Джон Апдайк - Родная кровь
— Нам бы здесь поставить таз с горячей водой. Вы же только что с холода. Сунули бы руку в теплую воду — и кровь бы забила фонтаном.
— Могу себе представить... — пробормотал Ричард.
Но интерн уже мысленно заклеймил его клоуном и обращался только к Джоан:
— Всего-то и нужно что маленькая емкость, ну и собственный кофе в придачу. Пока что нам приходится посылать за кофе наверх, когда сдавшему кровь донору надо взбодриться. Вам потребуется кофе?
— Нет! — встрял Ричард, уже приревновавший жену к этому сосунку.
— У вас нулевая группа, — сообщил интерн Джоан.
— Знаю.
— А у него А-положительная.
— Это отлично, Джек! — сказала ему жена.
— Я редкий экземпляр? — поинтересовался он.
— Ноль-положительная и А-положительная — самые распространенные группы, — объяснил интерн. — Ну, кто первый?
— Давайте я, — вызвалась Джоан. — У него это в первый раз.
— Ее полное имя — Джоан д'Арк! — выпалил Ричард, злой на ее эгоизм и самодовольство.
Перепуганный интерн приказал, уставившись в пол между ними:
— Разувайтесь и ложитесь на кушетки! — К этому он присовокупил жалобное «пожалуйста», заставившее всех троих рассмеяться, интерна — последним.
Кушетки стояли вдоль стен перпендикулярно одна другой. Джоан улеглась, и муж узрел ее укороченной. Никогда еще он не видел ее такой: трогательная прическа, оголенная длинная белая рука, ноги в чулках, по-детски беззащитно сведенные носками внутрь. На кушетках не было подушек, и, повалившись навзничь, он почувствовал, будто у него запрокинута голова и он словно колышется на поверхности воды, и от этой иллюзии крепла надежда, что нереальное приключение сейчас прервется, завершится, как дурной сон.
— Ты в порядке?
— А ты? — тихо донеслось из-под шапки волос с прямым, словно еще матерью расчесанным пробором. Он наблюдал, как длинная игла вонзается в мякоть ее руки, как елозит по коже клок влажной ваты. Он думал, что их кровь побежит в канистры или в бутыли, но интерн, чье дыхание было теперь единственным звуком в кабинете, пододвинул к Джоан нечто, похожее на маленький ранец, весь оплетенный проводами. Он заслонил собой кушетку, а когда отошел, то оказалось, что к сгибу руки Джоан, в месте, где лучше всего проглядывает синий рисунок вен, присоединен пластиковый шланг. Именно это нежное местечко на ее руке было в дни ухаживания самым чувствительным к его ласке. Торчавшее теперь оттуда щупальце стало вдруг зловеще багровым. Ричард едва удержался от крика.
От того, с какой готовностью ее кровь покидала тело, он сам испытал физическую боль. Он не успел и глазом моргнуть, как шланг наполнился кровью. Думал, что увидит поток, но зрелище создавало впечатление, будто свернутый колечком шланг подает кровь в обратную строну, в нее; шланг можно было принять и за лишний штрих на картине, вроде бесстыдно пририсованных усов. От неподвижности собственной головы все казалось его взору плоским.
Настала его очередь. Сначала интерн ловко ввел ему новокаин, а потом он ощутил вторжение чего-то грубого; это мог быть, к примеру, гвоздь среднего калибра. Интерн дважды не находил вену, но третий раз оказался удачным, и он закрепил победу куском лейкопластыря. Ричард все это время бездумно разглядывал созвездия пятен на потрескавшемся потолке. Смотреть на то, что с ним творили, было небезопасно. Когда интерн отошел и принялся звенеть своими инструментами, Джоан выгнула шею, чтобы показать мужу лицо и перевернутую улыбку: моргающие глаза очутились на месте рта, на месте глаз красовался скошенный рот.
Так, перпендикулярно друг к другу, они пролежали всего несколько минут, но время текло не в этом кабинете, а за стенами, вместе со звяканьем посуды вдалеке, приближением и удалением шагов, открыванием и закрыванием невидимых дверей. Чувствуя безболезненное биение пульса в сгибе своей руки, но сознательно не интересуясь, как это выглядит, он парил, представляя, как вознесется его душа, когда вытечет под кушетку вся его кровь. Его и Джоан кровь смешивалась на полу, их души вместе скользили от трещины к трещине, от звезды к звезде на потолке. Один раз она кашлянула, и звук этот походил на падение камешка, сковырнутого скалолазом со склона.
