Валери Уиндзор - Лгунья
Так я добрела до парка. Села на лавочку и проглотила несколько таблеток аспирина, случайно оказавшихся в сумочке. Может, аспирин хотя бы притупит это странное ощущение в голове. Я не понимала, что делаю в парке. От смятения и нерешительности меня пробрал озноб. Тони, наверное, уже волнуется. Обнаружил, что меня нет в туалете. Он будет меня искать. Я вскочила и побежала, спотыкаясь о цветочные клумбы и путаясь в собственных ногах, пока не кончился парк, и я не очутилась на улице с множеством дорогих магазинов. Я забежала в универмаг и побрела вдоль витрин, восстанавливая дыхание и разглядывая перчатки, которые никогда не носила, потому что вечно теряла. В парфюмерном отделе побрызгала на запястье из выставленных для пробы флаконов.
- Madame desire quelque chose? - спросила продавщица.
Нет, - сказала я, пятясь. - Нет, ничего.
1 - Мадам что-нибудь угодно? (фр.)
Тоненький, едва слышный голосок у меня в голове сказал, что я веду себя как сумасшедшая. Тебе придется рано или поздно вернуться, проговорил он вполне резонно, так что поворачивай-ка назад, да побыстрее. Но голосок доносился откуда-то издали, и вместо того, чтобы послушаться, я принялась напевать, заглушая его, и поднялась на эскалаторе на другой этаж, где примерила шелковое бирюзовое платье с черным корсажем. Потом я ещё несколько раз поднималась и спускалась, и наконец вышла на улицу совсем с другой стороны здания. Это показалось мне весьма мудрой тактикой. Теперь они меня не поймают, сказала я, правда, не слишком отдавая себе отчет в том, кто такие эти мифические "они". Наверное, Тони с официантом. Я представила, как они заполошно носятся взад-вперед по улицам, выкрикивая мое имя. А может, я имела в виду полицию, хотя прошло слишком мало времени, чтобы Тони обратился к ним за помощью. И вообще, что за ерунда, никогда в жизни не станет он бегать за мной по улицам, он будет ждать в отеле. Будет сидеть и выращивать темное, густое, карающее молчание. Я слишком хорошо знала это молчание. Я знала силу его гнева.
Я видела, как прохожу через вращающиеся двери отеля. Голова наклонена под неестественным углом, на лице выражение притворного смущения, - я всегда прохожу через вращающиеся двери с таким лицом: на случай, если ему пришлось ждать меня в фойе. Но думать об этом было слишком грустно. Я не могла сейчас вернуться: у меня не было сил плести паутину из вранья, которая ублажила бы его и примирила с моим побегом, так что я просто пошла себе дальше. Другой альтернативы я пока не видела.
Я понятия не имела, куда направляюсь. Пересекала широкие магистрали. Стояла на железнодорожных мостах, глядя вниз, на гравий между шпалами. Бродила по ветреным подземным переходам, где изображение свастики и буквы ОАС были перечеркнуты красными каракулями. Кто-то написал по-английски: "Я - Смерть". Я не поняла смысла, но надпись показалась мне очень многозначительной, как будто я стала свидетельницей какого-то гигантского заговора, над которым не властна. Это явно имело какую-то связь со странным ощущением в голове, и с двенадцатью флейтами, и с хищными оранжевыми цветами, и со скрежетом пластикового стула по тротуару. Я проходила под навесными дорогами, мимо светофоров. Я шла по району, где то и дело попадались мигающие неоновые вывески "ДЕВОЧКИ", и "Le Peep", и "Клуб кошечек". Темнокожая девушка в джинсах и белой рубахе стояла в дверях заведения, где мужчины платят за то, чтобы заглянуть в отверстие в будке и увидеть обнаженную женщину, или, по меньшей мере, ту часть обнаженной женщины, которая представляла для них наибольший интерес. На вид она была обычной чистой девушкой. Может, она просто собирала плату за вход. Потом следом за мной шел человек с табачными пятнами на пальцах, не отставая ни на шаг. Он улыбался и держал в зубах сигарету. Он бормотал мне на ухо. Он что-то предлагал мне. Я не понимала ни слова. Он был в синем костюме, с золотым медальоном вместо галстука. Он шагал в угрожающей близости от меня, тело его в точности повторяло мои движения. Я очень испугалась. Я не знала, как от него отделаться. Я ускорила шаг. Он ускорил шаг.
- Je suis anglais, - сказала я, как будто это что-нибудь объясняло, и вспыхнула от стыда за совершенную ошибку. - Anglaise, - пробормотала я.
1 - Peep - взгляд украдкой (англ.)
2 - Я англичанин (фр.)
3 - Англичанка (фр.)
До меня медленно дошло, что он предлагает мне деньги. Или, может, я не так поняла, и он не предлагал, а просил денег?
- Cent cinquante francs1, - вот и все, что я уловила. Что-то вроде этого. И потом : - O'key, O'key, deux cents francs. Deux cents francs2. Он дотронулся до моей руки и вновь принялся нашептывать на ухо.
