Шмуэль-Йосеф Агнон - Рассказы о Бааль-Шем-Тове
(Cunypuм нораим, 9б)
Слышал я от праведного учителя нашего рабби Цви-Ѓирша из Чуднова, да будет благословенна память праведника, который слышал от деда своего, праведника и учителя нашего рабби Дов-Бера из Аланова, да будет благословенна память праведника, который слышал [сие] от святого Магида [из Межерича], да будет и в мире грядущем благословенна память праведника, который говорил: «Тейтей ли…[138] – в том я превосхожу всех учеников Бешта, что вижу, как ко всякому кушанию и напитку, что Бешт, благословенной памяти, подносит к своим святым устам, спускается с небес язык пламени и возносит это кушание на небеса, а никто другой из учеников не видит сего».
(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 7)
Спросил я отца моего, благословенной памяти, правда ли то, что было на устах у всех, – что Бешт сказал: «Ежели святой Магид из Межерича мог бы пойти в микву, то привел бы [в сей мир] Машиаха». Сказал: «Правда то, что он действительно говорил, что Магид, очистившись в микве, способен был бы пробудить помыслы о покаянии во всем мире, a [тогда] неминуемо настало бы полное Избавление».
(Там же)
Рабби Нахман из Косова[139]. Слух и зрение
Спросил учителя нашего рабби Нахман из Косова: «Знаю я о себе, что я полный праведник, отчего же не вижу и не слышу, как ты?» Ответил: «Если пожелаешь, дарую тебе сие». И что было, то было, пока не попросил рабби Нахман у учителя нашего избавить его [от сего дара], ибо слишком высока ступень сия – его любовь [к Господу], и его трепет [пред Господом], и его приверженность правде, и истинная любовь к Израилю, и истинное, с любовью, приятие страданий, и уменье выслушать брань и поношение с любовью, и смолчать, и приять с любовью – сии поистине суть высшие ступени слуха и зрения.
(Нетив мицвотеха, нетив 5)
В высших мирах
В субботу покаяния[140] 5517 (1756) г. после утренней трапезы лег господин наш Бешт вкусить субботнего сна, и чистая его супруга, госпожа Хана, также прилегла на своей постели. Спустя полтора часа проснулась, потому как услышала голос мужа, громко говорившего во сне, и встала, и быстро пошла к нему, и громко стала звать его: «Исраэль! Исраэль!» И очнулся он ото сна и сказал: «Вот я». И сказала она ему: «Отчего ты кричал таким громким и страшым голосом, какого я отроду не слышала у тебя? Что с тобой? Что ты кричишь, ведь суббота сегодня?» И ответил он ей: «Хорошо ты сделала, что пробудила меня ото сна, иначе бы мертв остался я лежать на постели моей». И взял господин наш воды ополоснуть лицо и руки и сказал: «Позовите сподвижников моих, и расскажу им, что я видел в высших мирах, как наяву». Тотчас пришли все как один, люди именитые и прославленные, и сказал он им так: «Каждую субботу, во время молитвы мусаф, когда я, свершив единения, возношусь душою ввысь, являют мне высшие миры и святые души, сидящие в Высшем собрании и занятые сокровенными тайнами Торы, и дается мне право слушать, учиться и учить в этом мире ровесников своих, и немногое из сего я открываю во время третьей трапезы. И вот, несколько лет томился я желанием увидеть друга моего, избранника Божьего, праведного рабби Нахмана из Косова, увидеть, кто он в высшем мире, но искал я того, кого любит душа моя, искал, но не нашел[141]. И желал я вознестись душою в место отдохновения сего праведника и не достигал его, ибо не дано было мне право [сие]. И взмолился я Господу в этот час, говоря: “Ты начал показывать рабу Твоему величие Твое, и длань Твою крепкую[142], и Имена святые, так почему же не удостоюсь увидеть в высшем мире место отдохновения сего праведника?” И задавал я вопросы и силой известных мне Имен получал ответы, и сказано было мне: “Если станешь вершить единения так, как являешь [это сейчас], то сможешь увидеть его”. И сие свершил я сегодня и узрел грозное зрелище, место новое для меня в высших мирах. И отроду не видал я столь пышных убранством зданий, всюду золото, да не простое – червонное, камни драгоценные: “карбункул, сапфир и алмаз”[143]. И составляют они несколько сот бейт мидрашей, величиной изрядных весьма: и в длину, и в ширину, и в высоту. И каждый бейт мидраш полон мудрецов, и каждый подобен обликом Богу, и учат Тору они – каждый по своему пристрастию: Танах*, Мишну, Гемару и агаду*, и среди них величайшие ученые, изучающие сокровенные тайны Торы, и те, что читают псалмы, и песнопения, и восхваления. И тысячи их, и многие тьмы в каждом бейт мидраше. И вострепетал я от гласа их, ибо слышался он и вдалеке, и вопросил: “Ради кого все великолепие сие?” И ответили, что сие – ради друга Господня, избранника Господня, праведного рабби Нахмана из Косова. И вопрошал я: “Где место отдохновения его?” И встал один старец, ликом благообразен, и сказал мне: “Возьми мою руку и пойдем в бейт мидраш, где сидит святой наш учитель рабби Нахман из Косова”. И было, как пришли мы в чертог его, весь зал – пламя и сияние вокруг, чистое-пречистое. Глаза мои едва не ослепли, пока не увидел я его лицом к лицу, и лик его был, как лик ангела Господня, грозен весьма, одет он был весь в белое, полыхавшее небесным сполохом, и талит на нем сверкал и освещал весь мир от конца и до края. Сказал я ему: “Ради кого все сие великолепие, души сии, что