Дверь открылась. Ричард повернул голову и увидел старика, лысого, с землистым лицом, тот, войдя, опустился в кресло. Он принадлежал к тем пожилым людям, которые часто занимают во всевозможных учреждениях не очень понятное, но прочное место. Молодой врач был с ним как будто знаком, они повели негромкую беседу, словно старались не беспокоить таинственный союз пары на сдвоенном жертвенном ложе. Люди и события, о которых они говорили, ничего не значили: какая-то Айрис, доктор Гринштейн, корпус «Д», снова Айрис, незаслуженно отчитавшая старика, позорное отсутствие посуды для кофе, чернокожие телохранители, по слухам, несущие службу у постели бесчувственного аравийского короля, вооружившись ятаганами. Для полуобморочного Ричарда эти темы были подобны туманным впечатлениям, переливающимся и объемным: доктора Гринштейна он представлял остроносым субъектом с миндалевидными глазами цвета плюща, Айрис имела рост в недобрых восемьдесят футов и громыхала стерилизованным гневом. Есть вероучения, где несчетные божества предстают бороздами на безликом Создателе; так и эти призрачные образы временами набегали на его острое осознание крови: Джоан и своей собственной. Скованные общей потерей, они лежали в целомудренном сочленении; Ричарду стало казаться, что отходящие от них шланги соединяются где-то там, в невидимой тьме. Проверяя свою догадку, он скосил глаза и убедился, что пластмассовая плеть, приклеенная к сгибу его руки, имеет тот же темно-красный цвет, что и ее. Он снова уперся взглядом в потолок, чтобы не потерять сознание.
Молодой интерн резко оборвал бессвязный разговор и подошел к Джоан. Лязгнули щипцы, он отошел, и Ричард увидел, как она лежит с задранной вверх рукой, прижимая к ней клок ваты. Интерн тут же подступил к Ричарду, звуки щипцов раздались уже над ним.
— Полюбуйтесь, — обратился интерн к своему престарелому знакомому, — с ним я начал на две минуты позже, чем с ней, а закончили они одновременно.
— Это что, гонка? — спросил Ричард.
Медик неловко, но твердо вложил в пальцы Ричарда тампон и сам поднял ему руку.
— Подержите пять минут, — сказал он.
— Что будет, если я не стану?
— Испачкаете себе рубашку. На днях одна моя пациентка, — обратился интерн к старику, — уже собралась уходить, как вдруг бах — и ее нарядное платье оказалось испорчено. Она шла на симфонический концерт.
— В таких случаях они норовят взыскать с больницы стоимость чистки, — пробурчал старик.
— Почему у меня шло медленнее? — спросила Джоан, помахивая поднятой рукой то ли от обиды, то ли от слабости.
— С женщинами обычно так и бывает, — сказал интерн. — В десяти случаях из десяти мужчины обгоняют женщин. У них сильнее сердце.
— Неужели?
— Так и есть, — вмешался Ричард. — Нечего спорить с медицинской наукой.
— В корпусе «С» спасли женщину, попавшую в аварию, — сообщил старик. — Теперь, говорят, она подает на больницу в суд за то, что потерялся ее зубной протез.
За такой болтовней пролетело пять минут. Ричард устал лежать с задранной рукой. То ему уже казалось, будто их с Джоан заперли в классе, где их никто не узнает, то, что они части головоломки, которую невозможно разгадать. Кому же придет в голову ответ: «Две белые березы на лугу».
— Если хотите, можете сесть, — разрешил интерн. — Только не отпускайте место прокола.
Они сели на своих кушетках, тяжело свесив ноги.
— У тебя не кружится голова? — спросила Ричарда Джоан.
— При таком могучем сердце? Не будь столь самонадеянной.
— Как вы думаете, ему понадобится кофе? — спросил ее интерн. — Я сейчас же закажу.
Старик завозился в кресле, готовясь встать.
— Не надо мне никакого кофе! — Ричард выпалил это так громко, что мысленно превратился в персонаж из обиженной стариковской болтовни, в ту же Айрис, хотя не такого богатырского роста: «Я встаю, чтобы принести кофе для полудохлого психа в лаборатории, а он на меня набрасывается, чуть голову мне не откусил!»
Чтобы продемонстрировать свое остроумие и полную вменяемость, Ричард указал на сданную ими кровь — два тугих пластиковых мешка — и заявил:
— В Западной Виргинии, откуда я родом, с собак иногда снимают таких же насосавшихся клещей!
Во взглядах слышавших его сквозило удивление. Он сказал не совсем то, что хотел? Или они никогда не видели уроженцев Западной Виргинии?
Джоан тоже показала на пакеты с кровью.
— Это наша? Вот эти кукольные подушечки?
— Наверное, надо отнести одну Бин, — предложил Ричард.
Интерн, судя по всему, сомневался, шутка ли это.
— Ваша кровь будет зачислена на счет миссис Хенрисон, — проговорил он без выражения.
— Вы что-нибудь знаете о ней? — спросила Джоан. — Когда ее ре... Когда ее будут оперировать?
