Марк Арен - Реквием по Иуде
Закончив речь, старик потряс пальцем над головой, словно поставил жирный восклицательный знак.
Впрочем, затем последовал постскриптум.
— А когда позвонит брат Хусам, скажи ему, что шариат запрещает приближаться к тайнику после вложения или изъятия закладки. И горе нечестивцу, который забудет правильно выставлять сигналы безопасности. Того же, кто посмеет оставить содержимое тайника на слишком долгий срок, ждут вечные муки в аду. Велик Аллах, да пребудет гордость с исламом. Да будет мир и благодать Аллаха с вами.
Сказав это, старик скрылся в черном зеве пещеры. Чуть позже, затушив костер, со словами «хвала Аллаху, Господу миров!», за ним потянулись и остальные.
Воцарившийся мрак бесшумно опустил над пустыней полог своего ночного ложа. И лишь мерцающие звезды, как и тысячи лет тому назад, задумчиво смотрели на маленькую голубую планету, силясь понять, почему именно ее выбрал для жизни великий Творец.
Канберра, Австралия
В пригороде Канберры в это время еще безмолвствовала ночь. Впрочем, для некоторых его жителей новый день начинался именно в это время суток. К их числу, несомненно, относился и редактор одной из популярных городских газет. По долгу службы он первым просматривал ее свежий номер. А поскольку она должна была быть в продаже уже утром, то и читать ему приходилось ее тогда, когда будущие читатели еще досматривают седьмой сон.
В соответствие с традицией, установленной неизвестно когда и непонятно кем, но свято чтимой более сотни лет, он должен был делать это за чашкой крепкого кофе и сигарой. Зная, что газету принесут с минуты на минуту, сей милый толстячок, насвистывая легкомысленный мотивчик, готовился к ритуалу. Он заварил кофе и зажмурился от удовольствия, вдохнув его аромат. Затем потянулся к фумидору. Но не успел он достать оттуда сигару, как в комнату вошел посыльный и положил перед ним газету.
Вытащив из кармана традиционную монету и отдав ее посыльному, редактор откусил кончик сигары и, прикурив ее, затянулся. На лице у него было написано неописуемое блаженство. Возможно, и это входило в установленную традицию. Но то, что произошло потом, ни в какую традицию входить уже не могло.
Отхлебнув кофе и взяв в руки газету, он произнес фразу, за которую раньше в приличном обществе били канделябрами. Однако надо признать, что так на его месте поступил бы каждый.
Потому что на первой полосе, чуть ниже названия газеты, под аршинным заголовком: «Иуда Искариот против человечества» было написано: «Когда-то ради вас я потерял свое имя и душу. Но настал час, и я пришел. Пришел, чтобы вернуть и то и другое. И вам меня не остановить».
Несчастный редактор протер глаза. Увы, чуда не произошло. Точнее, оно не исчезло. Заголовок, как и прежде, красовался на первой полосе.
Ошеломленный редактор машинально сверил выходные данные: ошибки не было, то была его газета. Бледный как полотно, он позвонил в типографию и срочно затребовал макет. В ожидании, пока поднимут макет, он дрожащими руками, стал перелистывать остальные страницы. Не заметив там чего-либо подозрительного, он вновь раскрыл первую страницу. Когда пришел один из типографских менеджеров, редактор вырвал из его рук принесенный макет и впился в него. Материала об Иуде там не было. Смерив менеджера уничтожающим взглядом, редактор сунул ему газету под нос.
Тот прочел заголовок и повторил фразу, совсем недавно произнесенную редактором. Повторил несколько раз, как заклинание, все громче и громче, а потом с газетой в руках ринулся обратно в цех. За ним, рассыпая громы и молнии, помчался редактор.
Когда они вбежали в цех, печатники уже смывали краску из машин. Быстро найдя мастера, они стали кричать и тыкать ему в лицо макет и газету. Когда ошарашенный мастер понял наконец, в чем его попрекают, он подошел к стеллажу и нашел нужную форму. Взглянув на нее, он показал ее гостям. Эх, лучше бы они ее не смотрели! Потому что там не было и намека на Иуду!
— Необходимо срочно приостановить отгрузку тиража, — простонал редактор, хватая за грудки прижатого к стене менеджера.
— Поздно, — прохрипел тот, — последняя машина выехала из типографии четверть часа тому назад.
