Кальман Миксат - Два нищих студента
- Чего не хотят?
- Налогов платить.
- Значит, плохие патриоты! - пробормотал Ракоци. - Хорошо, я задам им головомойку. Пусть подождут. Еще кто там?
- Старый куруц один.
- Как звать?
- Папаша Йожеф.
- Что стряслось у старика? - спросил, оживившись, князь. - Слышал я о нем. Храбрый солдат!
- Не знаю, чего он хочет. Но всех нетерпеливее какой-то молодой человек в плаще. Хочет во что бы то ни стало пройти к вам и уже поднял страшный скандал, потому что слуги не пропустили его.
- Позовите раньше других старого куруца.
В приемную вошел дядюшка Добош.
- Ну, что случилось, братец? - приветливо спросил его князь.
- С просьбой я к вам, ваше величество.
- Очень хорошо, старина. Кто столько сделал для нас, как вы, может уже не просить, а желать. Чего же вы желаете?
Дядюшка Добош опустился на колени.
- Пощады, пощады, ваше величество!
- Кому? - удивился Ракоци.
- Тому самому молодому человеку, Иштвану Верешу, которого я сам захватил в плен.
- Как так? Ведь я уже велел выплатить двести золотых кому-то другому.
- Ох, проболтался я, ваше величество! Но коли уж проговорился, скажу вам всю правду. Знаю: здесь, где я стою, нельзя лгать. Я сам схватил Вереша, но отдал его Яношу Хайду, потому что боялся за себя: отпущу пленного на свободу. Сын он мой приемный! Сам взрастил я его. Вот и подумал я; коли попал он в плен, пусть будет в плену. И передал его. А сам, думаю, пойду к вашему величеству прощения для него просить, так-то оно лучше будет. Оно конечно, велика вина его: сам венгр, а пошел за немца воевать. Да только богу одному известно, отчего он так поступил. Может, еще выйдет из него честный человек?
- А о других его преступлениях вам ничего не известно? - спросил Ракоци.
- Не известно, ваше величество, - жалобным голосом отозвался Добош, лицо которого было влажно от слез.
- И про то вам неведомо, что он вор, что с помощью моего перстня и моего имени обманул коменданта и бежал из-под стражи?
- Вор? - пробормотал старик и отер слезы с лица. - О, ваше величество! Тогда считайте, что я не говорил вам ничего.
Повернувшись по-военному, Добош тут же вышел из приемной князя.
За куруцем последовали делегации: пештская - под предводительством Нессельрота и дебреценская - во главе с профессором Силади. В пространных речах, изобиловавших длинными предложениями, бургомистры сообщили, что у них нет сейчас денег и они просят отсрочки. Ракоци один-единственный раз недовольно перебил их:
- Спросите, господа, у моих солдат, дадут их животы мне отсрочку или нет!
Остальную часть длинных речей бургомистров он выслушал с полным равнодушием. Неожиданно за окном послышался сильный шум, и стоявший у окна князь невольно взглянул во двор, чтобы узнать, что там происходит.
Там вели на эшафот Иштвана Вереша, сопровождаемого огромной толпой женщин, детей и солдат. Рядом со смертником шагал в кумачовой рубахе палач.
В приемную в этот миг снова вошел комендант и доложил:
- Молящие о пощаде просят вас принять их.
- Никакой пощады, - хриплым голосом отрезал князь, попятившись к окну. Но здесь его заметил проходивший по двору осужденный Вереш и, бряцая кандалами, крикнул князю:
- Пощады!
Процессия остановилась у окна в ожидании ответного знака князя.
- Пощадите, ваше величество, я сумею доказать, сколько силы еще осталось в этих руках, - просил смертник.
Но Ракоци только махнул рукой: ведите, мол, его дальше, и захлопнул окно.
В этот момент, с силой оттолкнув привратников, в кабинет, тяжело дыша, ворвался мужчина в австрийской военной форме. Накидка, скрывавшая до этого его одежду, соскользнула с плеча.
Ракоци выжидающе отступил назад, решив, что имеет дело с смельчаком головорезом, покушающимся на его жизнь.
- Великий князь! - душераздирающим голосом крикнул мужчина, упав на колени. - На плаху ведут моего брата. И я тому причиной. Я - действительный преступник!
- Что за глупости ты городишь? Он изменник, он вор! - запальчиво воскликнул князь. - Воровство я еще мог бы простить Верешу, но предательство - не могу. Надо наказать для примера. Прочь! Эй, стража!
- Выслушайте меня, ваше величество! Вы не забудете этого рассказа. Иначе, клянусь богом, невинная кровь прольется!
- Хорошо, говори, - согласился князь. - Что ты можешь сказать?
- Не вор он, ваше величество.
- Так кто же взял мои сокровища?
- Я.
- Послушаем, - сказал Ракоци и присел на скамеечку.
