Эжен Сю - Вечный жид
– Слава Богу… только бы хорошие были известия! – воскликнул хозяин Родена с живейшим беспокойством, показавшим, как интересует его это дело.
– Одно из Чарлстона[60], по-видимому, о миссионере Габриеле, – отвечал Роден, – другое из Батавии, видимо, о Джальме; третье из Лейпцига… Вероятно, оно подтверждает вчерашнее известие, в котором укротитель зверей, прозванный Мороком, сообщал, что, следуя полученным приказаниям, он остался вне подозрений, а дочери генерала Симона не смогут продолжить путешествие.
При имени генерала Симона облако прошло по лицу хозяина Родена.
2. ОРДЕН ИЕЗУИТОВ[61]
Поборов смущение, невольно овладевшее им при имени генерала Симона, хозяин Родена сказал:
– Не открывайте покуда эти письма; сведения, которые в них заключаются, распределятся сейчас сами по себе, и мы избежим лишней траты времени.
Секретарь вопросительно взглянул на него. Тот продолжал:
– Вы покончили с запиской относительно дела о медалях?
– Вот она, я только что ее зашифровал.
– Прочтите ее мне, а затем мы включим в нее по порядку и полученные три письма.
– В самом деле, – сказал Роден, – таким образом эти сведения окажутся на своем месте.
– Я хочу знать, достаточно ли понятна эта записка. Вы не забыли, что лицо, для которого она составляется, не должно знать всего?
– Я это имел в виду при ее составлении.
– Читайте.
Роден принялся читать медленно и степенно:
«Полтораста лет тому назад некая французская семья протестантского вероисповедания, предвидя скорую отмену Нантского эдикта[62], добровольно удалилась из своего отечества, желая избегнуть строгих, но весьма справедливых преследований, которые уже были предприняты против реформистов, непримиримых врагов нашей святой церкви. Некоторые из членов этой семьи бежали в Голландию, другие – в голландские колонии; кто в Польшу, кто в Германию, кто в Англию, кто в Америку. Теперь вся семья насчитывает семь человек, но так как их предки испытали всевозможные превратности судьбы, то потомки эти находятся на совершенно различных ступенях общества, начиная с монаха и кончая ремесленником. Эти прямые и непрямые потомки суть: Со стороны матери: Девицы Симон, Роза и Бланш, несовершеннолетние (генерал Симон женился в Варшаве на женщине, происходящей из вышеназванной семьи). Франсуа Гарди, заводчик в Плесси, близ Парижа. Принц Джальма, сын Хаджи-Синга, раджи Монди (Хаджи-Синг в 1802 г. женился в Батавии, на острове Ява, в голландских владениях, на девице из этой семьи). Со стороны отца: Жак Реннепон, ремесленник, по прозванию «Голыш». Девица Адриенна де Кардовилль, дочь графа Реннепон, герцога де Кардовилль. Габриель Реннепон, миссионер. Каждый из членов этой семьи обладает или должен обладать бронзовой медалью со следующей надписью:
Victime de L.C.D.J. Priez pour moi. Paris le 13 fevrier 1682 A Paris Rve St.Francoisn 3 Dans vn siecle et demi vovs serez Le is fevrier 1832. Priez pour moi.
Слова и число указывают, что исходя из важных интересов каждый член семьи должен явиться в Париж 13 февраля 1832 г. и, главное, должен явиться лично, взрослый или юный, женатый или холостой. Но другие лица весьма заинтересованы в том, чтобы на это свидание, назначенное на 13 февраля, не явился никто из этой семьи, кроме Габриеля Реннепона, миссионера. Необходимо во что бы то ни стало, чтобы Габриель был один на свидании, назначенном потомкам этой семьи полтораста лет тому назад.
Многое уже сделано, чтобы помешать остальным шести лицам явиться к назначенному дню в Париж или не допустить их до места свидания, но для успеха дела нужно еще немало потрудиться, так как это весьма для нас важно и сегодня является самым насущным делом, учитывая ожидаемые результаты».
– Все это истинная правда, – сказал, покачивая в раздумье головой, хозяин Родена. – Прибавьте к этому, что благие последствия успеха неисчислимы, а неуспех может быть гибелью, так что о нем страшно и подумать. Речь идет о том, существовать нам… или на многие годы затаиться. Поэтому нельзя отступать ни перед какими средствами, конечно, сохраняя осторожность.
– Готово, – сказал Роден, вписывая продиктованные ему начальником слова.
– Продолжайте…
Роден продолжал:
«Для облегчения этой задачи необходимо дать некоторые подробные и секретные указания относительно семи человек, представляющих эту семью.
