Анна Коркеакиви - Нежданный гость
«Чушь какая, — подумала она. — Неужели я ему сочувствую? Он же террорист».
Он остановился перед ней, зажав в руке обрывок страницы и пытаясь всунуть его ей. Но в тот момент это был всего лишь бедняга, не знающий, куда идти, и взмокший в своей дешевой кожаной куртке. Возможно ли, что он — убийца?
«Должно быть, произошла ошибка, — подумала она. — Я ошиблась. Ведь есть же свидетель».
— Если вы намерены выдирать из головы волосы, миссис Мурхаус, делайте это где-нибудь в другом месте, — попросила Матильда, доставая поднос с рыбой в маринаде из холодильника.
Клэр бросила в корзину прядку волос, которую машинально выдернула, не заметив. Посмотрела на часы на дверце духовки: три тридцать пять. На четыре она записана к парикмахеру.
— Для чего йогурт?
— Для десерта, — ответила Матильда. Шмякнула рыбу на стол, совершенно не заботясь о пирожных. — С клубникой.
Пора ехать, подумала Клэр.
— Или с тем, что от нее осталось, — бросила вдогонку Матильда.
Перед выходом Клэр проскользнула в библиотеку и включила телевизор. Слишком рано для новостей. Переключилась на Си-эн-эн. Спортивный обзор. На Би-би-си. Международные деловые новости.
Она договорилась, что поедет в парикмахерскую на машине; значит, есть еще время посмотреть в «Гугле» — если, конечно, улицы не запружены какими-нибудь демонстрантами. Села к столу, нажала пробел, и экран ожил. В ожидании, пока загрузится программа, засунула руки в карманы кардигана, с удовольствием ощутив пальцами тепло мягкого, но плотного кашемира. Нащупала прохладную гофрированную бумагу и вынула листок — не список дел, не записку турка, а счет из цветочного магазина, о котором забыла. И не внесла сумму в список сегодняшних расходов.
Протянула руку к ящику, в котором хранилась расходная книга, но сначала набрала несколько слов в «Гугле». Пока сайт загружался, пристально взглянула на счет.
У Жана-Бенуа такой необычный почерк с наклоном, и цифры он выписывает не менее тщательно, чем буквы. Вместо того чтобы просто указать общую сумму и вычесть пятнадцатипроцентную посольскую скидку, записал все подробно, указав количество цветов и их стоимость отдельно для каждого букета: lys jeunes / 48 / 6,50 euros / 312,00 euros и в последнюю очередь — окончательную сумму. И даже точное время покупки: десять двенадцать.
Клэр взглянула на экран компьютера, на котором вперемешку застыли буквы и изображения разного размера.
Вот его лицо, и то же веко, полузакрывшее глаз, и та же дешевая крутка. Она не ошиблась. Ее турок-борец разыскивается по обвинению в убийстве члена французского парламента, совершенном перед входом в Версаль сегодня в половине одиннадцатого утра.
Этого просто не может быть.
Она еще раз взглянула на счет. Вот, в самом низу.
Время покупки: десять двенадцать.
Он перешел через улицу, едва не попав под машину. Она дождалась, пока он благополучно не добрался до тротуара, и еще чуть подождала для полной уверенности, что он не обернется. Смотрела, как его темная неуклюжая фигура движется вдоль улицы Аббе Грегуар, пока он не превратился в одно из многих цветовых пятен на улице. И потом взглянула на часы.
Десять двадцать девять.
Ее часы показывали двадцать девять минут одиннадцатого, и она мысленно прикинула, успеет ли завершить покупки и заскочить в аптеку за чем-нибудь гомеопатическим для Матильды до того, как привезут серебро из посольства.
Клэр вновь посмотрела на часы. Золото на циферблате поблескивает в свете экрана. Три сорок восемь. Сверила с часами в правом дальнем углу компьютера. И там три сорок восемь.
Клэр сняла трубку и набрала номер. Размеренный мужской голос ответил: …quinze heures, quarante-huit minutes, trente secondes. Она чуть подождала. Quinze heures, quarante-huit minutes, quarante secondes.
Опять посмотрела на часы. Точны до секунды.
Ее турок никак не мог добраться до Версаля за одну минуту. Разве что расправил крылья и полетел. От Парижа до Версаля пятнадцать миль на северо-восток.
Клэр приложила тонкие пальцы ко лбу. Только бы не издать никакого звука — ни вздоха, ни стона, чтобы прислуга не услышала.
Протянула руку к трубке, но не спешила набирать номер. Посидела минуту, ощущая, как давит на нее время, прошлое и настоящее. И положила трубку на рычаг. Все-таки не будет никому звонить — ни в полицию, ни Эдварду. Пока все не обдумает. Не следует поступать импульсивно. Не взвесив всех возможных последствий. Когда-то она уже совершила ошибку. И не намерена совершать еще одну.
