшись):
- Иду, иду, ваша честь; вы словно бы звали, ваша честь?
Густав Адольф присвистнул, уставился на девушку во все глаза и, совершенно ошеломленный ее красотой, вместо ответа лишь проглотил целый стакан виски.
Не так легко, однако, было сразить мистера Брока; он был тридцатью годами старше своего командира и за пятьдесят лет солдатской жизни научился с дерзким вызовом и уверенностью в победе глядеть в лицо любой опасности, будь то грозный враг или красивая женщина.
- Мэри, голубушка, - сказал сей джентльмен, - да будет тебе известно, что его честь - лорд; верней сказать, вроде как бы лорд, хоть он и дозволяет простому солдату, вроде меня, составить ему компанию за бутылкой спиртного.
Кэтрин, низко присев, отвечала:
- Не знаю, сэр, может, вам угодно шутить с бедной девушкой, военные это любят, но его честь и с виду похож на лорда, хоть, правду сказать, я ни одного живого лорда не видала.
- В таком случае, - осмелев, спросил капитан, - почему же тебе кажется, что я похож на лорда, красотка Мэри?
- Красотка Кэтрин, сэр... то есть просто Кэтрин, с вашего позволения.
Тут мистер Брок разразился громовым хохотом, стал уверять, вперемежку с божбой, что зря она поторопилась поправиться, и в заключение потребовал от нее поцелуя.
В ответ на это требование красотка Кэтрин попятилась от него в сторону капитана, как бы под его защиту, приговаривая вполголоса: "Ишь чего захотел, мужлан! Поцелуй, как бы не так! Уж если я бедная девушка..." - и так далее и тому подобное. На лице капитана отразилось негодование, вызванное то ли зрелищем оскорбленной невинности, то ли дерзостью капрала, вознамерившегося опередить его.
- Эй вы, мистер Брок! - гневно прикрикнул он. - Я не потерплю подобных вольностей в моем присутствии. Вы, кажется, забываете, что только по моей доброте сидите за одним столом со мной; как бы вам вместо вина не пришлось отведать моей трости! - Говоря это, он одной рукой покровительственно обнял стан мисс Кэтрин, а другую сжал в кулак и поднес к самому носу капрала.
Мисс Кэтрин, не желая остаться безучастной, снова низко присела со словами:
- Благодарю вас, милорд!
Но угроза Гальгенштейна не произвела, видимо, на Брока ни малейшего впечатления, да оно и понятно: ведь если б дело дошло до рукопашной, от графа в два счета осталось бы мокрое место; поэтому капрал лишь сказал миролюбивым тоном:
- Не гневайтесь, благородный капитан: Питер Брок знает, что для него, старого дурня, большая честь сидеть за одним столом с вами, а если я что сказал лишнего, сожалею.
- Не сомневаюсь, что сожалеешь, Питер, - и правильно делаешь. Но не бойся, дружище, если б я и ударил тебя, то не причинил бы особенной боли.
- Охотно верю, сэр, - сказал Брок, торжественно прижимая руку к сердцу; таким образом, мир был заключен и тут же скреплен соответствующими тостами. Мисс Кэтрин удостоила пригубить виски из стакана графа, чем, по уверению последнего, превратила его в нектар; и хотя девушка и слыхом не слыхивала о таком напитке, она сумела оценить комплимент и поблагодарила за него жеманной улыбкой.
Бедняжка впервые в жизни видела такого красивого и нарядного молодого человека, как граф, и в своем бесхитростном кокетстве не умела скрыть восхищения, которое он ей внушал. Тяжеловесные его комплименты оказывали на нее такое действие, какого, быть может, не достигли бы более утонченные любезности; и хоть она всякий раз отвечала: "Да полно вам, милорд!", или: "Но-но, капитан, нельзя так льстить бедной девушке!", или: "Да вы надо мной смеетесь, ваша честь!" - и вообще произносила все, что принято произносить в подобных случаях, ее оживление, и румянец, и довольная улыбка, озарявшая круглое лицо деревенской красавицы, не оставляли сомнений в том, что первая вылазка графа прошла весьма успешно. А когда он, продолжая наступление, снял с шеи небольшой медальон (подарок одной прекрасной голландки из Бриля) и попросил мисс Кэтрин принять его на память, при этом взяв ее за подбородок и назвав своим розовым бутончиком, дальнейший ход событий можно уже было считать предрешенным; всякий, кто имел бы возможность наблюдать в эту минуту выражение лица мистера Брока, без труда предсказал бы победу неотразимому баварскому завоевателю.
Легкомысленная и словоохотливая от природы, наша прелестная героиня тут же стала выкладывать собеседникам все подробности не только о себе, но и о каждом из жителей деревни, которого видела в окно.
- Да, ваша честь - то бишь, милорд, - говорила она, - мне сравнялось шестнадцать в марте, но у нас в деревне вы найдете немало шестнадцатилетних, которые совсем еще дети малые. Вон взгляните на ту рыжую, это Полли Рэндолл, а с нею Томас Кертис; ей уже полных семнадцать, но до него у нее ни одного дружка не было. Да, так вот я, стало быть, здешняя родом, отец и мать померли совсем еще молодыми, и я осталась круглой сиротой... Ай да Томас! Сумел-таки поцеловать ее, молодец!.. на попечении миссис Скоур, моей тетки, которая стала мне матерью, - а лучше сказать, мачехой; а в Уорике я была много раз и в Стрэтфорде, на ярмарке, тоже; и ко мне уже двое сватались, да что двое! - нашлось бы и побольше охотников, но я себе сказала, что выйду только за джентльмена, и на том стою; не нужен мне деревенский пентюх, вроде Тома - вон того, видите, в красной жилетке (это он сватался ко мне первым), или пьянчуга, вроде Сэма-кузнеца, вон там стоит, еще у его жены фонарь под глазом; я хочу, чтобы у меня муж был настоящий джентльмен, такой, как...
- Как кто, моя прелесть? - спросил капитан с надеждой.
- Но-но, не смущайте меня, милорд! Вот как сэр Джон, наш помещик, что разъезжает в позолоченной карете; или, по крайности, как его преподобие доктор Добс, - вон он, весь в черном, а под руку с ним миссис Добс в красном платье.
- А это все их дети?
- Да, две девочки и два мальчика - подумать только: одного он назвал Вильгельмом Нассауским, а другого Георгом Датским, ведь это надо же! - И, покончив со священником, мисс Кэтрин занялась другими, менее заметными личностями, которые к нашему рассказу не имеют отношения, а потому мы не станем пересказывать ее слова. Вот тут-то капрал Брок, услышав из окна спор между почтенным служителем церкви и его сыном по поводу желания последнего прокатиться верхом, счел своевременным явиться на площадь и, как нам уже известно, наделить обеих лошадей громкими историческими именами.
Демарш мистера Брока увенчался, повторяем, полным успехом; тем более, что когда пасторские сынки, накатавшись, были уведены родителями домой, настала очередь других юных счастливцев, рангом пониже; каждому довелось проехаться на "Георге Датском" или "Вильгельме Нассауском", покуда капрал весело балагурил со взрослыми жителями деревни. Ни возраст мистера Брока, ни его красный нос и некоторая косина глаз не помешали женщинам признать его завидным кавалером; да и мужчины прониклись к нему расположением.
