Эльмира Нетесова - Женатые холостяки
— И дети есть?
— Конечно!
— Ну, дай тебе Бог! — пошла к магазину, шатаясь, что-то напевая себе под нос.
Свиридов сел на скамью возле правления совхоза. Сколько он переплакал на ней, когда его выгнали с трактора, потом из пастухов, даже из водовозов. Сколько лет с тех пор прошло, а все помнится.
Лешка улыбается, вспоминая, как вернулся домой после окончания милицейской школы. Он не узнал окраину. Почти все частные дома были снесены и на их месте уже росли коробки многоэтажек. Уже обрисовывалась будущая улица. В ее начале стояла первая многоэтажка. Там уже жила его мать.
Свиридов остановился перед домом, пытаясь угадать окна квартиры, и вдруг услышал:
— Леша! Лешенька! Сынок!
Парень забыл о лифте, взлетел на свой этаж одним духом, прижал к себе мать.
— Мама! Мамуля! Вот я и вернулся к тебе, уже насовсем. Больше никуда не уеду. Я так соскучился по тебе, родная моя! Как же ты здесь без меня бедовала?
— Входи, сынок! Что же мы в коридоре застряли? Глянь, как хорошо у нас теперь. Вот твоя комната! Совсем отдельная. Я уж не стану будить своим храпом. И окно хорошо открывается. Я в углу зала себе койку поставлю, чтоб ненароком не разбудить.
— Никаких раздельностей! Спать станем в одной комнате. Не стоит меня придумывать. Я за время службы ко всему привык. Там были чужие люди. А и то служили как братья, ты же совсем родная, своя. Не придумывай меня. Я не пущу тебя в зал— оглядел всю квартиру. Она ему очень понравилась.
Три дня отсыпался человек, а на четвертый пошел на работу.
— Хорошо, что ты Алексей из местных, знаешь город и людей, жильем обеспечен. Думаю, втянешься быстро. Хотя работы невпроворот, предупреждаю сразу. Отдыхать не приходится, людей не хватает. Желающих много. Да только не всякого возьмешь. Одни пьют, другие были судимы, у нас с подмоченной репутацией работать нельзя. Вон одного взяли, а он драку на рынке затеял. Ему, видите ли, продавец в цене не уступил, решил с ним на кулаках поторговаться. Дошло до нас, и на следующий день уволили. А ну как все начнут свои цены диктовать. Да еще на целый город опозорил всех…
— Я не любитель рынков. По магазинам не хожу. А торговаться не умею вообще. Не скажу, что я пай-мальчик. На заставе служил. Там, в дозоре случалось всякое. Не только за себя умею постоять. Уговаривали остаться на сверхсрочную, но отказался.
— В каком звании демобилизовался?
— Старшина!
— У нас начнешь оперативником. Присмотришься, мы к тебе приглядимся. Найдешь дело по душе. Может, в уголовном розыске понравится, или криминалистом, сам определишься. А пока на трудном себя покажи, на что способен. Договорились? — подал руку начальник РОВД. И Свиридов в этот же день заступил на дежурство.
До самой полуночи ни минуты отдыха. Не присел, не перевел дух. То драку с поножовщиной нужно погасить в баре, то гараж вскрывают грабители, машину вздумали угнать. Там в подворотне женщину раздели, отняли сумку с документами и деньгами. А в подвале снова подростки скучились, наркотой развлекаются. Баба за картошкой пришла, сделала замечание, ее обматерили, всю облапали, осмеяли и выгнали. Там в подъезде юные путанки с мужиками бесятся, смущают жильцов. А под самый конец дежурства пришлось гасить драку на дискотеке. Лешка вернулся домой, едва переставляя ноги. Какой там ужин! Повалился в постель как подкошенный. Умыться сил не хватило. Только и успел попросить мать, чтобы к восьми утра разбудила.
И снова вызовы один за другим. И крики по телефону:
— Помогите! Спасите! Убивают!
Казалось, весь город сошел с ума. Живут ли здесь люди нормальной жизнью? Там на базаре у продавца из палатки внаглую унесли три куртки. Там в магазине из кассы выхватили подростки горсть купюр. У другого с прилавка увели магнитолу. Где-то вора накрыли, прямо в квартире, через форточку влез. Хозяин грозится ворюге голову свинтить и в задницу вставить. Там мужик жену с хахалем накрыл, просит забрать, пока не облил обоих бензином.
Вернулся домой, голова котлом кипит. Пошел в ванную, мать кофе принесла.
— Отдохни сынок, нынче везде тяжко. Я вон лестничные площадки убираю в нашем доме. Тоже нелегко, а что делать, жить-то надо.
В конце месяца принес зарплату. Там и за переработки. Но когда посчитали с матерью, Лешкиной зарплаты хватало только на оплату коммунальных услуг и на питание. На костюм, какой хотел купить, ничего не оставалось.
— Ладно, мам. Это только начало. Все сразу не бывает, — успокаивал себя и мать. Он уже знал, другим мужикам приходится не легче.
Через полгода парень втянулся, а через год привык к своей работе, хотя никогда не знал, где начнется и чем закончится каждый новый день.
