Артур Дойл - Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах (сборник)
– Боюсь, я не могу дать вам ответ на этот вопрос.
– А могу ли я узнать, не собирается ли он сам к нам приехать?
– Мистер Холмс пока не может вырваться из столицы. У него много других дел.
– Какая жалость! Он развеял бы наши сомнения. Если я могу оказаться чем-то полезен в вашем, доктор Ватсон, расследовании, можете рассчитывать на мое полное содействие. Если бы вы хотя бы намекнули мне о том, кого подозреваете или с какой стороны намерены взяться за расследование этого дела, может статься, я прямо сейчас мог бы помочь вам советом или объяснением.
– Уверяю вас, я здесь просто гощу у своего друга, сэра Генри, и мне не требуется никакая помощь.
– Ну что же! – развел руками Стэплтон. – Вы совершенно правы, нужно быть осторожным и осмотрительным. Я позволил себе излишнее любопытство, за что и получил от вас щелчок по носу. Обещаю, что больше не буду касаться этой темы.
Мы дошли до того места, где от дороги ответвлялась и терялась где-то в болотах поросшая травой тропинка. Справа от нас возвышался крутой, заваленный огромными каменными глыбами холм, который в стародавние времена служил каменоломней. С нашей стороны холм казался похожим на огромное черное лицо с заросшими папоротником и ежевикой глазницами и ртом. Из-за возвышения вдали в небо поднимался серый столб дыма.
– Тут не так уж далеко от Меррипит-хауса, – натуралист кивнул в сторону тропинки. – Если бы вы согласились потратить часок, я с удовольствием представил бы вас своей сестре.
Моей первой мыслью было отказаться, ведь я должен был находиться рядом с сэром Генри. Но тут я вспомнил гору бумаг и счетов на его письменном столе. С документами я помочь ему никак не мог, так что, памятуя указание Холмса изучить всех соседей, чьи дома находятся на болотах, я принял приглашение Стэплтона, и мы вместе свернули на тропинку.
– Эти болота – просто удивительное место, – говорил он, обводя взглядом многочисленные кочки, длинные, покрытые травой холмы, рваные гранитные верхушки которых предавали им сходство с морскими волнами причудливой формы. – От них никогда не устаешь. Вы даже не можете себе представить, сколько удивительных тайн хранят они в себе. Болота занимают такие огромные пространства и настолько пустынны и загадочны, что дух захватывает.
– И вы, значит, изучили их вдоль и поперек?
– Я живу здесь только два года, и местные жители до сих пор называют меня новичком. Мы с сестрой приехали в эти края вскоре после того, как здесь обосновался сэр Чарльз. Но я уже успел изучить тут каждый дюйм. Не думаю, что найдется много людей, которые знают эти болота лучше меня.
– А что, трудно их изучать?
– Чрезвычайно. Видите, например, вон то широкое пространство на севере, с холмами странной формы? Не кажется ли оно вам чем-нибудь примечательным?
– Отличное место для верховой езды.
– Правильно, с первого взгляда так и думаешь, но уже нескольким людям эта иллюзия стоила жизни. Видите яркие зеленые пятна, густо разбросанные по нему?
– Да, наверное, там более плодородная земля.
Стэплтон рассмеялся.
– Это большая Гримпенская трясина, – сказал он. – Один неосторожный шаг означает верную смерть для любого человека или животного, которое попадет туда. Вчера я видел, как в трясину провалился пони, он так и не смог выбраться. Его голова долго торчала на поверхности, но постепенно трясина засосала его. Даже в сухое время ходить здесь опасно, но нынешней осенью шли такие дожди, что это место сделалось по-настоящему ужасным. Однако я все равно пробирался в самое сердце трясины и возвращался оттуда живым. Боже мой, смотрите, там еще один несчастный пони!
В зарослях зеленой осоки извивалось и судорожно дергалось что-то коричневое. Потом вверх поднялась голова на длинной шее, и бедное животное издало ужасающий вопль, эхом прокатившийся по болоту. От этого предсмертного крика у меня волосы встали дыбом, но у моего проводника нервы, похоже, были покрепче.
– Ну вот и все! – сказал он. – Очередная жертва трясины. Вторая за два дня. И наверняка не последняя, в сухую погоду пони всегда ходят здесь. О том, что их обычная тропа превратилась в смертельную ловушку, они узна´ют лишь тогда, когда уже не могут из нее выбраться. Да, гиблое место эта Гримпенская трясина.
– Вы говорите, что можете пробраться туда?
– Да, там есть две-три тропы, по которым ловкий человек при желании может пройти. Я сам их обнаружил.
– Но зачем вам понадобилось забираться в такое жуткое место?
– А вот посмотрите туда. Видите два холма вдалеке? Это настоящие острова, отрезанные от внешнего мира непроходимым болотом, которое образовалось вокруг них за многие годы. Тот, кому посчастливится дойти до холмов, найдет там редчайшие виды растений и бабочек.
– Когда-нибудь я обязательно попробую добраться до них.
Стэплтон удивленно посмотрел на меня.
– Бога ради, выбросьте это из головы! – воскликнул он. – Ваша смерть будет на моей совести. У вас нет ни единого шанса вернуться оттуда живым. Я сам хожу туда только потому, что знаю, по каким местам ориентироваться, а вы…
– Тише! – прервал я его. – Вы слышите? Что это?
