Игорь Буторин - Афоня или путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний
Зигмунд, Карло и Квазимодо стояли и безнадежно наблюдали за действиями Афони. Однако, джайн неожиданно сфокусировал взгляд на русском купце и не останавливаясь ни на секунду, призывающее махнул рукой. Друзья устремились за джайном, тем более что перед ним, как ряска в пруду перед стремительной ладьей, расступалась вся местная босота и школота. Так в фарватере индийского аскета джайна наши путешественники дошли до большого караван-сарая. И здесь, произошел неожиданный случай.
Перед тем, как махнуть на прощание рукой монах вдруг одернул ногу и остановился. Из его ступни, которая от постоянного хождения была похожа на кусок дубовой коры, торчал шип от колючего кустарника, росшего неподалеку. Джайн невозмутимо уселся в дорожную пыл, завернул ногу и стал извлекать колючку из ступни. В этот момент его набедренная повязка распахнулась, и кудесник Карло от увиденного опрокинулся лицом.
Поза монаха была такой откровенной, что обнаружилось все его причинное место и иезуитский разведчик, своим наметанным внимательным взглядом увидел прямо под монашьими тестикулами тайный знак средневековых шпионов и террористов — арабскую восьмерку или знак бесконечности.
Сомнений не было, это был шпион, посланный Старцем горы вслед за иезуитом. Понял Карло, что все это время за ними была слежка, что четкая шпионская система и сеть, созданные главным ассасином не позволит вырваться никому, кто попал в поле интересов тайного ордена. Ему стало страшно, ведь он не знал, с каким задание этот разведчик следует за ними по пятам, и какие в ближайшее время следует ожидать шаги или провокации от этого ассасина, мимикрировавшего под индийского джайна.
Однако бледности, которая охватила лицо кудесника, никто не заметил, за исключением цепкого стремительного взгляда самого джайна-ассасина, который поспешно одернул свои лохмотья и, как ни в чем небывало снова продолжил свой путь к ведаемой только ему… и Старцу горы цели.
Между тем Зигмунд с Афоней уже сговорились о постое. Им отвели одну комнату, а квазимодо отправили в стойло к верблюдам и другим парнокопытным. Владельцем столичного караван-сарая был Гурмух Сингх. Человек нравственный и благочинный. Его предки приехали их пакистанской деревни в столицу сто лет назад и так как все они были такими же благочинными и высоконравственными постепенно разбогатели и открыли караван-сарай, который пользовался популярностью, как у средних, так и у очень богатых купцов, которые приезжали сюда по делам торговым.
Останавливались здесь и военные, которым тоже нравилось здешняя чистота и обходительность персонала. Обслугу, по давно сложившейся семейной традиции, Гурмух набирал из деревенских девушек. Здесь их обучали всем премудростям разнообразного гостиничного сервиса, а самых красивых еще и таинствам любви. Последние уже меньше работали по хозяйству, а все больше использовались для любовных утех все тех же торговых людей и офицеров армии падишаха. Нравственность самого хозяина от этого интимного сервиса не страдала, так как в его семье однажды было решено, что на все воля Вишну и если уж кому-то уготована роль куртизанки в этом мире, так значит, так тому и быть.
Почему он брал девушек именно из пакистанских деревень? Да потому что в самой Индии была замута с кастами, и не каждый кшатрии или вайшьи согласится скоротать вечерок с девушкой шудры, уж не говоря, о неприкасаемых. А пакистанские прелестницы давно славятся своей ненасытностью в делах любви и не обременены всякими кастовыми условностями. Тем более что Гурмух платил всем справно и щедро и многие отсылали деньги своим небогатым родственникам в пенджабские села.
Когда Гурмух увидел довольно странных постояльцев, в виде иноземного Афони, говорящего медведя и кудесника, то первое желание было прогнать их со двора. Но потом, когда он узнал, что это купцы из Руси (заметим, что Сингх даже и не догадывался о существовании такой страны), то название этого северного государства так ему показалось благозвучно, а манеры путешественников так обходительны, что он помягчел сердцем. А когда ему стало известно, что путники намерены добиться аудиенции у самого падишаха, то вопрос с размещением иностранцев был решен моментально.
