Ат-Тахир Ваттар - Рыбак и дворец
Али-Рыбак перехватил его взгляд и тут же вытащил золотую монету, которую держал наготове. Стражник схватил ее и побежал к начальнику стражи. Быстро вернувшись, он сказал:
- Добро пожаловать, Али-Рыбак, начальник стражи ждет тебя. Оставь нам мула и коня, мы позаботимся о них.
Начальник стражи встретил его стоя и, заглядывая ему в руку, и сказал:
- Садись же, не стой! Мы думали, что ты все еще во Дворце!
- Меня попросили поймать еще одну рыбу, и вот я несу ее.
- Но в первый раз у тебя было две руки!
- На рыбалке со мной стряслось несчастье. Чтобы поймать такую рыбу, надо человек десять, не меньше, а я был один.
Али-Рыбак замолчал, на лбу у него выступили капельки пота, в горле пересохло. Он солгал первый раз в своей жизни, да так успешно, будто всю жизнь только это и делал, будто это был хороший поступок. "Ты начинаешь вникать в тонкости политики, Али-Рыбак! - с горечью подумал он про себя. Возможно, и тебе самому придется убивать, отрубать людям руки. Чтобы добраться до Дворца со своим подарком, ты уже вынужден лгать и давать взятки. А иначе, как быть?"
- Уже назад! Наверное, в вашей реке полным-полно рыбы.
- Да, она просто кишит рыбой, Но чтобы поймать такую, как моя, надо быть опытным рыбаком.
- Что я могу сделать для вас, благороднейший Али-Рыбак? - спросил, улыбаясь, стражник, не сводя глаз с руки Али-Рыбака и пристально следя за каждым его движением.
Али-Рыбак, который предусмотрительно разделил все деньги на семь частей, вынул из кармана маленький мешочек, куда он положил долю, предназначенную для первого поста. Он протянул ее начальнику стражи, который старательно пересчитал монеты, прежде чем опустить их себе в карман.
- За эту скромную сумму ты можешь дойти до второго поста.
- Я хочу добраться прямо до Его Величества.
- Четыре тысячи золотых монет, и тебе не придется идти ни через начальника королевской стражи, ни через первого советника. Вот так. Не скрою, что из этих четырех тысяч две пойдут первому посту: мы не хотим, чтобы стражники предали нас и навлекли на нас гнев других стражников и начальников остальных шести постов. Две оставшиеся тысячи пойдут доверенному лицу, тому, кто доведет тебя до трона. А ему из этой суммы тоже придется отдать немало, чтобы там закрыли глаза на происходящее. Возможно, это кажется сложным, но зато тебе не придется задерживаться в пути.
- Честно говоря, у меня всего полторы тысячи золотых монет. Я все отдам тебе, только сделай так, чтобы я поскорее добрался до Его Величества.
- Всего-навсего полторы тысячи! Это слишком мало!
- Это все, что Его Величество передал мне через камергера. Вероятно, в следующий раз мне дадут больше, и тогда я отдам тебе пять тысяч монет.
- Естественно, что камергер не передал тебе больше. Дай мне посоветоваться с заинтересованными лицами, это ровно на час, но эти полторы тысячи монет - вперед.