Глухой, протяжный, неимоверно печальный звук разнесся по болоту. Казалось, он заполнил все вокруг, но определить место, из которого доносился звук, было совершенно невозможно. Тоскливый замогильный вой сначала превратился в зычный рев, а потом снова перешел в душераздирающий заунывный стон. Стэплтон, прищурившись, посмотрел на меня.
– Странное место это болото, – тихо произнес он.
– Что это за звук?
– Крестьяне утверждают, что так воет собака Баскервилей, когда ищет новую жертву. Я уже пару раз слышал этот звук, но чтобы так громко…
Чувствуя, как холодеет сердце, я огляделся по сторонам. Вокруг сплошная холмистая равнина в зеленых пятнах осоки. И на всем бескрайнем пространстве никакого движения, лишь заволновались и громко закаркали два ворона, сидящие на вершине холма.
– Вы же образованный человек. Неужели вы верите в эти россказни? – собравшись с духом, заговорил я. – У вас есть какое-нибудь объяснение этих странных звуков?
– Болота иногда издают необычные звуки. То ли ил оседает, то ли вода поднимается, то ли что-нибудь еще.
– Нет, нет, это был голос живого существа.
– Может быть. Вы когда-нибудь слышали, как кричит выпь?
– Нет, никогда не приходилось.
– Это очень редкая птица… Она уже почти вымерла… на территории Англии, но в здешних болотах всякое может быть. Да, я не удивлюсь, если окажется, что мы с вами сейчас слышали крик последней живой выпи.
– Никогда в жизни не слышал ничего более удивительного и непонятного!
– Здесь вообще странные места. Вот, к примеру, взгляните на этот холм. Что это, по-вашему, такое?
Стэплтон указал на крутой склон холма, усеянный остатками серых кольцеобразных каменных строений. Их было, по меньшей мере, штук двадцать.
– Не знаю. Овчарни?
– Нет, это жилища наших славных предков. Когда-то болота были густо заселены первобытными людьми, и, поскольку с тех пор здесь практически никто не жил, теперь мы с вами имеем возможность увидеть их дома в том виде, в каком они их оставили. Это своего рода вигвамы, только без крыш. Если вам любопытно, мы можем даже зайти внутрь, там можно полюбоваться на очаги и лежанки.
– Прямо настоящий город! И когда здесь жили эти люди?
– Неизвестно. Еще никто не датировал поселения неолитического человека{25}.
– А чем они занимались?
– Пасли животных на этих холмах, учились добывать олово, когда каменные топоры начали вытесняться бронзовыми мечами. А взгляните-ка вон на то большое углубление на противоположном холме. Это тоже сделано их руками. Да, доктор Ватсон, на этих болотах можно найти поистине удивительные вещи. О, прошу прощения. По-моему, это циклопидес.
Через тропинку перелетала какая-то крохотная букашка, то ли мотылек, то ли мушка, и Стэплтон с неожиданным проворством и легкостью помчался за ней вдогонку. К моему ужасу насекомое полетело прямиком к трясине, но страстный натуралист и не подумал остановиться. Он стал углубляться в болото, перепрыгивая с кочки на кочку и размахивая зеленым сачком. Из-за серого костюма и прыжков Стэплтон сам был похож на огромное насекомое. Я наблюдал за зигзагообразными передвижениями своего попутчика, одновременно и восхищаясь его необычайной ловкостью, и с замиранием сердца ожидая, что он в любой момент поскользнется на какой-нибудь кочке. Вдруг у меня за спиной раздались шаги. Повернувшись, я увидел, что ко мне по тропинке приближается женщина. Она двигалась с той стороны, где, судя по поднимающемуся дыму, находился Меррипит-хаус. Но из-за того, что тропинка шла под уклон, я смог заметить женщину лишь тогда, когда она оказалась совсем рядом.
Я сразу понял, что это мисс Стэплтон, о которой мне уже приходилось слышать. Вряд ли в этих местах было много дам. К тому же я вспомнил, что кто-то при мне упоминал о ее красоте. И правда, женщина, приближающаяся ко мне, была настоящей красавицей, причем красота ее была самого необычного свойства. Мисс Стэплтон совершенно не походила на своего брата. Можно даже сказать, она была полной его противоположностью, ибо Стэплтон имел неброскую внешность, светлые волосы и серые глаза, а сестра его была жгучей брюнеткой (я и предположить не мог, что у англичанки могут быть такие черные волосы), стройной, высокой. Ее гордое, прекрасное лицо имело такие идеальные черты, что могло бы показаться холодным, если бы не чувственный рот и изумительные черные страстные глаза. Можно добавить, что у этой удивительной красавицы была идеальная фигура, и одета мисс Стэплтон была в элегантное платье. Как странно было видеть это создание здесь, на тропинке в окружении болот и безжизненных холмов! Когда я повернулся, она посмотрела на брата и, ускорив шаг, подошла ко мне. Я учтиво приподнял шляпу и собрался объяснить ей, что происходит, но мисс Стэплтон заговорила первой, и мои мысли направились совершенно в другое русло.