Иностранцы еще ни разу не останавливались в его караван-сарае, а вдруг это окажутся дипломаты, тогда статус заведения может достигнуть просто неведомых величин. Спросит падишах, а, где вы путники остановились на ночлег? А ему ответят: «У Гурмуха Сингха». Все! Это засветка! О нем узнает падишах! О тех выгодах и значении, которые может принести известность в высших кругах, владелец индийского хостела даже побоялся подумать, зато сразу распорядился, чтобы новым постояльцам был оказан самый лучший прием и все их желания исполнялись моментально и на высшем уровне. Опять же конь путешественников… Таких жеребцов у простых людей не бывает, животину видно по стати, а статью Квазимодо вышел хоть куда. Царская стать была у коника.
Вечером, когда путешественники уже успели смыть дорожную пыль, вкусно пообедать и даже вздремнуть, в их комнату постучался хозяин заведения. По случаю встречи с великими постояльцами Гурмух накрутил у себя на голове тюрбан высотой в полтора метра. Надо заметить, что сингхи вообще любят у себя на голове строить вавилоны из ткани, ну, а уж по великому случаю, каким хозяину караван-сарая представлялся визит русских путешественников, он вообще превзошел все пенджабские традиции и возвел на своей голове огромнейшую кучу из шелка небесного цвета. Наряд дополняли кинжал и сабля дамасской работы, с усыпанными драгоценными каменьями ножнами и рукоятями.
— О свет моих очей Афоня-ибн-Никита, — медово начал хозяин. — Разреши потревожить твой покой и выслушать замечательную историю твоих путешествий из Русистана в наши оберегаемые Аллахом места.
— Заходи Гурмуха, гостем будешь, — по-свойски отреагировал Афанасий, а Зигмунд насупил свои медвежьи брови, ему такое панибратство друга было не очень приятно. — А что, можно и рассказать. Только потом ты тоже нам расскажи, какия в Индостане политическия обстановки, какия культурныя новости столицы и на какия достопримечательности нам следует обратить особое внимание?
Так и разговорились. Афоня рассказал о своих путешествиях и о тех, кого удалось встретить на долгом пути за три моря. Зигмунд помогал другу, добавляя красок в его повествование. Лишь только Карло молча, сидел в своем углу, и казалось, вообще никого не слушал. На самом деле в его голове шла нешуточная работа. Шпион разрабатывал планы, как ему уйти от хвоста в виде джайна, посланного Старцем горы для слежки, а возможно и диверсий.
Когда же Афоня спросил у Гурмуха, как путешественникам попасть на прием к падишаху, то владелец хостела, как будто он ждал этого вопроса, с готовностью стал предлагать разные варианты.
Оказалось, что вот так за здорово живешь, к падишаху не пустят. Поэтому стоит подождать пару дней и в караван-сарай приедет на постой один генерал, который едет к Акбару Первому с докладом о беспорядках в Мьянме, где он командует карательной операцией. Вот этот полководец, скорее всего и составит протекцию путешественникам. На том и порешили. Гурмух пообещал, что поутру приставит к делегации из Русистана шустрого паренька из Термеза по имени Уткир, который покажет гостям столицу, поможет с шопингом и вообще решит все вопросы. Если же у постояльцев возникнут какие-либо желания, то их моментально выполнит очаровательная Фатима. Когда прозвучало это имя, дверь распахнулась и на пороге вся укутанная в газ появилась Гульчатай…
Афоня потерял дар речи. Его сердце зашлось, а на глаза навернулись слезы неожиданного счастья.
— Гуля!
— Нет, уважаемый, это Фатима — племянница моего троюродного брата Рабиндраната из Пенджаба, да продлит его годы Всевышний.
Зигмунд и сам был поражен таким сходством с персидской принцессой, но быстро догадался, что это всего лишь похожесть двух разных девушек, толкнул Афоню в бок и зашептал в ухо другу:
— Не она это, просто очень похожая, но не она, успокойся.
Тем временем хозяин караван-сарая уже гнулся в прощальном поклоне, явно довольный, что угодил гостям племянницей-красавицей, а значит, к утру он будет знать обо всех истинных планах путешественников, которые они явно утаили. Уж Фатима на ложе сумеет выведать все тайны.
И действительно девушка, несмотря на свой довольно юный возраст, обладала многими умениями. Так после ночи с каким-либо приезжим купцом она рассказывала Гурмуху о тайнах торговых махинаций. И тот умудрялся пользоваться ими, выгодно прикупая или продавая тот или иной товар, цена на который должна была или резко взлететь, или наоборот упасть в ближайший базарный день. Эти сделки приносили немалый доход. Генералы рассказывали ласковой девушке о тайных военных операциях и дворцовых интригах. Чем тоже иногда пользовался Гурмух, чтобы заводить выгодные знакомства. Умела Фатима развязывать языки лучше всякого вина.