* * *Ласло Вереш быстро, не переводя дыхания, рассказал самое существенное, и князь, как только понял положение вещей, живо воскликнул:
- Быстрее скачите к эшафоту с белым флагом! Пока еще не поздно.
Поспешно привязали платок к какой-то палке и передали его одному из четверых верховых гонцов, которые днем и ночью стояли под окном княжеского дворца в ожидании возможных поручений.
Гонец так пришпорил коня, что только подковы засверкали. А князь, открыв окно, еще крикнул ему вдогонку:
- Поспеешь вовремя, десять золотых в награду!
Разволновавшийся князь, чтобы ему не быть одному с самим собой, велел обеим делегациям остаться в кабинете, пока не станет известно, что его приказание успели выполнить.
Быстро скакал вестовой с белым флагом, но еще проворнее был Лаци Вереш, который кружным путем, не разбирая дороги, мчался к месту казни.
Только услышав еще издали громовое "ура", он замедлил бег. Ну, слава тебе господи, значит, там уже увидели белый флаг, вовремя увидели! Из-за волнения Лаци только сейчас заметил, что он не один мчится по полю. То рядом с ним, то впереди все время бежит какой-то пес. Господи, да ведь это же его белая собачка!
- Драва! Драва! - закричал Лаци радостно, а собака - это действительно была Драва - подскочила к нему и принялась лизать ему руки.
- Ты ли это? Прибежала, моя милая собачка. Нашлась! Ах ты скверная, знаешь, сколько я тебя искал? Разве можно бросать своего хозяина, который так тебя любит? Разве заслужил я это? - приговаривал Лаци, но тут же вздрогнул от суеверной догадки. - Заслужил ли? А может, и в самом деле заслужил! И судьба наказала меня за недостойное поведение? А теперь, когда я наконец поступил как подобает, провидение вернуло мне мою собаку. Или все-таки правду сказала покойница старуха на смертном одре: "Как знать, может, это я и раздаю счастье?" - и бедному брату моему черного пса - несчастье дала, а мне белого - счастье? Да только не сумел я им воспользоваться...
* * *Белый флаг вовремя показался на горизонте, потому что палач уже и куртку снял с Иштвана Вереша.
Стоит ли мне описывать радость собравшихся вокруг эшафота людей, которые в еще больший восторг пришли при виде трогательного объятия двух братьев. Солдаты, слышавшие о многих геройских подвигах Иштвана, с триумфом провожали его до самого города веселыми возгласами. На полдороге их встретил новый гонец князя с приказом обоим Верешам явиться к нему. Все это указывало на то, что князь не спокоен.
И дебреценская и пештская делегации все еще были в приемной у Ракоци, когда туда провели обоих Верешей.
Иштван подошел к князю и, упав на колени, поцеловал ему руку.
- Спасибо, ваше величество, вот увидите, отслужу я вам за это.
- Не мне говори спасибо, а брату своему.
- Как, ваше величество?
- Он сознался мне в том, что ты ничего не знаешь о сокровище, потому что это он откопал его в земле.
- Так это же неправда, ваше величество! - с возмущением воскликнул Иштван.
- Правда, братец, все до последнего слова, правда. А я, презренный, скрыл от тебя это.
Иштван удивленно уставился на брата, не веря своим ушам.
- Все это и для меня не совсем ясно, - промолвил князь. - Но мне некогда было выяснять подробности. Однако теперь у нас есть время. Расскажите оба о вашей жизни.
Лаци был более умелым рассказчиком, он-то и поведал собравшимся всю историю их жизни начиная с Кручаи: о том, как подобрала их тетушка Добош, как Пишта получил в награду сабельную перевязь и влюбился в Магду Силади ("Гм", - заметил про себя присутствовавший здесь же профессор Силади) и как из этой истории разгорелось в нем желание заслужить дворянство.
Рассказал Лаци и о том, как отправились они с братом по свету, как получили в подарок двух собак: белую, принесшую счастье, и черную, которая навлекла на Пишту несчастье. Дошел он и до встречи с Рожомаком, когда братья расстались, - и здесь уже каждому из них порознь пришлось рассказывать свои дальнейшие приключения. Впрочем, только у Лаци жизнь оказалась богатой приключениями: рассказал он, как, найдя клад, отправился на розыски брата, но застрял в Пеште, так как влюбился там в дочь бургомистра Нессельрота ("Гм", - пробормотал и Нессельрот).
Ракоци с интересом выслушал оба рассказа, после чего сказал:
- Много вы претерпели и, надо признать, с честью выдержали все испытания. Ты, - кивнул он на Лаци, - правда, дрогнул однажды, но теперь исправил ошибку и доказал, что и у тебя доброе сердце. А это - самое главное. Право же, очень поучительная история. Однако, хотя и не суеверный я человек, дам вам все же один совет: черную собаку убейте, а белую пошлите в подарок Берчени, пусть она находится при его армии и приносит ему счастье.
