Джеймс Джойс - Улисс
Иисус Марио с нарумяненными щеками, в камзоле и тонконогий. Прижал руку к сердцу. В «Марте»{386}.
Ве-е-рнись моя утрата,
Ве-е-рнись моя любовь.
– Его преосвященство звонили дважды за это утро, – сказал Рыжий Мерри почтительно.
Они смотрели, как исчезают из глаз колени, ноги, башмаки. Шея.
Влетел мальчишка, разносчик телеграмм, кинул пакет на стойку, вылетел с телеграфной скоростью, бросив лишь слово:
– «Фримен»!
Мистер Блум неторопливо проговорил:
– Что же, ведь он действительно один из наших спасителей.{387}
Кроткая улыбка сопутствовала ему, когда он поднимал крышку стойки и когда выходил в боковые двери и шел темной и теплой лестницей и потом по проходу по доскам, уже совсем расшатавшимся. Спасет ли он, однако, тираж газеты? Стук. Стук машин.
Он толкнул створки застекленных дверей и вошел, переступив через ворох упаковочной бумаги. Пройдя меж лязгающих машин, он проследовал за перегородку, где стоял письменный стол Наннетти{388}.
С ГЛУБОКИМ ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЕМ О КОНЧИНЕ ВЫСОКОЧТИМОГО ГРАЖДАНИНА ДУБЛИНАХайнс тоже тут: сообщение о похоронах, наверно. Стук. Перестук.
Сегодня утром прах опочившего мистера Патрика Дигнама. Машины. Перемелют человека на атомы, если попадется туда. Правят миром сегодня. И его машинерия тоже трудится. Как эти, вышла из подчинения: забродило. Пошло вразнос, рвется вон. А та серая крыса старая рвется, чтоб пролезть внутрь.
КАК ВЫПУСКАЕТСЯ КРУПНЕЙШАЯ ЕЖЕДНЕВНАЯ ГАЗЕТАМистер Блум остановился за спиной щупловатого фактора, дивясь гладкоблестящей макушке.
Странно, он никогда не видал своей настоящей родины. Моя родина – Ирландия. Избран от Колледж Грин. Выпячивал как мог, что он работяга на полном рабочем дне. Еженедельник берут из-за реклам, объявлений, развлекательных пустячков, а не протухших новостей из официоза. Королева Анна скончалась.{389} Опубликовано властями в тыща таком-то году. Поместье расположено в округе Розеналлис, баронские владения Тинначинч. Для всех заинтересованных лиц согласно установлениям приводим сведения о числе мулов и лошадей испанской породы, запроданных на экспорт в Баллине. Заметки о природе. Карикатуры. Очередная история Фила Блейка из серии про быка и Пэта. Страничка для малышей, сказки дядюшки Тоби. Вопросы деревенского простака. Господин Уважаемый Редактор, какое лучшее средство, когда пучит живот? В этом отделе я бы хотел, пожалуй. Уча других, кой-чему сам научишься. Светская хроника. К. О. К.{390} Кругом одни картинки. Стройные купальщицы на золотом пляже. Самый большой воздушный шар в мире. Двойной праздник: общая свадьба у двух сестер. Два жениха глядят друг на дружку и хохочут. Купрани, печатник, он ведь тоже. Ирландец больше чем сами ирландцы.
Машины лязгали на счет три-четыре. Стук-стук-стук. А положим, вдруг у него удар и никто их не умеет остановить, тогда так и будут без конца лязгать и лязгать, печатать и печатать, туда-сюда, взад-вперед. Мартышкин труд. Тут надо хладнокровие.
– Давайте пустим это в вечерний выпуск, советник, – сказал Хайнс.
Скоро начнет его называть лорд-мэр. Говорят, Длинный Джон{391} покровительствует ему.
Фактор молча нацарапал печатать в углу листа и сделал знак наборщику. Все так же без единого слова он передал листок за грязную стеклянную перегородку.
– Прекрасно, благодарю, – сказал Хайнс и повернулся идти.
Мистер Блум преграждал ему путь.
– Если хотите получить деньги, то имейте в виду, кассир как раз уходит обедать, – сказал он, указывая себе за спину большим пальцем.
– А вы уже? – спросил Хайнс.
– Гм, – промычал мистер Блум. – Если вы поспешите, еще поймаете его.
– Спасибо, дружище, – сказал Хайнс. – Пойду и я его потрясу.
И он энергично устремился к редакции «Фрименс джорнэл».
Три шиллинга я ему одолжил у Маэра. Три недели прошло. И третий раз намекаю.
МЫ ВИДИМ РЕКЛАМНОГО АГЕНТА ЗА РАБОТОЙМистер Блум положил свою вырезку на стол мистера Наннетти.
– Прошу прощения, советник, – сказал он. – Вот эта реклама, вы помните, для Ключчи.
Мистер Наннетти поглядел на вырезку и кивнул.
– Он хочет, чтобы поместили в июле, – продолжал мистер Блум.
Не слышит. Наннан. Железные нервы.
Фактор наставил свой карандаш.
– Минутку, – сказал мистер Блум, – он бы кое-что хотел изменить. Понимаете, Ключчи. И он хочет два ключа наверху.
