Чадравалын Лодойдамба - Прозрачный Тамир
Днем лама послал Хонгора к Цамбе, а Бато целый день чистил посуду и убирал юрту. Хонгор вернулся под вечер. Отведя Бато в сторону, он заговорщически прошептал:
- Знаешь, Бато, к Цамбе приехал тот самый Бадарчи, который избил бандзой дядю Тумэра и зашил его в сырую шкуру. Давай мы отомстим ему?
- А как?
- О, это не трудно. Идем! - сказал Хонгор. Бато послушно пошел за приятелем, хотя не мог даже представить, какой вред они могут причинить взрослому сильному человеку.
На окраине монастырского городка Хонгор остановился. Сюда приносили покойников. Хонгор отыскал человеческий череп и положил его за пазуху.
- Бадарчи сегодня вечером должен уехать. Я привяжу этот череп к его седлу...
Наступила ночь. Заяинский монастырь потонул в темноте. Бадарчи вышел от Цамбы, вскочил в седло и направил коня к юрте Чимиг. Вдруг он увидел, что к торокам что-то привязано. "Что там такое?" - подумал он и пощупал сверток. Там было что-то твердое, круглое. "Это, наверно, Цамба что-то на дорогу положил". Приехав к Чимиг, он снял седло и внес его в юрту. Ему не терпелось посмотреть, чем одарил его Цамба.
- О, небо! Что же это такое! - в ужасе воскликнул Бадарчи. Лицо его побледнело, губы затряслись.
- Что случилось? - спросила Чимиг спокойно, но, увидев "подарок", будто окаменела, не в силах сказать ни одного слова. Цэцэг выбежала во двор и разбудила соседей, рассказав, что оказалось в тороках у Бадарчи. Однако никто не захотел войти к ним в юрту. Ведь это злые духи послали Бадарчи зловещее предупреждение. Утром по этому поводу было устроено особое чтение молитв, и Бадарчи пришлось внести по совету гэгэна Зая выкуп богам.
В богослужении и молебне приняли участие и Хонгор и Бато. Присутствовавшие на молебне люди считали, что это очень плохое предзнаменование, видно, скоро вспыхнет страшная эпидемия. И они несли в монастырь последние деньги в надежде, что боги заступятся за них и беда минует. А монастырским сплетницам это происшествие дало право говорить о любовных связях Бадарчи и Чимиг.
После молебна Хонгор отвел Бато в сторону и вытащил из-за пазухи два длинных хадака.
- Оказывается, во время молебна можно незаметно положить за пазуху хадаки, лежащие перед статуэтками богов, - сказал Хонгор. - Я думаю, они нам пригодятся. Пошли на базар!
На базаре ребята продали хадаки и накупили пирожков. Давно они так сытно не завтракали. Что ж, если их учитель так жаден, они сами найдут средства полакомиться.
Довольные, они направились домой. Во дворе они увидели знакомых лошадей. Это же кони Итгэлта, Эрдэнэ и Солонго!
И они не ошиблись. В юрте они увидели своих близких. Мальчики были очень рады приезду родных, но вдруг в смущении остановились у двери. Солонго тоже стояла не двигаясь. Когда они ехали сюда, она так радовалась. Наконец-то она увидит товарищей своих детских игр! Но сейчас, увидев Хонгора и Бато в красных дамских дэлах с косыми воротниками, в синих рубашках, она смутилась и, покраснев, прижалась к отцу.
- Мои ученики, кажется, будут хорошими ламами, - сказал лама-учитель.
- Не озорничают?
- Бывает. Но ничего... Ну, Бато, принеси дров и замороженные пельмени, что в желтом мешке. Будем угощать гостей.
Ужин прошел оживленно, все были веселы, а когда наступило время расставаться, Хонгор и Бато чуть не расплакались. У каждого из них готово было сорваться с языка: "Возьмите нас с собой". И все же мальчики сдержались. Как-никак они теперь почти мужчины - нельзя поддаваться горю. Но их выдали слезы, они неудержимо текли по лицам.
- А сынок, кажется, набирается уму-разуму. Скоро совсем самостоятельным мужчиной станет. Это хорошо, - сказал Эрдэнэ.
- И все-таки ламы вряд ли из них получатся. А если и получатся, то современные, все время будут тянуться к светской жизни, хоть и наденут дэлы с косыми воротниками, - ответил Итгэлт.
- Почему? Вы видели, как они работают? А как готовят? Совсем заправские ламы.
21
Итгэлт поехал в Ханундэрский монастырь по торговым делам. С собой он взял Эрдэнэ. Там они встретились с Пурэвом, который пригласил их к себе в гости.
Двор тайджи Пурэва занимает почти целую улицу Ханундэрского монастыря. Хотон Пурэва находится в степи, но все ценное имущество и товары собраны здесь.