Она оказалась в сложном положении.
Если она ошиблась — хотя пока это довольно трудно представить — и обеспечит этому человеку алиби, она окажется сообщницей убийцы. Погиб человек, его убийца избежит наказания, и повинна в этом будет она.
Если она права насчет времени и ошибка в чем-то другом — может быть, новостным каналам сообщили неверное время, по оплошности или из тактических соображений, — полиция не примет всерьез ее утверждения о его невиновности. Она не будет виновной в освобождении убийцы, но сама может попасть под подозрение. Чего ради эта женщина — не турчанка, не имеющая отношения к делу, американка ирландского происхождения, жена британского дипломата — вмешивается в расследование? Почему пытается защитить того, кого подозревают в политическом убийстве? В лучшем случае это повлечет за собой досадные неприятности для Эдварда, когда решается вопрос о его дальнейшей карьере. В худшем…
Лучше не думать.
Но в любом случае ей придется выяснить, какое отделение этим занимается, поехать туда и сделать заявление. Для этого нужно будет как минимум отменить визит к парикмахеру и бог знает что еще отменить, потому что неизвестно, сколько времени все это займет. Французские государственные служащие не особенно расторопны, а тут речь идет об убийстве высокопоставленного чиновника. Может, придется провести там не один час. И даже отменить ужин.
Невозможно.
Но если она права и ее турок невиновен…
Тогда полиция идет по ложному следу, и она одна может направить ее на верный путь, на поиски настоящего убийцы. И сыграть решающую роль в его поимке. И лишь она может избавить турка от незаслуженного преследования.
Если…
Может, они все равно будут его преследовать и поймают. Ведь был же какой-то свидетель. Говорят, раньше турок состоял в этой организации. Вряд ли полиция поверит ее словам.
Значит, придется выбирать: ее слово или слово второго свидетеля.
Вполне вероятно, в этом случае полиция начнет копаться в ее прошлом.
Этого нельзя допустить.
Нужно подождать. И продолжать подготовку к ужину.
Она опустила рукав джемпера, прикрыв часы, взяла фломастер с тонким стержнем и внесла в расходную книгу все цифры из счета Жана-Бенуа — сразу после записи о сыре и спарже.
Подсчитав сумму, тщательно просмотрела записи. Она всегда поступала так, потому что цифры всю жизнь были ее единственным слабым местом, и ей никак не удавалось с этим справиться. Вот ведь не сразу сопоставила время, когда встретила турка, со временем убийства. «Клэр не помнит наш номер телефона», — выдал маме ее секрет один из братьев еще в школьные годы, и ей тогда пришлось записать номер на ноге, чтобы за ужином, незаметно задрав под столом юбку, подсмотреть номер и доказать, что брат ошибается. Прекрасно успевая по всем остальным предметам, она с трудом продиралась сквозь математику. С возрастом научилась справляться с проблемой, но так никогда от нее и не избавилась. Прибегала к разным уловкам, чтобы запомнить номер своего мобильника, а все остальные номера записывала в память телефона: «Не переживай так. У всех есть свои недостатки; по крайней мере, ты не грызешь ногти и не играешь на скачках», — сказал ей Эдвард года два назад, когда она наткнулась на статью о математической дислексии. Но ей не хотелось, чтобы другие знали об ее слабости, и она по многу раз перепроверяла все цифры, в том числе и в расходной книге.
Обнаружив в записях ошибку, Клэр нашла в ящике стола замазку, забелила неверную цифру, подождала, пока не высохнет, и написала верную. Убедившись, что страничка подсохла, закрыла книгу и снова убрала в ящик.
Его лицо все еще глядело на нее с экрана. Она, конечно, ошибается иногда с цифрами, но время, когда встретила его, помнит совершенно точно.
Клэр в очередной раз взглянула на часы. Наверное, машина, которую она заказала для поездки в парикмахерскую, уже ждет внизу, загородив путь всем, кто ехал за ней по односторонней улице. Водители, конечно, сигналят. Возможно, к шоферу подошел один из охранников или жандарм и сделал замечание. Она перевела взгляд на телефон, но не прикоснулась к трубке. Надела колпачок на ручку и поставила ее назад в стаканчик. Отключила Интернет, и от прикосновения ее пальца к кнопке лицо турка исчезло. Поднялась. Взяла шарф со спинки стула и набросила на плечи. Времени до ужина совсем немного, и вряд ли расстроенную жену с плохо уложенными волосами сочтут подходящей половиной для будущего посла в Ирландии.
