Стелла Даффи - Идеальный выбор
Тогда стервец заговорил.
И говорил без умолку.
Не слушая ее возражений.
Удивлялся, что она не хватается за выпавший ей шанс, удивлялся, что она не верит ему. Не желает верить. Но он никуда не денется. Это не входит в его планы. Он останется, пока она не скажет «да». Или «нет». Пока она не сделает выбор.
— Издеваешься?
— София Анна Бриджет Фишер?
— Я тебе уже говорила.
— Хиллсайд-Гарденз, шестьдесят три?
— Шестьдесят три «Б». А не спуститься ли тебе вниз? Джеймс свободен на всю оставшуюся жизнь.
— Нет. Мне нужна ты. И только ты.
— Послушай, не знаю, кто тебя накрутил, и вообще не пойму, в самом ли деле мы с тобой разговариваем, но даже если ты веришь в то, что говоришь, и даже если бы я тебе поверила, все это нереально. Не я тебе нужна. Ты ошибся.
— Нет.
— Но я не подхожу.
— Сказано, подходишь.
— Это невозможно.
— Не мне судить.
— Да ты посмотри на меня, на мою квартиру! А моя работа? Я танцовщица в ночном клубе, пляшу вокруг шеста.
— Знаю. Видел.
— Ага, теперь все ясно: ты меня подкарауливал.
— Скорее охранял.
— Ну-ну. В таком случае я чокнутая, а тебя здесь вообще нет.
Он покачал головой, усмехнулся как-то по-дурацки, грустный и в общем симпатичный, но София на его грусть не повелась.
— По-моему, мы с тобой понимаем друг друга.
— Я не понимаю.
— Послушай, София, мне поручили прийти сюда и спросить. И получить ответ. Это моя работа. Ты танцовщица. Я — посыльный. Принес хорошую новость.
— Отлично. Спасибо. Но, видишь ли, даже если бы я тебе поверила — а я не верю, — если бы решила, что все происходит в реальности, — а я так не думаю, — то разве не нужно сначала меня спросить? Нельзя же просто свалиться на голову и ляпнуть: случится то-то и то-то. Мое мнение тоже надо бы учесть.
Парень задумался ненадолго, сдвинув брови.
— Наверное, я точно не знаю. То есть ты могла бы отказаться. Если бы действительно не хотела. Но дело ведь очень важное.
— Важное? Немыслимое!
— Верно.
— И непонятное.
— Тебе и не нужно понимать.
София затрясла головой, спокойствие этого типа доконало ее.
— Давай начистоту, хорошо? Это вправду немыслимо. То, что ты предлагаешь, — чудо в натуре.
Он глянул на нее сверху вниз, улыбнулся мельком, чуть заметно кивнул, едва приметно подмигнул.
— В самую точку попала.
— Да ради бога…
Чувак расплылся в довольной улыбке и размашисто кивнул:
— И это верно.
София встала, гость отодвинулся. К двери, находившейся позади него. Отошел, только она не видела, как он шагал, не видела, как его ноги касались пола. Отмахнулась от забрезжившего осознания невероятного, продолжая изображать сердитую девицу, — легко, привычно. София могла с пылом и яростью играть роль разобиженной подружки часами, у нее накопился немалый опыт по этой части. Роль для исполнения в спальне. Вот и сейчас она в спальне. Играть было намного легче, чем поверить словам этого психа. Но гость не включился в игру.
— Я жду ответа, София.
— Слушай, ситуация глупее не придумаешь. Ты вломился в мой дом, несешь всякую хрень и еще чего-то требуешь от меня. Но так нельзя. Почему бы тебе просто не уйти отсюда, а? Пожалуйста! А не то я разбужу Джеймса. Соседа снизу. Стоит только закричать, и он мигом здесь будет. Я серьезно.
— Вряд ли… Джеймса пушкой не разбудишь, и ты это знаешь.
Гнев стих, просочился страх, опасно подкатили слезы, а ей так не хотелось, чтобы этот незнакомый парень видел ее плачущей.
— Прошу тебя, уходи. Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не понимаю, что тебе от меня надо.
Он подошел ближе. Звука его шагов она не услышала. Вообще никаких звуков.
— Я не хотел тебя пугать.
София с изумлением обнаружила, что ей стало спокойнее, когда он приблизился, и она сразу же возненавидела себя за это, и его возненавидела.
— Прости, София, но мне нужен ответ.
— Мне нечего ответить. Я не понимаю, чего ты добиваешься.
— Я уже говорил, понимать не обязательно. Только скажи.
— Что?
— Да или нет. Ты должна выбрать.
— Из чего выбрать? Как я могу выбрать? У тебя с головой не в порядке. Или я схожу с ума. Это не реально. Ты посмотри, твои идиотские ноги даже не касаются пола! Я не понимаю, что происходит. Господи прости, ничего не понимаю.
Парень кивнул, протянул руку:
— Знаю, что не понимаешь. Извини, но в таких случаях люди всегда теряются. Но ты все равно должна принять решение. А потом я тебе помогу, но сначала сделай выбор. Мне необходимо получить ответ.
— Ты задал мне вопрос, на который нет ответа, бессмысленный вопрос, и ты хочешь, чтобы я отнеслась к нему серьезно?
— Да.
— А потом ты уйдешь?
— Непременно.
— Обещаешь?