Пурэв встретил гостей тепло. Он угостил Итгэлта и Эрдэнэ водкой и жирным мясом. Опьянев, Пурэв решил похвастаться перед Итгэлтом своим богатством и повел гостей по своим лабазам. В одном из них были сложены штуки шелка, чесучи, тюки чая, ящики с табаком. В другом было полно муки, риса, пшена, стояли ящики с урюком и китайским печеньем. Еще в одном хранились ремни, конопля, топоры, котлы, новые войлочные подстилки, разных размеров ковры, тюфяки, кувшины, ложки, металлические тарелки и многое другое. Шесть лабазов, которые они осмотрели, были заполнены товарами. Эрдэнэ таращил глаза от изумления - таким богатством может располагать еще разве что владыка гор. А Итгэлт лишь ухмылялся. Пощупав кусок шелка, он понял, что всё тут или сгнившее, или порченое. Да и как не портиться? Воздух влажный, спертый, а товары лежат здесь не один год.
Пурэв расхвастался. Он рассказал, что склады эти заложил еще его отец, а он сам привез из Пекина шелк и чесучу.
- О, эти товары вечны! Когда будет надо, я их продам, и с большой выгодой.
Итгэлт только посмеивался. Но скоро ему надоело слушать пьяное бахвальство Пурэва, и он заговорил о покупке пятидесяти голов крупного рогатого скота. Сделка состоялась. Задаток Итгэлт дал русскими деньгами.
- А не упадут ли в цене русские деньги? Что-то война у них там с немцем затягивается? - спросил Пурэв.
- Что ты! Разве деньги белого царя могут упасть в цене? - ответил Итгэлт.
- Но остальное ты все же постарайся дать серебром.
- Там видно будет.
Итгэлт и на этот раз был себе на уме. Поняв, что русско-германская война затягивается и русские деньги обесценятся, он решил сбыть их с рук.
По дороге домой Эрдэнэ спросил у Итгэлта:
- Есть ли еще такой богатый человек в Монголии, как этот Пурэв?
- Дорогой Эрдэнэ, ты просто глуп. Его богатство - один прах. Шелк его гнилой, зерно заражено головней, железные товары съела ржа. Пойми, товар любит движение. Монеты и те портятся, если лежат без движения. В коммерции важен оборот, тогда и медяки принесут проценты. Из всего надо извлекать выгоду, даже из собственной жены.
- Это как же?
- По-всякому. В общем, коммерция - хитрое дело.
Спустя несколько дней Пурэв был в своем кочевье. Однако жена его не встретила.
- Где княгиня? - спросил Пурэв у слуг.
- Утром она велела оседлать коня и куда-то уехала.
- Куда?
- Поехала вверх по долине.
Выданная замуж по указу богдо за Пурэва, Туя скрепя сердце смирилась со своей судьбой. Она не любила старого тайджи и большую часть времени проводила в молитвах. А вскоре к ней пришла беда пострашнее. Всего несколько ночей провела она во дворце богдо-гэгэна, но этого было достаточно, чтобы заболеть страшным недугом. Когда Туя узнала о своей болезни, она пришла в ужас. Неужели ей заживо придется гнить на этом свете? Женщина решила, что она прогневила богов и те наказали ее. Сперва она усиленно молилась, надеясь заслужить исцеление, но болезнь прогрессировала, и обезумевшая Туя решила покончить с собой, видя в этом предопределенную богами судьбу.
И вот она приказала оседлать ей коня и поехала вверх по течению Тамира, ища уединенное место.
Пурэв решил отправиться на поиски жены, хотя ему доложили, что в разные стороны по долине уже выехали слуги. Пурэв не очень спешил. Он плотно пообедал, выпил полбутылки водки, отдохнул и только после этого велел оседлать коня. Но в седло он так и не сел.
Во двор влетел на коне один из слуг, посланный на поиски княгини.
- Что случилось? - крикнул Пурэв, когда всадник, остановив коня, спрыгнул на землю.
- Несчастье! Княгиня утонула!
- Что?
- Княгиню боги призвали!
- Тую? Где она?
- У Высокого яра.
- Что же это она сделала? Какое несчастье!
К месту происшествия послали телегу, и к вечеру Тую привезли.
А воды Тамира, где она нашла свою смерть, текли спокойно, как будто ничего и не случилось.
Пурэв не позволил вносить труп жены в юрту, и уже на следующий день Тую похоронили.
Боясь, как бы душа самоубийцы не превратилась в злого духа, который может поселиться в его хотоне, Пурэв в тот же вечер привез из Ханундэрского монастыря ламу. Началось чтение молитв, были принесены богам дары, чтобы душа Туи переселилась на тот свет согласно обряду.
Пурэв горевал недолго. Уже через несколько дней он стал подумывать о новом сватовстве. Но ночевать в своей юрте он все же побаивался и велел батраку стелить постель у себя - все-таки с телохранителем спокойнее.
Как-то Пурэву не спалось, и он в уме стал перебирать местных красавиц. Вдруг среди ночи залаяла собака, послышался цокот копыт. Кто-то подъехал к юрте с западной стороны.
