Алексей Борисов - Триста метров
Свету с дочкой безропотно пустили внутрь избы, туда же пропихнули деда, или сам он пропихнулся своей палкой, там уже никто не разбирал. А лейтенанта в полушубке с поднятым воротником оттёрли. Леонид прикрикнул на толпу, но и в ответ ему неробко отвечали. А вскоре на крыльцо под снег и председатель вышел. Лейтенант опять попробовал пробиться внутрь, в тепло, но не себе искал он места, а хотел пристроить Варю.
— Ты что ж меня отталкиваешь, а? Я никуда теперь, то есть куда ты, ну и я туда, никак иначе.
— Такое дело, холодно же, Варька.
— А на себя бы глянул, губы посинели вон.
Лейтенант отмахнулся.
— Идут, — кивнул в метель председатель. Передёрнул плечами под кожанкой с ремнями, да жёнин платок на шее чуть поправил, вроде бы не так заметно, что женский. Дед тоже протиснулся обратно на улицу. Как бы не пропустить что-то важное. Раздобыл у кого-то самокрутку и нервно дымил вместе с другими стариками.
Сквозь снег от состава шли трое армейских. Впереди — капитан с командирской сумкой, следом двое бойцов с винтовками. Поравнялись с крыльцом.
— Ты председатель? — спросил капитан.
Получил утвердительный ответ, шагнул в избу. Перед военными поспешно расступались люди.
— Лейтенант, — окликнул капитан Леонида, — А вы тут что? Почему не на фронте?
Биричев вытянулся по стойке, неуклюже поднёс руку в перевязи к шапке. Доложился.
— Вижу-вижу, ранен значит. Тогда почему не в госпитале? А то — в отпуск, значит, жениться, — капитан прикусил губу и шумно выдохнул носом, — Нашёл время, не иначе как… Как говоришь фамилия?
— Биричев.
— Ясно, значит, родственничек комсостава.
— Так точно, товарищ капитан. Готов поступить в ваше распоряжение, вот мои документы. Как видите, — он расстегнул полушубок, потянул из-за пазухи стопку бумаг. Цветом яркнула на гимнастёрке ленточка медали, — Мне ещё два дня по документу отпуска положено, но как же я тут буду, когда немец под Москвой?
— Как же он будет? — уже теплее усмехнулся капитан, — Будешь как миленький. Не тут, а у меня в эшелоне. Ноги в руки и давай в пятый вагон. Там кликнешь Марченко, пойдёшь пока в его распоряжение.
— А я тогда куда? — выступила Варя.
Капитан нахмурился в недоумении.
— А что вы смотрите, как будто я девчоночка малая? Я между прочим гражданка Биричева, могу документ показать.
— Ах вот как. Ну так сиди дома, мужа с фронта жди, под ногами не мешайся, — рявкнул капитан, — Развели тут балаган с соплями.
— Нет, товарищ капитан. Я с вами. Вам нужна медсестра, — не унималась задорная Варя.
— Так медсестра ты что ли?
— Ну, почти, — Варя невольно понизила голос, — Меня мама всему научила, она фельдшер. В Минске… осталась.
Капитан недолго бессловесно мерил её взглядом, а потом махнул рукой.
— Лейтенант, предыдущий приказ отставить.
— Е-е-сть, — удивлённо протянул Леонид.
— Со мной сейчас пойдёте, тут Марченко не разберётся, сам решу. А сейчас мне поможете. Пошли уже в избу, тут холод собачий.
— Пусть холода немцы бояться, товарищ капитан, — засмеялся Леонид.
— Ступай-ступай, а то как бы твоей жене не пришлось с тебя и начинать свою службу. Здесь вам уже не хаты с печкой. Здесь уже фронт. Вон там, — он указал на состав, — Начинается наш фронт. Отсюда метров триста.
Гурьбой вошли в избу. Дед замешкался и чуть не растянулся на пути у капитана, но тот и не заметил, он смотрел поверх голов в прокуренную темень потолка. В две тусклых лампочки светилось помещение, и Ленинский портрет едва виднелся на стене.
— Граждане селяне, — громко объявил капитан, — Наши бойцы едут на фронт. Морозы лютые, и тут ты будь хоть немец разпоследний, враз околеешь. Так вот, такое дело, — он переглянулся с Лейтенантом, — Надо тёплых вещей собрать. Всё что есть. Для наших бойцов. Времени у нас два часа, потом состав отправляется. Так что давайте бабоньки, несите всё что тёплое найдёте. Холодно нашим бойцам на фронте. Так пусть там только фрицы мёрзнут, а уж мы-то своих оденем обуем. Приказ понятен?
Люди недовольно загалдели. В такой мороз у кого есть лишняя шерстянка, скорее на себя наденет, чтобы не замёрзнуть.
— Ясен приказ, ещё раз спрашиваю? — повторил капитан ещё громче, так что стёкла в избе зазвенели.
— Дядя военный, ты на фронт поедешь, там нужны военные танки, — прошептала Катя и тронула ручёнкой полушубок Леонида.
— Спасибо, — тихо ответил лейтенант, взял игрушку, наклонился и поцеловал девочку в щёку, — Ты мамку слушай и помогай ей, поняла?
— По-ня-ла, — серьезно, по слогам пообещала Катя.
Пока селяне продолжали роптать и сетовать на стужу, где-то в центре толпы началось шевеление. Бабы заохали, мужики им вторили по-своему, но тихо, неразборчиво.
— Дед, ты чего? — изумилась Света.
— Чего-чего, — старик сорвал с себя шапку, сбросил тулуп, размотал потрёпанный и в дырах шарф. Немного покряхтел и поворчал, стянул побитые валенки, — Эх вы, люди. Там наши ребята мёрзнут а вы. Эх…
— А ты?
— Дура ты, Светка. Мне тут до дома триста метров, уж как-нибудь дойду. А им немцев всё зиму от Москвы гнать. Я-то что, я дойду.
Дед скрючился, склонился над своим обносками и подтолкнул их вперед своей палкой.
— Дядя военный, — опять шепнула Катя лейтенанту, — Я видела. У деда глаза разные, а плакают одинаковые.
