Ивлин Во - Пригоршня праха
На следующее утро, в одиннадцать, началось следствие и быстро завершилось. Доктор, водитель автобуса, Бен и мисс Рипон дали показания. Мисс Рипон разрешили не вставать. Она была очень бледна и говорила дрожащим голосом, отец испепелял ее грозными взглядами с ближней скамьи; под шляпкой у нее скрывалась маленькая проплешина, там, где сбрили волосы вокруг ранки. В заключительной речи следователь отметил, что в случившемся несчастье, как явствует из свидетельских показаний, некого винить, остается только выразить глубочайшее соболезнование суда мистеру Ласту и леди Бренде в постигшей их тяжелой утрате. Толпа расступилась, образуя проход для Тони и Бренды. На следствие явились и полковник Инч, и секретарь охотничьего клуба. Следствие велось со всей деликатностью и уважением к скорби родителей. Бренда сказала:
- Погоди минутку. Я должна поговорить с этой бедняжкой, рипоновсиой дочкой.
И прелестно справилась со своей задачей. Когда все ушли, Тони сказал:
- Жаль, что тебя не было вчера. К нам приходило столько народу, а я совершенно не знал, что говорить.
- Как ты провел день?
- Тут была лихая блондинка... Мы немного поиграли в петуха и курочку.
- Петуха и курочку? Ну и как, успешно?
- Не очень... Даже не верится, что вчера в это время еще ничего не случилось.
- Бедный мальчик, - сказала Вренда.
Они почти не говорили друг с другом с приезда Бренды. Тони встретил ее на станции; когда они добрались до дому, миссис Рэттери уже легла, а наутро она улетела на своем аэроплане, не повидавшись с ними. Они слышали, как аэроплан пролетел над домом, Бренда - в ванне, Тони - внизу, в кабинете, где занимался письмами, что стало теперь необходимостью.
День редких промельков солнца и буйного ветра; белые и серые облака высоко над головой неподвижны, но голые деревья вокруг дома раскачиваются и сотрясаются, а во дворе конюшни вихрями крутится солома. Бен снял парадный костюм, который надевал на следствие, и занялся делами. Громобою вчера тоже досталось, и он немного прихрамывал на правую переднюю.
Бренда сняла шляпу и кинула ее на стул в зале.
- Нечего говорить, правда?
- Не обязательно разговаривать.
- Нет. Наверное, будут похороны.
- Как же иначе.
- Когда, завтра?
Она заглянула в утреннюю комнату.
- А они порядочно наработали, верно?
Движения ее стали замедленными, а голос монотонным и невыразительным. Она опустилась в одно из кресел, стоящих посреди залы, куда никто никогда не садился, и сидела там не шевелясь. Тони положил руку ей на плечо, но она сказала:
"Оставь" - не раздраженно и нервно, а без всякого выражения. Тони сказал:
- Я, пожалуй, пойду отвечу на письма.
- Хорошо.
- Увидимся за обедом.
- Да.
Она встала, поискала безучастным взглядом шляпу, взяла ее, медленно поднялась наверх, и солнечные лучи, пробившиеся через цветные витражи, осветили ее золотом и багрянцем.
У себя в комнате она села на широкий подоконник и стала глядеть на поля, на бурую пашню, на колышущиеся безлистые деревья, на шпили церквей, на водовороты пыли и листьев, клубящиеся внизу у террасы; она все еще держала в руках шляпу и теребила пальцами приколотую сбоку брошь.
В дверь постучали, вошла заплаканная няня.
- Прошу прощения, ваша милость, но я просмотрела вещи Джона. Это не мальчика платок.
Резкий запах и украшенные короной инициалы выдавали его происхождение.
- Я знаю, чей это. Я отошлю его хозяйке.
- Не возьму в толк, как он к нему попал, - сказала няня.
- Бедный мальчик, бедный, бедный мальчик, - сказала Бренда, когда няня ушла, и снова уставилась на взбунтовавшийся пейзаж.
- Я вот думал о пони, сэр.
- Так, Бен?
- Хочете вы его у себя держать?
- Я как-то не думал об этом. Да, пожалуй, нет.
- Мистер Уэстмэккот из Рестолла о нем спрашивал. Он думает, пони подойдет для его дочки.
- Так.
- Сколько мы запросим?
- Я не знаю... сколько вы сочтете правильным...
- Пони хороший, ухоженный. Я так думаю, что не меньше двадцати пяти монет надо за него взять, сэр
- Хорошо, Бен, займитесь этим.
- Я запрошу для начала тридцать, так, сэр, а потом маленько спущу.
- Поступайте как сочтете нужным.
- Хорошо, сэр.
После обеда Тони сказал:
- Звонил Джок. Спрашивал, не может ли чем помочь.
- Как мило с его стороны. А почему бы тебе не позвать его на уикенд?
- А ты б этого хотела?
- Меня здесь не будет. Я уеду к Веронике.
- Ты уедешь к Веронике?
- Да, разве ты забыл?
