Чарлз Буковски - Самая красивая женщина в городе и другие рассказы
- Хорошо.
- Я вызову его на боксерский бой. По всем правилам ринга. Рефери, ринг, перчатки и прочее.
- Ладно, - сказал я.
Два быка дерутся за телку. К тому же - костлявую. Но в Америке телка зачастую достается неудачнику. Материнский инстинкт? Бумажник толще? Член длиннее? Бог знает...
Пока Хайанс сходил с ума, он нанял парня с трубкой и галстуком, чтобы газета не зачахла. Но очевидно было, что Раскрытая Пизда еблась в последний раз. Дела же никому не было, кроме народа за 25-30 долларов в неделю, да бесплатных помощников. Они от газеты кайфовали. Сильно хорошей она не была, но и плохой назвать ее было нельзя. Видите ли, там же колонка моя была: Записки Грязного Старика...
И трубка с галстуком газету вытащил. Выглядела она точно так же. А я тем временем продолжал слышать:
- Джо и Черри снова вместе. Джо и Черри снова разошлись. Джо и Черри опять соединились. Джо и Черри...
Потом как-то промозглым вечером в среду я вышел купить в киоске Раскрытую Пизду.
Я написал одну из лучших своих колонок и хотел убедиться, хватило ли у них кишок ее напечатать. В киоске имелся только номер за прошлую неделю. В смертельно-синем воздухе я ощутил: игра окончена. Я купил две упаковки Шлица, вернулся к себе и выпил за упокой. Хоть я и был всегда готов к концу, он застал меня врасплох. Я подошел, содрал со стены плакат и швырнул его в мусорное ведро:
"РАСКРЫТАЯ ПИЗДА. ЕЖЕНЕДЕЛЬНОЕ ОБОЗРЕНИЕ ЛОС-АНЖЕЛЕССКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ."
Правительству не стоит больше волноваться. Я снова стал великолепным гражданином.
Тираж двадцать тысяч. Если б мы сделали шестьдесят - без семейных напрягов, без полицейских наездов, - мы бы вылезли. А мы не вылезли.
На следующий день я позвонил в редакцию. Девчонка на телефоне была в слезах:
- Мы пытались найти вас вчера вечером, Буковски, но никто не знает, где вы живете. Это ужасно. Все кончено. Конец. Телефон звонит все время. Я тут одна осталась. Вечером в следующий вторник мы проведем планерку, попытаться оживить газету. Но Хайанс забрал всё - все статьи, подписной лист и машину Ай-Би-Эм, которая ему не принадлежала. Нас обчистили. Ничего не осталось.
Ох, у тебя милый голосок, крошка, такой грустный-грустный милый голосок, хорошо б тебя выебать, подумал я.
- Мы думаем, может, нам газету для хиппи начать. Подполье сдохло. Появитесь, пожалуйста, дома у Лонни во вторник вечером.
- Попробую, - ответил я, зная, что меня там не будет. Вот оно, значит, как - почти два года. И всё. Легавые победили, город победил, правительство победило.
Порядочность снова вышла на улицы. Может, фараоны престанут меня штрафовать при одном виде моей машины. И Кливер перестанет слать нам записочки из своего убежища. И повсюду можно будет купить Лос-Анжелес Таймс. Господи Иисусе Христе и Царица Небесная, Жизнь - Печальная Штука.
Но я дал девчонке свой адрес и номер телефона в надежде, что когда-нибудь у нас с нею получится на матрасе. (Харриет, ты так и не приехала.)
Однако, приехал Барни Палмер, политический обозреватель. Я впустил его и откупорил пиво.
- Хайанс, - сказал он, - вложил в рот пистолет и нажал на курок.
- И что?
- Заело. Поэтому пистолет он продал.
- Мог бы еще разок попробовать.
- Да тут и на один раз храбрости должно хватить.
- Ты прав. Прости. Ужасный бодун.
- Хочешь знать, что произошло?
- Конечно. Это ведь и моя смерть.
- Ладно, значит, во вторник вечером пытаемся мы номер подготовить. Твоя колонка у нас была, и слава Христу, длинная, потому что материалов не хватало. Могли все страницы не заполнить. Появился Хайанс, глаза стеклянные, вина перепил. Они с Черри снова разбежались.
- Бр-р.
- Ну. Ладно, страницы пустые. А тут Хайанс еще постоянно под ногами путается. В конце концов, поднялся наверх и вырубился на диване. Только он свалил, как номер начал собираться. Мы закончили, сорок пять минут остается, чтоб в типографию успеть. Я говорю: давайте я отвезу. И тут знаешь что?
- Хайанс проснулся.
- Откуда ты знаешь?
- Вот такой уж я.
- Короче, он стал настаивать, что отвезет номер в типографию сам. Закинул все в машину, но до типографии так и не доехал. Мы на следующий день приходим, а на столе записка, и всё вычищено - Ай-Би-Эм, подписной лист, всё...