во всех чертогах?” И сказал он мне: “Брат мой любезный, сии суть души, кои исправил я при жизни, души людей, которые были совершенными праведниками, но не знали истинного Имени, я же указал им путь добрый и честный; есть среди них те, кто были великими учеными, но отвергли Тору Господню, я же вернул их к истине. Есть и те, которые были отпетыми злодеями, преступниками и сластолюбцами, я же наставлениями и добрыми словами, что говорил с уважением, нисколько их не позоря, вернул их к истине, – вот они и поют псалмы, прославляя и возвеличивая Царя – Бога Живого”. И сказал мне еще: “Ежели пожелаешь быть со мною, вверь душу свою ангелу, тебе известному, мертвое же тело останется в низшем мире, и, быть может, твоими заслугами явлена будет высшая Воля, дабы спасти отверженных, ибо доколе нескончаемы будут чудеса, ты же еще и выиграешь [так], ибо не увидишь Ангела Смерти и [горечи] умирания не вкусишь, я же с остальными душами праведников пойду с тобой к месту, уготованному тебе, и будем товарищами и в вечном мире”. Сказал я ему: “Что мне делать, если душа моя жаждет, чтобы был я похоронен в Земле Израиля, ибо оттуда великое восхождение открывается для души, как это известно?” Сказал мне: “Знай, что ты умрешь вне Земли [Израиля], ибо так я слышал несколько раз в Высшем собрании. Причину же сему я не вправе открыть, ибо душа твоя привязана к телу, а ведь и мне по потаенной причине суждено было умереть вне Земли [Израиля]. Если же вверишь [ангелу] душу свою, то поведаю тебе все”. Услышав слова сии из святых его уст, всем сердцем возжелал я вверить душу свою известному ангелу, но затосковал я по единственному сыну моему и единственной дочери моей, и еще: тяжко мне было умирать без завещания. И великая борьба происходила в мыслях моих, то ли сделать по словам праведника, друга моего, то ли судьба всякого смертного суждена и мне, и я не умру в одночасье, как какой-нибудь пустой человек![144] И как же велика была тоска моя по близким моим, [с которыми пребывал] я в веселии, [как хотелось] мне покинуть их как подобает, достойно. И горько возрыдал я о разлуке с женой моей, и сыном моим, и дочерью моей, и внуком моим, и, среди прочих, с товарищами веселия моего. Когда б не супруга моя, да продлятся дни ее, что пробудила меня ото сна, я бы уже подумывал, не принять ли мне совет сего праведника и не последовать ли реченному им, но так громок был вопль ее, что душа моя вернулась в тело».
(Ѓитгалут ѓа-цадиким, с. 7; Атерет Яаков ле-Исраэлъ)
Рабби Гершон из Кут. Плата
В городе Броды во времена, когда гаоны и праведники рабби Хаим из Цанза и рабби Моше из Острога, да охранят нас их заслуги, стояли во главе мудрецов клойза*, наиболее видными среди учеников из мудрецов клойза были раввины и гаоны: автор книги Нода бе-Йеѓуда, праведник рабби Йехезкель Ландау[145], глава суда в Остроге рабби Меир Маргалиот и рабби Гершон из Кут, шурин Бешта. А в городе Броды сидел окружной раввин. Внезапно разнеслась дурная молва о жене раввина, будто она легкого поведения. Исследовали и изучили это мудрецы клойза и нашли, что все – правда. И поспешили мудрецы клойза вынести ей приговор, однако боялись, поелику у окружного раввина была власть, данная ему от царства. Окружной же раввин прослышал о разговорах, что велись мудрецами клойза, и постановил: всякий, кто изрыгал хулу на его половину, будет принародно высечен или должен будет заплатить сто червонцев штрафа. Тотчас побежали три мудреца, рабби Йехезкель Ландау, рабби Меир Маргалиот и рабби Гершон из Кут, в дом совета, что был при конторе окружного раввина, и гаон рабби Йехезкель воззвал во весь голос ко всем [бывшим там] людям, говоря так: «Знайте, что жена окружного раввина – блудня и запрещена она мужу своему». Так прокричал он три раза и тотчас же расплатился всем имуществом, что было у него, заплатил сто червонцев, дабы освятить имя Господне при всем народе. И гаон рабби Меир Маргалиот сделал то же самое, и не было у него денег заплатить [штраф], и был он высечен. И гаон рабби Гершон из Кут сделал то же, и не было у него денег, чтобы заплатить, и [уже] побежали, чтобы высечь его, но, как собралось там много людей, рабби Гершон улучил миг, чтобы скрыться, и бежал из Бродов. А за городом был тын, сделанный из деревянных столбов, и промежутки между ними были таковы, что никто не мог пройти теми столбами. И под вечер, трясясь от страха, подошел рабби Гершон к тыну, и вот, стоит по другую сторону один необрезанный и говорит ему по-польски: «Иди сюда, тут один столб шатается, иди, возьмемся за него, я с одной стороны, ты – с другой, выдернем его, и ты сможешь убежать». И убежал он в святую общину Меджибожа, к шурину своему Бешту. И когда он пришел к святому Бешту тот сказал, лишь успев поприветствовать его: «Я послал к тебе Элияѓу в обличье необрезанного из Польши, [послал] выдернуть деревянный столб, [чтобы] ты мог убежать». И сказал Бешт: «Что до этих троих, то великая судьба уготована им Небом за то, что освятили имя Господне при всем народе. Гаон рабби Йехезкель будет главой суда в святой общине Праги, а гаон рабби Меир Маргалиот будет главой суда в святой общине Острога, гаон же рабби Гершон будет в Святой Земле наибольшим над всеми святыми назначениями», и так было.