В комнате были слуги, и они смогли поговорить только позже, когда остались в библиотеке одни, И тогда:
- Ты в самом деле уезжаешь?
- Да, я не могу здесь оставаться. Ты ведь меня понимаешь, разве нет?
- Да, да, конечно. Просто я думал, может, нам уехать куда-нибудь за границу.
Бренда словно не слышала и продолжала свое.
- Я не могу здесь оставаться. С этим покончено, неужели ты не понимаешь, что с нашей жизнью здесь покончено.
- Детка, что ты хочешь сказать?
- Не спрашивай... потом.
- Но, Бренда, родная, я тебя не понимаю. Мы оба молоды Конечно, нам никогда не забыть Джона. Он навсегда останется нашим старшим сыном, но...
- Замолчи, Тони, пожалуйста, прошу тебя, замолчи... Тони осекся и немного погодя сказал:
- Значит, ты завтра уезжаешь к Веронике?
- Угу.
- Думаю, я все же приглашу Джока.
- Ну конечно.
- А когда мы немного отойдем, тогда подумаем о планах на будущее.
- Да, тогда.
Наутро.
- Очень милое письмо от мамы, - сказала Бренда, протягивая письмо через стол. Леди Сент-Клауд писала:
"...Я не приеду в Хеттон на похороны, но буду непрестанно думать
о вас и вспоминать, как я видела вас всех троих на рождество. Дорогие
дети, в такое время лишь друг в друге вы сможете обрести поддержку.
Только любовь может противостоять горю..."
- Я получил телеграмму от Джока, - сказал Тони. - Он приедет.
- Своим приездом Бренда всех нас свяжет по рукам и ногам, - сказала Вероника. - Я считаю, она могла бы догадаться прислать отказ. Понятия не имею, как с ней говорить.
Когда они остались одни после ужина, Тони сказал Джоку:
- Я все пытался понять и теперь, кажется, понял. У меня у самого все иначе, но ведь мы с Брендой во многом совершенно разные. Именно потому, что они ей чужие, и не знали Джона, и никогда не были здесь, Бренда хочет быть с ними. В этом все дело, ты согласен? Она хочет быть совершенно одна и подальше от всего, что напоминает ей о случившемся... и все равно я ужасно мучаюсь, что отпустил ее. Не могу тебе передать, какая она была... ну совсем какая-то механическая... Она все переживает гораздо сильнее меня, это я понимаю. Так тяжело, когда ничем не можешь помочь.
Джок не ответил.
Бивер гостил у Вероники. Бренда сказала ему:
- Вплоть до среды, когда я подумала, что ты умер, я и понятия не имела, что люблю тебя.
- А говорила ты об этом не так уж редко,
- Ты еще в этом убедишься, - сказала Бренда, - дуралей
В понедельник утром Тони нашел на подносе с завтраком письмо: "Дорогой Тони, Я не вернусь в Хеттон. Пусть Гримшо упакует мои вещи и отвезет их
на квартиру. После этого она мне больше не нужна. Тебе, должно быть,
не сегодня стало понятно, что наша жизнь не ладится.
Я влюблена в Джона Бивера и хочу получить развод и выйти за него
заМуж. Если б Джон Эндрю не погиб, может быть, все пошло бы
по-другому. Трудно сказать. А так я просто не смогу начать все
сначала. Пожалуйста, не очень огорчайся. Нам, наверное, нельзя
встречаться во время процесса, но я надеюсь, что потом мы снова станем
близкими друзьями. Во всяком случае, для меня ты всегда останешься
другом, что бы ты обо мне ни думал.
С наилучшими пожеланиями
Бренда".
Когда Тони прочел письмо, он решил, что Бренда сошла с ума.
- Насколько мне известно, она видела Бивера всего два раза, - сказал он.
Позже он показал письмо Джоку, и тот сказал:
- Жаль, что все так получилось.
- Но ведь это же неправда?
- К сожалению, правда. Все давно знают.
Однако прошло еще несколько дней, прежде чем Тони полностью осознал, что это значит. Он привык любить Бренду и доверять ей.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
АНГЛИЙСКАЯ ГОТИКА II
I
- Ну как, старикан очень переживает?
- Вроде бы. От этого чувствуешь себя такой скотиной, - сказала Бренда. - Боюсь, что ему очень тяжело.
- Если б он не переживал, тебе было б неприятно, - сказала Полли, чтоб ее утешить.
- Да, пожалуй.
- Что бы ни случилось, я останусь твоим другом, - сказала Дженни Абдул Акбар.
- Пока все идет гладко, - сказала Бренда. - Хотя и были кое-какие gene {Неприятности (франц.).} с родственниками.
Тони последние три недели жил у Джока. Миссис Рэттери уехала в Калифорнию, и Джок был рад обществу. По вечерам они большей частью обедали вместе. В Брэтт-клуб они больше не ходили, не ходил туда и Бивер. Вместо этого они зачастили в Браун-клуб, где Бивер не состоял. Бивер теперь проводил все время с Брендой то в одном, то в другом из полудюжины знакомых домов.