Адский грохот. Может он понимает что я.
Фактор повернулся, готовый выслушать терпеливо, и, подняв локоть, не спеша принялся почесывать под мышкой своего альпакового пиджака.
– Вот так, – показал мистер Блум, скрестив указательные пальцы наверху.
Пускай до него сначала дойдет.
Мистер Блум, поглядев вверх и наискось от устроенного им креста, увидел землистое лицо фактора, похоже у него легкая желтуха, а за ним послушные барабаны, пожирающие нескончаемые ленты бумаги. Лязг. Лязг. Мили и мили ненамотанной. А что с ней будет потом? Ну, мало ли: мясо заворачивать, делать кульки: тысячу применений найдут.
Проворно вставляя слова в паузы между лязганьем, он быстро начал чертить на исцарапанном столе.
Дом ключ(ч)ей{392}– Вот так, видите. Тут два скрещенных ключа. И круг. А потом имя и фамилия, Алессандро Ключчи, торговля чаем и алкогольными напитками. Ну, и прочее.
В его деле лучше его не учить.
– Вы сами представляете, советник, что ему требуется. И потом наверху по кругу в разрядку: дом ключей. Понимаете? Как ваше мнение, это удачная мысль?
Фактор опустил руку ниже и теперь молча почесывал у нижних ребер.
– Суть идеи, – пояснил мистер Блум, – это дом ключей. Вы же знаете, советник, парламент острова Мэн. Легкий намек на гомруль. Туристы, знаете ли, с острова Мэн. Сразу бросается в глаза. Можете вы так сделать?
Пожалуй, можно бы у него спросить, как произносится это voglio. Ну а вдруг не знает тогда выходит поставлю в неудобное положение. Не будем.
– Это мы можем, – сказал фактор. – У вас есть эскиз?
– Я принесу, – заверил мистер Блум. – Это уже печатала газета в Килкенни. У него и там торговля. Сейчас сбегаю и попрошу у него. Стало быть, вы сделайте это и еще коротенькую заметку, чтобы привлечь внимание. Знаете, как обычно. Торговый патент, высокое качество. Давно ощущается необходимость. Ну, и прочее.
Фактор подумал минуту.
– Это мы можем, – повторил он. – Только пускай он закажет на три месяца.
Наборщик поднес ему влажный лист верстки, и он молча принялся править. Мистер Блум стоял возле, слушая, как скрипуче вращаются валы, и глядя на наборщиков, склонившихся в молчанье над кассами.
НА ТЕМУ ПРАВОПИСАНИЯДолжен все назубок знать как пишется. Охота за опечатками. Мартин Каннингем утром забыл нам дать свой головоломный диктант на правописание. Забавно наблюдать бес а не без прецеде перед дэ эн не ставим нтное изумление уличного разносчика через эсче внезапно оценившего башмаком изысканную тут два эн симме а тут двойное эм, верно? трию сочного грушевого плода заблаговременно в середине о а не а оставленного неизвестным после эс надо тэ доброжелателем у врат некрополя. Нелепо накручено, правда же?
Надо мне было сказать что-то когда он напяливал свой цилиндр. Спасибо. Сказать насчет старой шляпы или что-то этакое. Нет. Можно было сказать. Смотрится почти как новая. Поглядеть бы на его физию в этот момент.
Тахх. Нижний талер ближайшей машины выдвинул вперед доску с первой – тахх – пачкой сфальцованной бумаги. Тахх. Почти как живая тахает чтоб обратили внимание. Изо всех сил старается заговорить. И та дверь тоже – тахх – поскрипывает, просит, чтобы прикрыли. Все сущее говорит, только на свой манер. Тахх.
ИЗВЕСТНЫЙ ЦЕРКОВНОСЛУЖИТЕЛЬ В РОЛИ КОРРЕСПОНДЕНТАНеожиданно фактор протянул оттиск назад, со словами:
– Погоди. А где же письмо архиепископа? Его надо перепечатать в «Телеграфе». Где этот, как его?
Он обвел взглядом свои шумные, но не дающие ответа машины.
– Монкс, сэр? – спросил голос из словолитни.
– Ну да. Где Монкс?
– Монкс!
Мистер Блум взял свою вырезку. Пора уходить.
– Так я принесу эскиз, мистер Наннетти, – сказал он, – и я уверен, вы дадите это на видном месте.
– Монкс!
– Да, сэр.
Заказ на три месяца. Это надо сперва обдумать на свежую голову. Но попробовать можно. Распишу про август: прекрасная мысль: месяц конной выставки. Боллсбридж.{393} Туристы съедутся на выставку.
СТАРОСТА ДНЕВНОЙ СМЕНЫОн прошел через наборный цех мимо согбенного старца в фартуке и в очках. Старина Монкс, староста дневной смены. Какой только дребедени не прошло у него через руки за долгую службу: некрологи, трактирные рекламы, речи, бракоразводные тяжбы, обнаружен утопленник. Подходит уж к концу своих сроков. Человек непьющий, серьезный, и с недурным счетом в банке, я полагаю. Жена отменно готовит и стирает. Дочка швея, работает в ателье. Простая девушка, безо всяких фокусов.