Сколько раз слышал Свиридов в свой адрес грязные оскорбления от хулиганов, алкашей, наркоманов, от людей, доставленных в райотдел милиции. Ох, как было обидно!
— За что вот так отрываются на нас? Иногда кулаки горят, но приходится сдерживаться. Вот сегодня увезли мужика из дома за дебош. Он всю посуду разбил на головах детей, жены и своей матери. Разве он мужик? Такого в клетку к приматам и не выпускать до конца жизни.
— С чего это ты к нему так раздобрился, ишь, к приматам определять гада! Между прочим, обезьяны не работают, а их бананами кормят. А у тебя, когда в последний раз на столе бананы были?
— О чем ты завелся, о каких бананах? — отмахнулся Свиридов.
— Во, и я о том! Не хрен жалеть отморозков!
— Что ему сделаешь? Он как был козлом, таким и останется. Побереги себя, не жги свои нервы, не трать на всякое дерьмо. Лучше подумай о чем-нибудь хорошем, — пытались отвлечься ребята.
— Я недавно своей жене норковую шапку купил.
— Это как ты сумел? — удивились оба оперативника.
— Так ведь не за свои. Мать с отцом дали. Накопили из пенсий. Даже сознаться стыдно. Не мы им, они нам до сих пор помогают. Не знаю, ^ак бы я без них сына в школу отправил.
— Мой сын смеется, что если его и на будущий год в старом костюме отправим в школу, то он мою форму наденет.
— Видно и мой так скажет.
Леха слушал ребят. Он понимал их озабоченность.
И завидовал по светлому, что несмотря на трудности, никто из них не пожалел о том, что завел семью, а значит, в жизни не все так плохо.
Лешка быстро привык к новой квартире и Почти не вспоминал свой старый дом, где прошло детство. Единственное, что часто вспоминал, так это качели в саду. Их поставил отец давным-давно. Мальчишка любил на них кататься. Нет, он не чувствовал за спиной птичьих крыльев, ему так хотелось увидеть Белоруссию, куда уехал отец, насовсем забывший Лешку. Неужели там отшибло память, а может ослепла душа и не смогла найти обратную тропинку к семье…
А мальчишка так ждал его, как сказку, но она не сбылась…
Этот телефонный звонок поступил уже под конец дежурства, когда оперативники собирались по домам.
— Дежурненький! Помоги! Меня только что накололи прямо в своем подъезде! — кричала женщина в трубку заполошно.
— Изнасиловали? — уточнял Свиридов.
— Какой там? Разве я на такое жаловалась бы? Вторую серию заказала б! Нынче мужиков нет! Одни ворюги! Во! Прижали меня к стене, аж трое козлов. Я ж тоже подумала, что они под юбку полезут. Эти ж отморозки враз к горлу! Золотую цепку сдернули с шеи, серьги с жемчугом, золотой браслет и сумку с деньгами и документами. Я даже крикнуть не успела, как они смылись. Не увидела куда смотались! Во! Вернулась домой, звоню вам, у самой руки дрожат! Помогите вернуть, это что такое? Почти дома ограбили!
— Заявление от вас нужно. Укажите сумму отнятых денег, список документов и украшений, свой адрес и номер телефона.
Через десяток минут женщина влетела в милицию, написала заявление и, обещающе оглядев Свиридова, сказала вкрадчиво:
— Я в долгу не останусь.
Лешка не расслышал. Глянув на адрес, свое обдумывал. Он знал доподлинно, что в том районе города орудует шайка Васьки Хлыста. Промышляла эта банда налетами, квартирным воровством, стопорили горожан в сумерках, не брезговали грабить стариков и подростков. Теперь вот бабу приловили.
Свиридов лично знал главаря банды. Тот когда-то жил на окраине и частенько встречался с Лехой на кулаках, прикипался Хлыст к друзьям Свиридова. Вот и выясняли, чьи кулаки крепче. Лешка частенько видел Васю в городе. Знал, где он живет, где прячется и с кем кентуется. Не выпускал его из поля зрения. Но тот никогда не шкодил там, где жил и работал Свиридов. Случайно это или нет, он не давал повода для встречи с милицией. Тут же будто вызов бросил.
— Ну что, Леша, нам с тобой ехать? — переминались с ноги на ногу оперативники.
— Не стоит, я сам справлюсь, — ответил уверенно и, сев в «оперативку», умчался на другой конец города, почти вплотную примкнувший к свалке. Здесь, в частном секторе, списанном под снос, ютились все, кому в городе не стоило показываться, только в темноте. Сюда, даже по крутой пьянке не появлялись обычные люди. Тут не было улиц и тропинок. Окривелые избухи стояли как попало и походили на разругавшихся соседей. Несведущему человеку здесь невозможно сориентироваться. Ни в одной хижине не было света. А потому попасть в ловушку тут стало проще, чем чхнуть. Именно сюда неохотно выезжала милиция. Оно и понятно, дурная слава за этим районом города закрепилась издавна, надежно. Как определить, в какой именно избе живет Васька Хлыст, было совсем непросто. Даже опытные следователи и криминалисты не могли найти главаря шайки и часто сами попадали в его руки.