Немного поколебавшись, Али-Рыбак, в конце концов, отдал ему деньги, пытаясь скрыть от него свою досаду и свои опасения. " У меня нет другого выхода, - подумалось ему, - он сильнее меня. Он мог просто отнять у меня деньги и отправить восвояси. Такова жизнь: или пан - или пропал. Если бы я понял это с самого начала, то не попал бы в руки этого проклятого пса, головореза Месауда... Все же я славно придумал, что сохранил часть денег: кто знает, может быть, мне еще понадобится подкупить нескольких рабов или стражников? Да, Его Величество со всех сторон окружен разбойниками. И что я должен думать о трех своих братьях - Джабере, Месауде и Сааде? Должен ли я изобличить их перед Его Величеством, или должен отказаться от своего верноподданнического долга? До сих пор я молчал об этом проклятом псе Месауде и о том, что он со мной сделал. Это лишний раз доказывает, что я предпочитало скрывать это, да и что я могу сделать? Это же мои единоутробные братья и, как говорят, они занимают важные посты во Дворце. Как их одолеть? Впрочем, это личное дело Его Величества. Он и сам обо веем знает, как сказали мне враги и действующие под покровом ночи партизаны, тайна его могущества целиком и полностью заключена в его службе соглядатаев и осведомителей... Нет, братья все же важнее - важнее покорности королю и кому бы то ни было. Потом, кто знает? Может быть, они раскаялись и поведали о своих преступных деяниях Его Величеству... И все же Месауд приказал, чтобы тебе отрубили правую руку. Он хотел помешать тебе рыбачить, лишить тебя того, что составляет смысл твоей жизни. Не будь я его братом, он убил бы меня, - вот что мне дали понять. Сами палачи были удивлены легкости наказания... Но за что же было наказывать меня, меня, который пришел к Его Величеству только для того, чтобы выразить свою радость по поводу его спасения. Если бы Месауд не был так искушен во зле, он принял бы твою рыбу, отблагодарил бы тебя от имени Его Величества и отпустил бы с миром... И все же это мой брат. Мое доброе сердце не дает мне поступить с ним жестоко".
Возвращение начальника сторожевого поста прервало размышления Али-Рыбака. Устроившись рядом с ним, тот радостно сказал ему приблизительно следующее:
- Послушай, Али-Рыбак, конечно, деньги, которые ты дал, невелики. Это едва-едва позволит тебе беспрепятственно добраться до ворот Дворца. Но поскольку речь идет о тебе и в вашей реке водится такая прекрасная рыба, мне, к счастью, удалось напасть на такого человека, который проведет тебя...
- Наконец-то! - воскликнул Али-Рыбак, подскочив от радости.
Но начальник поста тут же нанес ему жестокий удар:
- ...который проведет тебя только до главы королевской стражи. По правде говоря между ним и Его Величеством нет никакой разницы, ведь жизнь Его Величества находится в его руках.
"Это должно быть, Джабер, или Саад, да, никто иной, как Саад", подумалось Али-Рыбаку. Немного поразмыслив, он все же решил рискнуть. "Когда они узнают, что я не предал их, что я по-прежнему готов хранить тайну, хотя и настроен передать свой подарок, они отрекутся от своей жестокости, - рассудил он. - И все же, это, несомненно, должен быть Саад!" Потом, взглянув в лицо начальника первого поста стражи, сказал:
- Согласен на главу королевской стражи.
- Тебе это очень выгодно. Несомненно, ты вернешься с десятью тысячами золотых монет в кармане. Пошли!
34.
Али-Рыбак очнулся среди невероятного шума. Женщины рыдали, издавая нечеловеческие крики, мужчины плакали в голос. У него сильно ломило левую руку. Так, будто ее отхватили ножом, или прижгли огнем.
- Где я? - спросил он, поднимая голову.
Будто в тумане он видел, как какие-то призраки со всклоченными волосами и окровавленными пальцами склоняются над ним, царапая себе лица.
- Ты в городе Фаворитки.
Услышав это, он снова уронил голову, она казалась ему очень тяжелой. Все кружилось, земля словно поменялась местами с небом. Все, что доносилось до его ушей, действовало на него, как опиум или колдовские чары, и вызывало в нем нежность, грусть и еще какое-то чувство, неведомое ему раньше. Но откуда, откуда исходило это? Потом вокруг него воцарились полная тишина и покой, его одолел сон, и он заснул. И лишь звук ребаба возносился к небу. Восторгу души не было предела, душа сгорала, как свеча. Али-Рыбак почувствовал, как чьи-то руки осторожно приподняли его за голову и за ноги, уложили на что-то мягкое и унесли, слегка покачивая. Он отдался на волю событий, потому что боль усиливалась и становилась все нестерпимей.
