Эдвард Бульвер-Литтон - Грядущая раса
На основанiи всего этого следуетъ признать, что жизнь Врилья, взятая въ целомъ, несравненно счастливее нашей, на поверхности земли; и, представляя собою осуществленiе самыхъ смелыхъ идей нашихъ филантроповъ, почти приближается къ понятiю о высшихъ существахъ. Но, если-бъ взять тысячу изъ самыхъ лучшихъ и развитыхъ гражданъ Лондона, Парижа, Нью-Iорка и даже Бостона и посадить ихъ въ это удивительное общество, - я уверенъ, что менее чемъ черезъ годъ они, - или умрутъ отъ скуки, или сделаютъ попытку революцiи, направленной противъ общественнаго блага и, по просьбе Тура, будутъ обращены въ пепелъ.
Конечно у меня въ мысляхъ не было, путемъ этого разсказа - бросить какую либо тень на расу, къ которой я принадлежу по рожденiю. Напротивъ, я старался выяснить, что принципы, на которыхъ держится общественный строй Врилья, - не допускаютъ появленiя техъ великихъ исключенiй, которыя украшаютъ наши летописи. Где не существуетъ войны, - не можетъ быть Аннибала, Вашингтона или Джаксона; где общественное благополучiе и всеобщiй миръ не допускаютъ какихъ либо переменъ или опасенiй, - не могутъ явиться Демос?енъ, Вебстеръ, или Сомнеръ; где общество достигаетъ такого нравственнаго уровня, что въ немъ не существуетъ ни горя, ни преступленiй, изъ которыхъ трагедiя дли комедiя могли-бы почерпнуть свои матерiалы, - тамъ не можетъ быть ни Шекспира, ни Мольера, ни Бичеръ-Стоу. Но если у меня нетъ желанiя бросить камнемъ въ моихъ ближнихъ, показывая, - на сколько побужденiя, вызывающiя чувства энергiи и самолюбiя въ обществе, установленномъ на началахъ борьбы и соревнованiя, - исчезаютъ въ среде, задавшейся мыслью достигнуть всеобщаго покоя и благополучiя, отчасти напоминающихъ жизнь неземныхъ существъ, - темъ менее я стремлюсь представить общину Врилья, какъ идеальную форму того политическаго устройства, къ достиженiю котораго должны быть направлены все наши усилiя и все реформы. Напротивъ, в теченiи многихъ вековъ, характеръ нашей расы сложился въ такую форму, при которой намъ немыслимо приспособить себя, со всеми нашими страстями, къ образу жизни Вриль-я. И я пришелъ къ убежденiю, что этотъ народъ, - хотя онъ первоначально произошелъ отъ общихъ съ нами предковъ и, судя по сохранившимся у нихъ ми?амъ и по ихъ исторiи, прошелъ чрезъ все знакомыя намъ фазы общественнаго устройства, - но, путемъ постепеннаго развитiя, превратился въ другую, чуждую намъ расу, слiянiе которой съ существующими на земле обществами никогда не будетъ возможно. И если они когда нибудь, какъ гласитъ ихъ собственное преданiе, выйдутъ изъ подъ земли на светъ солнца, - то они неизбежно должны истребить и заместить собою все существующiя человеческiя племена.
Можно еще допустить пожалуй, что если Врилья и покажутся на поверхности земли, то мы избегнемъ окончательнаго истребленiя путемъ смешанныхъ браковъ, благодаря той склонности, которую ихъ Джай-и (какъ то было въ моемъ случае) оказываютъ представителямъ нашей расы. Но на это мало надежды. Примеры такого mesalliance будутъ также редки, какъ браки между Англо-Саксонскими эмигрантами и краснокожими индейцами. Да и недостаточно будетъ времени, чтобы могли установиться сношенiя между обоими племенами. Прельщенные видомъ нашего неба, озареннаго солнцемъ, Врилья конечно, захотятъ поселиться на поверхности земли, и дело истребленiя начнется немедленно, такъ какъ они захватятъ возделанныя территорiи и уничтожатъ все населенiе, которое будетъ противиться имъ. Если Врилья первоначально появятся въ свободной Америке (и въ этомъ не можетъ быть сомненiя, потому что ихъ, конечно, привлечетъ эта избранная часть земнаго шара) и объявятъ жителямъ; "мы занимаемъ эту часть земли; граждане Кумъ-Поша, очищайте место для развитiя высшей расы Врилья!" - то конечно мои дорогiе соотечественники, известные своей задорной храбростью, вступятъ съ ними въ борьбу и, по прошествiи недели, не останется ни одной души, подъ славнымъ знаменемъ со звездами и полосами.
Теперь я мало встречался съ Зи, за исключенiемъ того дня, когда все семейство собиралось за столомъ, и тутъ она была крайне сдержанна и молчалива. Мои опасенiя, возбужденныя ея склонностью ко мне, теперь исчезли, но унынiе все таки не покидало меня. Меня одолевало страстное желанiе выбраться на поверхность земли; но, какъ я ни ломалъ голову, все подобныя попытки ни къ чему-бы непривели, меня никуда не пускали одного; такъ что я не могъ дойти до места моего перваго спуска и посмотреть - не представлялось-ли возможности подняться въ рудникъ. Даже въ тихiе часы, когда весь домъ былъ погруженъ въ сонъ, я не въ состоянiи былъ спуститься изъ моей комнаты, помещавшейся въ верхнемъ этаже. Я не умелъ повелеватъ автоматами, которые, какъ-бы издеваясь надо мною, неподвижно стояли около ближайшей стены; я былъ также незнакомъ съ устройствомъ механизма элеватора. Все это намеренно держали отъ меня въ тайне. О еслибъ я только владелъ крыльями, доступными здесь каждому ребенку! Я вылетелъ-бы изъ окна, перенесся-бы къ той скале съ разщелиною и тутъ, не взирая на ея отвесныя бока, крылья пособили-бы мне выбраться на землю.