- Я слышал. Ладно, давай на это так посмотрим: он всю эту чертовню заварил, значит, вправе и закончить.
- Но Ай-Би-Эм-то - не его. За нее он может запопасть.
- Хайанс привык запопадать. Он от этого цветет и пахнет. У него вся яйца в кучку собираются. Слышал бы ты, как он орет.
- Но дело-то во всех этих маленьких людях, Бук, в тех, кто за двадцать пять баксов в неделю вкалывает, кто все бросил, чтобы газета выходила. У которых подметки картонные. Кто на полу спит.
- Маленьких людей постоянно в очко вдувают, Палмер. Такова история.
- Ты говоришь, как Монго.
- Монго обычно бывает прав, хоть он и сукин сын.
Мы еще немного поговорили, и все закончилось.
В тот вечер на работе ко мне подошел черный верзила.
- Эй, братан, я слыхал, твоя газета накрылась.
- Точно, братан, а где ты слыхал?
- В Л.А.Таймс, первая страница второй секции. Вот они радуются, наверное.
- Наверное.
- Нам ваша газета нравилась, чувак. И твоя колонка тоже. Настоящий крутняк.
- Спасибо, братан.
В обеденный перерыв (10:24 вечера) я вышел и купил Л.А.Таймс. Перешел с нею через дорогу в бар, взял себе кружку пива за доллар, зажег сигару и подошел к тому столику, где светлее:
РАСКРЫТУЮ ПИЗДУ ЗАШКАЛИЛО
Раскрытая Пизда, вторая крупнейшая подпольная газета Лос-Анжелеса, перестала выходить, сообщила в четверг ее редакционная коллегия. Газета не дожила 10 недель до своей второй годовщины.
"Крупные долги, проблемы с распространением и 1.000-долларовый штраф за непристойность по приговору суда в октябре месяце способствовали распаду газеты," заявил Майк Энгел, исполнительный редактор газеты. По его оценкам, последний тираж газеты составил 20.000 экземпляров.
Однако, Энгел и другие члены редколлегии убеждены, что Раскрытая Пизда могла бы продолжать выходить, если бы не решение о закрытии, принятое Джо Хайансом, ее 35-летним владельцем и главным редактором.
Когда сотрудники прибыли в среду утром в редакцию газеты (Мелроуз-Авеню, д.
4369), они обнаружили записку Хайанса, которая, в частности, гласила:
"Газета уже выполнила свою художественную миссию. В политическом же смысле она, к тому же, тоже никогда не была эффективна. То, что происходило на ее страницах в последнее время, - ничем не лучше того, что мы печатали год назад.
Как художник, я вынужден отвернуться от работы, которая не становится лучше...
несмотря даже на то, что это творение моих собственных рук, и на то, что она приносит хлеб (деньги)."
Я допил кружку и отправился на свою государственную службу...
Через несколько дней у себя в почтовом ящике я обнаружил записку:
10:45 утра, понедельник
Хэнк
Сегодня утром в почтовом ящике я нашел записку от Черри Хайанс. (Меня не было дома все воскресенье и ночь на понедельник.) Она говорит, что дети у нее, что она болеет и у нее крупные неприятности по адресу Дуглас-Стрит, - - - -. Я не могу найти Дуглас-Стрит на этой ебаной карте, но хотел дать тебе знать об этой записке.
Барни
Пару дней спустя зазвонил телефон. Не тетка в течке. Барни.
- Эй, Джо Хайанс в городе.
- Мы с тобой - тоже, - ответил я.
- Джо вернулся к Черри.
- Вот как?
- Они собираются переезжать в Сан-Франциско.
- Давно пора.
- Газета для хиппи провалилась.
- Ага. Прости, что у меня не получилось. Надрался.
- Нормально. Но послушай, мне сейчас одну статью заказали. Как только закончу, я хочу с тобой связаться.
- Зачем?
- У меня есть спонсор с пятьюдесятью штуками.
- С пятьюдесятью?
- Ну. Реальные деньги. Он хочет это сделать. Он хочет начать еще одну газету.
- Держи меня в курсе, Барни. Ты мне всегда нравился. Помнишь, как мы с тобой закиряли у меня в четыре, проговорили всю ночь и закончили только в одиннадцать утра?
- Ага. Дьявольская ночка была. Для старика ты кого хочешь перепьешь.
- Ну.
- Как только я эту херню закончу, дам тебе знать.
- Ага. Держи связь, Барни.
- Буду. А ты тем временем просыхай.
- Конечно.
Я сходил в сортир и прекрасно просрался по пиву. Потом лег в постель, сдрочил и заснул.
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ В БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЙ ПАЛАТЕ
Скорая была переполнена, но мне нашли место на самом верху, и мы двинулись. Я блевал кровью в больших количествах и боялся, что наблюю на людей ниже меня. Мы ехали и слушали сирену. Звучала она в отдалении, как будто и не от нашей кареты.
Мы ехали в окружную больницу - все вместе. Бедные. Объекты благотворительности.