Сведения эти вполне достоверны и могут быть дополнены, так как ввиду встретившихся в этом деле противоречивых показаний материалов было собрано весьма много. Мы будем давать сведения в порядке вышеописанного перечня и сообщать только то, что случилось до сего дня.
Записка № 1Девицы Роза и Бланш Симон, близнецы, около 15 лет от роду. Очень хорошенькие. Похожи друг на друга так, что можно принять одну за другую. Характера застенчивого и кроткого, но склонного к восторженности. Были воспитаны в Сибири умной матерью-деисткой.[63] Не имеют понятия о догматах нашей святой веры.
Генерал Симон оторван от семьи до их рождения, по сию пору он не знает, что у него есть две дочери.
Полагали, что можно помешать им прибыть к назначенному времени в Париж, отправив мать в ссылку еще дальше того места, где они находились. Но после смерти жены генерала Симона генерал-губернатор Сибири, искренне нам преданный, предположив, к несчастью, что меры касаются только жены генерала Симона, позволил его дочерям уехать во Францию в сопровождении их слуги, старого солдата. Этот слуга считается очень верным, решительным и ловким человеком. Для нас он опасен.
Девицы Симон совершенно безвредны. Есть основания предполагать, что они теперь задержаны в окрестностях Лейпцига».
На этом хозяин прервал Родена:
– Прочтите теперь письмо из Лейпцига, и тогда можете пополнить эти сведения.
Роден прочел письмо и воскликнул:
– Новости превосходные! Девушки и солдат пытались бежать из гостиницы «Белый сокол», но их догнали на расстоянии одного лье от Мокерна. Их отправили в Лейпциг и посадили в тюрьму как бродяг. Солдат, сопровождавший их, обвинен, кроме того, в возмущении, самоуправстве и нанесении оскорбления должностному лицу.
– Значит, можно предположить, учитывая медлительность прохождения дел в Германии (да можно этому и поспособствовать), что девицы Симон 13 февраля в Париж не прибудут. Отметьте и это в памятной записке.
Секретарь повиновался и внес в записку краткое содержание письма Морока.
– Готово, – доложил он.
– Продолжайте, – сказал начальник.
Чтение было продолжено.
Записка № 2«Франсуа Гарди, фабрикант из Плесси, близ Парижа.
Человек твердый, богатый, умный, деятельный, честный, образованный, обожаем своими рабочими за принятие им бесчисленных нововведений по улучшению их быта. Религиозных обрядов никогда не исполняет. Считается весьма опасным. Но против него можно обратить ненависть и зависть, какую питают к нему соседние заводчики и фабриканты, особенно его конкурент барон Трипо. Если понадобятся другие средства против него, можно заглянуть в его досье: оно весьма обширно, так как Гарди давно взят на заметку и за ним постоянно следят.
Касательно дела о медали, его так ловко обманули, что он до сих пор в полном неведении относительно ее важности. Кроме того, он постоянно находится под тщательным надзором; за ним неустанно следят, и один из его лучших друзей вполне нам предан. Поэтому нам известны даже самые сокровенные его мысли.
Записка № 3Принц Джальма.
Восемнадцати лет, характера энергичного и великодушного. Независимого, гордого и самобытного ума. Любимец генерала Симона, взявшего на себя командование войсками его отца Хаджи-Синга в борьбе, которую тот вел в Индии против англичан. О Джальме упоминается только для полноты картины, так как мать его умерла очень молодой, еще при жизни своих родителей, которые остались в Батавии. После смерти последних ни Джальма, ни раджа, его отец, не потребовали своей доли из оставшегося от них скромного имущества. А так как в числе его была и вышеназванная медаль, то ясно, что ни принц Джальма, ни раджа, его отец, не имеют понятия о важности сопряженных с нею интересов».
Хозяин прервал Родена, сказав:
– Прочтите теперь письмо из Батавии для пополнения сведений о Джальме.
– Еще одна хорошая новость! – сказал Роден, пробежав письмо. – Жозюе Ван-Даэль, негоциант в Батавии, получивший воспитание в нашем заведении в Пондишери[64], узнал через своего Корреспондента в Калькутте[65], что отец Джальмы убит в последнем сражении с англичанами, а Джальма лишен престола и заключен в одну из индийских крепостей как государственный преступник.
– Если мы даже предположим, что Джальму выпустят из заключения тотчас же, то и тогда вряд ли он достигнет Парижа к февралю. Ведь теперь уже конец октября, – сказал начальник.