Когда он снова открыл глаза, то увидел, что лежит в четырех стенах, а в изголовье у него стоит девушка в желтых одеждах, прекрасная лицом, которое показалось ему знакомым и которое он любил.
Нежная рука коснулась его лба, словно проверяя, нет ли у него жара. Потом пухлые губы поцеловали его в лоб. Две слезинки скатились ему на лицо.
- Значит, и ты здесь, Дева?
- Лежи спокойно, ты должен набраться сил.
- Я хочу знать, где я?
- В городе Фаворитки. Вот уже два дня, как тебя бросили на площади, ты терял кровь, а женщины-истерички и безвольные мужчины плакали и причитали вокруг тебя, и никто не осмеливался войти в этот проклятый город. Люди из Гордого города и партизаны пытались окружить город, но это ни к чему не привело. Ярость женщин лишь разгорелась еще пуще, чем мужество мужчин. Новость распространилась по всему королевству, гвардейцы Дворца предприняли атаку, чтобы помешать нам прийти тебе на помощь, но нам удалось отразить их нападение. Женщины нападали, чтобы захватить себе мужчин, и нам пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы не наткнуться на них, и все же они смогли напасть внезапно на нескольких воинов на стратегических постах. Люди из Гордого города одурманили их черным дымом, а потом привели к нам. У нас воины совокуплялись с ними, а
потом делали им успокоительные уколы. Ученые, доктора, мудрецы и пророки нашли снадобье, способное излечить жителей города Фаворитки, но до них надо было еще добраться. В конце концов, судьба послала нам семерых юношей из твоего города, необыкновенных юношей. Они несли оружие и черное знамя, в центре которого была нарисована белая рыба, точно такая же, как ты отнес во Дворец. Эти молодые люди сказали, что они сторонники Али-Рыбака и что посетили город Обжор, чтобы призвать людей там к переменам и отмщению. Новость настигла их, когда они были на пути к городу Импотентов, они незамедлительно прибыли сюда и утверждают, что способны разрешить эту ситуацию. Потом они без страха атаковали город во главе с музыкантом, который наигрывал на нае какую-то странную мелодию. Мы, плача, но без боязни, последовали за ними, и как не странно, импотенты и женщины-истерички очень быстро обрели покой. Они склонили головы, словно под тяжестью вечного проклятья, и стали лить слезы. Мы тоже плакали вместе с ними. В этот момент юноша с бумагой, пером и чернильницей в руках обратился к нам, прося снова занять свои посты: кое-кто подчинился, другие же продолжали лить слезы, сами не ведая почему. Потом к нам подошел знаменосец и дал нам ваты, чтобы мы заткнули себе уши. Стоило нам отступить на семьдесят шагов назад, как сознание наше прояснилось, и мы тут же увидели удивительное зрелище: твои сторонники, которые пришли к тебе на помощь, сделали то, что до сих пор не удавалось добиться ни пророкам, ни ученым, ни мудрецам, ни воинам. Музыкант не просто играл, он буквально таял, извивался, как змея. Щеки его раскраснелись, вены на шее раздулись, он то приоткрывал один глаз, то снова смежал веки, шея его изгибалась. Грудь его вздымалась, потом опять опадала. Он был весь в поту, и губы у него посинели от напряжения. Как он страдал, бедняга, Он мучался от того, что ему надо было что-то сообщить людям. Как это было тяжело! Какое ужасное зрелище! Но и как прекрасно было оно! Потом настал черед того музыканта, что играл на ребабе. Едва он начал, как импотенты и женщины-истерички почувствовали, что души их возносятся на седьмое небо и погружаются там в реку прощения... Тогда юноша-писец приказал нам унести тебя, что мы и сделали, и вот принесли тебя сюда, врачи оказали тебе первую помощь, а затем вернулись на площадь, где их ждала очень важная задача: делать уколы всем импотентам, вводить им лекарство во время сна, а также делать уколы женщинам сразу же после того, как они совокупятся с воинами. Теперь самое главное, чтобы не умолкал ребаб, и подошла подмога из Гордого города, и если будет так, то вся операция займет не больше трех дней.