Отпустив полузадушенного менеджера и машинально пригладив помятые борта его пиджака, редактор безвольно прислонился к стене. На его лице не было ни кровинки. Напротив него, хлопая глазами, стоял и смотрел на газету мастер. Дрожащей рукой редактор достал мобильную трубку и набрал номер главного редактора. Когда в трубке прозвучал недовольный голос сонного шефа, редактор хотел было что-то сказать, но осекся и заплакал…
Несчастный не знал, что в это время то же самое творилось и в десятке других ведущих мировых газет.
Эчмиадзин, Армения
Ситуация достигла апогея утром следующего дня, когда армянское информационное агентство СНАРК, ссылаясь на министерство юстиции и патриарший престол, сообщило сенсационную новость о том, что в Армении объявился Иуда и обратился в суд с иском к человечеству о защите чести и достоинства.
Что тут началось! Местные оппозиционеры выступили с совместным заявлением о том, что очевидной причиной его появления в Армении стала некомпетентность его политического руководства. Причем один из них заявил, что ему даже известна точная дата предоставления Иуде армянского гражданства.
В тот же день в прессе сопредельной страны появилась статья о развертывании в армянской армии частей потусторонних сил и необходимости срочного созыва Совета безопасности ООН по этому вопросу. А ближе к вечеру, наконец поверив, что в Армении на самом деле творится нечто из ряда вон выходящее, сюда со всех концов света потянулось бесчисленное множество журналистов.
И уже на следующее утро патриарший престол и министерство юстиции напоминали крепости, осажденные странным воинством, которое ощетинилось штативами радиомикрофонов и жерлами телевизионных камер. Выходивших из здания людей без разбора и каких-либо скидок на пол или возраст брали в плен и отпускали на свободу лишь тогда, когда из-за дверей показывались новые жертвы.
Телефоны в святом престоле звонили без умолку. Звонки поступали не только из информационных агентств, газет, журналов, телекомпаний, но и от иерархов других церквей. Все были озабочены случившимся и предлагали свою помощь. По предложению католикоса было решено провести в Эчмиадзине встречу церквей, дабы сообща подумать о том, как противостоять неожиданной напасти.
Цфат, Израиль, полдень того же дня
Оставив гудящий как растревоженный улей христианский мир, перенесемся на время в один из святых городов Израиля, Цфат, что вознесся в поднебесье недалеко от озера Кинерет на священных холмах Галилеи.
Когда-то давным-давно, 2 января 1492 года испанский король Фердинанд издал указ, адресованный евреям, которым под страхом смерти в течение полугода предписывалось покинуть страну. Узнав об этом, евреи собрали деньги, дабы отвратить от себя эту напасть. За отмену этого бесчеловечного указа они выложили на стол королю триста тысяч золотых дукатов. По тем временам это были огромные деньги, и королю трудно было устоять перед ними. Но когда, казалось, дело было сделано, в королевские покои, откуда ни возьмись, ворвался старый монах и возопил: «Иуда Искариот продал Христа за тридцать сребреников. Неужели Его Величество опять продаст его за триста тысяч дукатов?»
Сказав это, он бросил оземь распятие, и, указуя на него перстом, закричал: «Вот Он, продай Его!» Потрясенный король не принял денег, и народ был изгнан. Но, покидая Испанию, иудеи ушли в изгнание не с пустыми руками. Ибо там, под ярким небом Андалузии, удивительно похожей на родную Святую землю, у них родилась мистическая каббала. В жестокие годы инквизиции она, исцеляя сердца и укрепляя дух евреев, сохранила их преданность Торе.
Покинув ставшую им домом Испанию, они осели в Цфате, чья история, уходя своими корнями во времена Второго храма, тогда уже насчитывала без малого полторы тысячи лет. Испанские раввины перенесли свою тайную мудрость в местные синагоги. И сейчас в одной из них двое их нынешних коллег в неторопливой беседе обсуждали перипетии армянских событий.
— Его приход весьма некстати, и может быть предвестником дурных событий, — сказал один из них. — Антисемитизм подобен пожару на болотах. Торфяник там горит всегда. Но без огня. Поскольку жар таится в глубине. Но иногда огонь выходит на поверхность. И очень страшен тот пожар. Его не просто загасить. И он горит, покамест сам не скроется в болотах. И вот, подобно этому пожару, в болоте людского сознания с давних времен тлеет антисемитизм. Порою его пламя вырывается наружу, больно опаляя наш народ. Затем вновь исчезает, грозя в любое время вспыхнуть с новой силой. Так вот, приход Иуды может вновь раздуть его на горе нашему народу.