- Пошел вон, - сказала я. Голос мой дрожал. Я не привыкла так выражаться вслух.
Он пожал плечами и отстал. Он смеялся надо мной. Я побежала, не смея оглянуться. Ноги подгибались от страха. Бежала, пока не кончились силы.
Похолодало. Икры болели. Ступни горели огнем. Я проходила за улицей улицу, мимо стен с осыпающейся штукатуркой, мимо ржавеющих жестяных ставень и старых рекламных щитов Каколака и Дюбоне. Ветер подхватил и поднял в воздух сор из сточной канавы. Я была без пальто. У меня вообще ничего с собой не было. Но я все равно шла и шла, мимо складов, мимо мясоразделочной фабрики, в воротах которой появился человек и перешел дорогу, направляясь к автостоянке. Неужели так поздно ? - подумала я. Мимо проехала женщина на велосипеде с буханкой хлеба на багажнике. Люди расходились по домам. Мне тоже пора домой.
До меня донесся звук телевизора. В фильме женщина заливалась горючими слезами, голос у неё был надтреснутый от крика. Музыка визжала, нагнетая страсти. Звякали тарелки. Пахло жареным беконом и чесноком. В отеле как раз начали подавать ужин. Мне положено в этот самый момент лежать на нашей двуспальной кровати и вполглаза смотреть по телевизору драму про рыдающую женщину. В то время как Тони принимает душ и решает, в настроении ли он отведать сегодня устриц. Вот что я должна сейчас делать, и я не знала, почему этого не делаю. Я понятия не имела, почему брожу по незнакомым улицам с урчащим от голода желудком и с пустой головой. Нужно немедленно позвонить кому-нибудь. Я должна позвонить в отель. Нет, в таксопарк заказать такси. На мгновение все прояснилось, но потом это простое решение стало затягиваться мутной дымкой, и вообще, я не знала, откуда можно позвонить. Я ходила кругами почти четверть часа в поисках телефона, пока не наткнулась на вывеску Кафе-Бар-Ресторан дю Центр. Это было написано выцветшей синей краской на желтой стене. В кафе должен быть телефон. Дю Центр - чего? - с любопытством подумала я, стоя на тротуаре и глядя на облупившийся фасад здания. По виду - закрыто. Засиженное мухами Tarif de Consommations3 отвалилось от стекла и застряло в мятой кружевной занавеске. Я толкнула дверь, не ожидая, что она откроется, но она открылась, и я вошла.
Двое мужчин за столом играли в карты и пили красное вино из маленьких стаканчиков. Не знаю, почему у меня отложились в памяти все эти детали: я могу описать любую мелочь, что угодно - во что была одета женщина за стойкой бара, аденоидное сопение ребенка, пристающего к игрокам.
- Vouz avez un telephone, Madame4? - спросила я. Мужчины подняли глаза и уставились на меня с равнодушным любопытством. - Telephone? - повторила я.
- Vas-y5, - сердито сказала женщина. Я подумала, что она говорит со мной, но она перегнулась через стойку бара и шлепнула ребенка по руке. Vas-y, - и затем обратилась ко мне: - La-bas, Madame6.
Я сняла трубку, бросила монету в щель автомата, и тут поняла, что не знаю номера телефона отеля. В Англии я могла позвонить в справочную, но если такая служба и была предусмотрена во Франции, - наверняка была, - я все равно не знала, как она называется и какой там телефон. Я долго слушала губок в трубке, не шевелясь. Под кипой бумаг на полке я заметила замусоленную телефонную книгу. Я следила за ней краем глаза, как будто боялась, что она может внезапно сдвинуться с места. Потому что только в том случае, если я замечу её движение, мне придется признать, что она действительно там лежит. Я с большой осторожностью положила трубку на рычаг. Автомат вернул мне деньги. Я почувствовала невероятное облегчение оттого, что не надо звонить. Ну что ж, ты попыталась, солгала я себе. Попыталась же. Я представила, как говорю это Тони: "Я пыталась тебе позвонить, но не дозвонилась".
- Est-ce que vouz avez une chambre7? - спросила я женщину за стойкой и удивилась, услышав свой вопрос. Удивилась тому, с какой легкостью он сорвался с моих губ.
Она поинтересовалась, надолго ли мне нужна комната.
- La nuit seulement8, - сказала я.
Она пожала плечами и сняла с крючка ключ. - Numero cinq9, - сказала она.
Я поднялась за ней на один пролет лестницы, не покрытой ковром. Ноги у неё были изрезаны извивающимися, как черви, узлами варикозных вен. Интересно, какие жизненные потрясения и невзгоды могли так болезненно искривить проторенные пути, по которым бежала кровь? Ведь она далеко не старая женщина.
- Quatre-vingt-dix francs la nuit, - сказала она, открывая дверь комнаты. - Ou quarante francs l'heure10.