XXVI.
Однажды я сиделъ задумавшись въ моей комнате, когда въ окно влете лъ Таэ и селъ около меня на диване. Я всегда былъ радъ посещенiямъ этого ребенка, такъ какъ въ его обществе я чувствовалъ себя менее подавленнымъ ихъ высшимъ умомъ и развитiемъ, чемъ съ взрослыми Ана. Какъ уже было говорено, мне позволяли гулять съ нимъ, и, желая воспользоваться этимъ, чтобы обозреть место моего спуска, я предложилъ ему пройтись за городъ. Мне показалось, что лицо его было серьезнее обыкновеннаго, когда онъ отвечалъ: - "Я нарочно здесь, чтобы пригласить тебя со мною".
Мы скоро очутились на улице и еще не успели далеко пройти отъ дому, когда встретились съ целою группою молодыхъ Джай-и, возвращавшихся съ полей съ корзинами, наполненными цветами, и певшими хоромъ. Молодая Гай чаще поетъ, чемъ говоритъ. Оне остановились и заговорили съ нами, обращаясь ко мне съ тою почти галантною любезностью, которая отличаетъ Джай-и въ ихъ обращенiи съ нашимъ, здесь более слабымъ поломъ.
Во время этого разговора насъ увидела изъ верхнихъ оконъ дома ея отца сестра Таэ и, устремившись на своихъ крыльяхъ съ этой высоты, опустилась посреди насъ. Она прямо обратилась ко мне съ довольно неуместнымъ вопросомъ: - "Отчего ты никогда не приходишь къ намъ?"
Пока я собирался ей ответить, Таэ быстро оказалъ съ выраженiемъ строгости: - "Сестра, ты забываешь, что чужестранецъ принадлежитъ къ моему полу, и ему неприлично унижать свое достоинство въ погоне за обществомъ Гай".
Этотъ ответъ видимо произвелъ хорошее впечатленiе на прочихъ, но бедная сестра Таэ была сильно сконфужена.
Въ это время какая то тень упала между мною и стоявшею противъ меня группою; повернувъ голову, я увиделъ правителя, приближающагося къ намъ тою мерною величавою походкою, которая отличаетъ Вриль-я. При взгляде на его лицо, меня охватилъ тотъ-же ужасъ, который я испыталъ при своей первой встрече съ нимъ. Въ этихъ глазахъ, во всемъ выраженiи лица скрывалось что-то необъяснимое, враждебное нашей расе; въ немъ былъ и ясный покой и сознанiе высшей силы, спокойной и непреклонной, какъ у судьи, изрекающаго свой приговоръ. По всему моему телу пробежала дрожь; поклонившись ему, я взялъ за руку моего друга-ребенка и хотелъ продолжать путь. Туръ остановился на одно мгновенье передъ нами и безмолвно посмотрелъ на меня; потомъ онъ перевелъ взглядъ на свою дочь, и съ приветствiемъ, обращеннымъ къ ней и другимъ Гай, прошелъ далее черезъ ихъ группу, не сказавъ ни одного слова.
XXVII.
Когда мы съ Таэ очутились одни на большой дороге, лежавшей между городомъ и тою разщелиною въ скале, чрезъ которую я опустился въ этотъ мiръ, я сказалъ ему почти шепотомъ: - "Дитя, меня привело въ ужасъ лицо твоего отца. Я точно прочелъ въ немъ свой смертный приговоръ".
Таэ не отвечалъ мне сразу. Онъ, повидимому, испытывалъ безпокойство и какъ будто подъискивалъ слова, чтобы сообщить мне непрiятное известiе. Наконецъ, онъ сказалъ: "никто изъ Врилья не боится смерти: - а ты?"
"Ужасъ смерти свойственъ всей моей расе. Мы можемъ побороть его подъ влiянiемъ чувства долга, чести, или любви. Мы можемъ умереть за правду, за родину, за техъ, которые намъ дороже себя. Но если смерть действительно угрожаетъ мне, то где же здесь те причины, которыя могли-бы победить этотъ естественный ужасъ человека, при наступленiи того роковаго момента, когда тело отделяется отъ души".
Таэ посмотрелъ на меня съ изумленiемъ: но глаза его светились нежностью, когда онъ отвечалъ: - "я передамъ твои слова моему отцу. Я буду молить его - пощадить твою жизнь ".
"Значитъ, онъ уже решилъ уничтожить ее?"
"Въ этомъ виновато безумiе моей сестры", произнесъ Таэ съ некоторымъ раздраженiемъ. "Она говорила съ нимъ сегодня утромъ; после этого онъ позвалъ меня, какъ старшаго изъ детей, которымъ поручено истребленiе всего, что грозитъ общественному благу, и сказалъ: - "Таэ, возьми твой жезлъ вриля и найди дорогаго тебе чужестранца. Смерть его должна быть легкая и быстрая".