— Вот те крест.
— Чтоб тебе сдохнуть?
Парень улыбнулся и покачал головой:
— Этого я обещать не могу.
— Ладно, хорошо. Да. Если тебе так хочется. Или нет. Без разницы. Мне все равно. Уходи. Все? Годится? Да. Или нет. Ей-богу, мне плевать, только выметайся из моей комнаты, из моего дома. Не знаю, чего тебе надо, только уходи. Договорились? Уходишь? Ну пожалуйста, убирайся!
Но чувака уже не было. София и не заметила, как он исчез. Вытаращив глаза, она жалобно умоляла пустоту. Взывала к свету, который он по себе оставил. Гость сгинул сразу после ее «да». Получив ее согласие. «Нет» он не услышал. И «без разницы» тоже. Улетел на крыльях надежды.
София посмотрела на часы. По-прежнему четыре часа утра. Столько же, сколько было, когда она открыла глаза и увидела его на своей кровати. Она подумала, не спуститься ли к Джеймсу рассказать, что с ней приключилось, но тут же передумала — будить его было выше ее сил. Кроме того, она понятия не имела, что скажет ему, когда добудится. Несколько минут София сидела неподвижно, потом ее долго трясло. Слегка придя в себя, она тихонько вышла из спальни, проверила дверь в квартиру. Стоит как стояла, запертая. София выдернула ключ из замка и начала тихонько спускаться, в холле горел яркий свет. Восемнадцать бесшумных и боязливых шагов вниз и мимо квартиры Джеймса. Входная дверь заперта на два замка, все окна закрыты на щеколды. Она взбежала наверх, захлопнула и заперла за собой дверь. Включила везде свет, заварила чаю, насыпала в кружку гору сахара и просидела у окна с полчаса, прихлебывая сладкую отрезвляющую жидкость. В конце концов сердце с безумного темпа перешло на усталый неровный стук, и София поволоклась в постель. Минут через десять выключила свет и, лежа в кровати, разглядывала предрассветные тени на потолке.
Когда она закрыла глаза, чувак был тут как тут — на изнанке ее век. Он ждал ее. И улыбался:
— Спасибо. Спасибо огромное.
— Ага, отлично. Я устала. И точно схожу с ума. Пошел вон.
Он протянул к ней правую руку:
— Узрите деву, покорную Господу…
София замотала головой:
— Слушай, отвали, а?
И он отвалил.
Она заснула мгновенно, и сон ее был очень крепким. И необычайно легким.
Два
София — танцовщица, которую когда-то прочили в прима-балерины. Начиная с выпитых загодя витаминов, вычисленной даты зачатия и броска в роддом жизнь этой девочки была расписана и распланирована с твердым намерением добиться для нее самого лучшего. К чему бы малютка ни проявила склонность, родители обеспечат ей беспрепятственное развитие. Она была желанным ребенком — вымечтанным младенцем, рожденным, чтобы сказку сделать былью. Они хотели для нее только самого лучшего. Они хотели от нее только самого лучшего. Окажись она математическим гением, естественно-научным вундеркиндом, лингвистическим асом, родители повели бы себя точно так же. Мать и отец — сознавая благословенность этих новых титулов — готовились вымостить гладкую дорогу к великому будущему дочурки. Они окрестили ее Софией, нарекли мудростью. И воображали, будто добьются цели без особого труда — наделенное особой властью имя поможет им.
Когда София изящно изобразила покачиваемое ветром деревце в нежном возрасте трех лет, ее немедленно записали во все, какие ни на есть, студии. Балет, чечетка, драма, джаз и детская акробатика на батуте — до кучи. И она подавала надежды, прилежно занималась, радовалась наградам за усердие и любви домашних и учителей. София была звездной девочкой. Надеждой, амбициями веяло от ее гибкой растянутой спины, от идеального изгиба локтей.
Родители Софии не были плохими людьми. А с появлением Софии их уже и безответственными нельзя было назвать. К травке они не притрагивались с тех пор, как дочери исполнилось три. Они приобрели небольшой дом, за который аккуратно выплачивали по закладной, с маленьким садом, чистеньким и ухоженным — особенно выделялась клумба с травами. И если кухня с гостиной были увешаны крашеными веревочными плетенками и изречениями Халиля Джибрана[1] вкупе с обязательным изображением команданте Че, куда же без него, то спальня Софии с полуголыми Барби, усталыми балетными туфельками и хорошенькими мордашками поп-музыкантов делала их жилье более или менее похожим на соседские дома. Они ходили на работу, развлекались с друзьями и соседями и безмерно обожали свою дочь. Они были неплохими людьми. Но они были родителями. Возможно, Джефф и Сью приложили куда больше усилий, чем иные отцы с матерями, чтобы их ребенок развивался естественно, они тщились понять, какая она и чего ей действительно хочется. Джефф и Сью читали и чтили «Пророка» Джибрана. И знали, что их дочь порождена тоской жизни по самой себе. Они также знали, что София — результат биологического, абсолютно человеческого и неизбежно себялюбивого стремления размножиться. Результат эгоистического желания воспроизвести себя в улучшенном виде. Они всего лишь хотели быть добрыми, бескорыстными и бесконечно великодушными, даря жизнь и любовь своему дитя. Планируя, вынашивая, рожая, они хотели быть совершенными. Но были всего лишь людьми.
