Харуки Мураками - Рождество овцы
-- Ну вот, хорошо, -- сказал овца и закрыл яму деревянной крышкой.
И вот, настал канун Рождества. Овца принёс из магазина охапку скрученных "косичкой" пончиков без дырки и уложил их в ранец. "Пожалуй, хватит", - решил он, положил в карман своей овечьей одёжки кошелёк и маленький фонарик, и застегнул молнию.
С наступлением полуночи погасли одно за другим окна окрестных домов, и пустырь погрузился во мрак. Не было видно ни луны, ни звёзд, ни даже собственных рук.
"Не мудрено, что в такую темень упал в яму даже Его Преосвященство", -- бурча себе под нос, выискивал фонариком яму овца. Но было так темно, что ямы нигде не было видно.
"Что же делать? Уже скоро шестнадцать минут второго! Если я не найду яму, придётся ждать до следующего Рождества. А это никуда не годится!.." -не успел вымолвить овца, как под ногами внезапно пропала земля, и он упал в яму.
"Кто-то, пока было светло, снял крышку, -- подумал овца, падая в яму. -- Скорее всего, домохозяйка. Только она меня так ненавидит!"
После этих мыслей овца обратил внимание на странный факт: "Я все еще продолжаю падать. Этого не может быть, потому что я вырыл яму глубиной всего лишь два метра и три сантиметра.
Вдруг он с грохотом ударился о дно ямы. Яма оказалась жутко глубокой, но ему на удивление не было больно.
Он встрепенулся, и, было, собрался посветить вокруг себя фонариком, но фонарика рядом не оказалось. "Видимо, потерял его, когда падал в яму".
-- Что за чёрт! -- послышался голос из темноты. -- Разве сейчас не четырнадцать минут второго? Ты на две минуты опередил события. Чёрт побери! Поднимайся наверх и начинай всё заново!
-- Извините, вокруг было так темно, что я ничего не понял и упал по ошибке, -- сказал овца. -- К тому же я ни за что не смогу ещё раз подняться наверх такой глубокой ямы.
-- Ладно, ничего не поделаешь! Чёрт побери! Ты меня чуть было не придавил. Я-то думал, что ты упадёшь в час шестнадцать. Чёрт побери!
Затем послышалось чирканье спичками, и зажёгся огонёк свечи. Зажёг свечу высокий мужчина. Его можно было назвать высоким, но до плеча он был ничем не выше овцы. Просто у него было продолговатое лицо как бы в форме скрученного "косичкой" пончика.
-- Кстати, ты, чёрт побери, еду-то хоть прихватил? -- спросил скрученнолицый. -- Если не принёс, тебе несдобровать! Чёрт побери!
-- Конечно же, принёс! -- поспешно ответил овца.
-- Тогда доставай! Чёрт побери! Я проголодался!
Овца расстегнул ранец, достал один за другим скрученные "косичкой" пончики и отдал скрученнолицему.
-- Это... это что такое? -- закричал скрученнолицый, глядя на пончики. -- Ты что, принёс это, чтобы поиздеваться над моим лицом? Чёрт побери!
-- Нет, это ошибка! -- залепетал овца, смахивая с лица пот. -- Я работаю в магазине пончиков, а там из всей еды без дырки были только пончики скрученнолицей формы...
-- Опять за своё?! Или не ты сейчас сказал "скрученнолицый"? Чёрт побери! -- присел он на корточки и заплакал горькими слезами. -- Ты что думаешь, мне нравится с таким лицом караулить на дне этой тёмной ямы? Чёрт побери!
-- Извините, оговорился. Я хотел сказать "скрученный косичкой пончик".
-- Уже поздно! Чёрт побери! -- продолжал плакать скрученнолицый.
Ничего не поделаешь! Тогда овца вынул из ранца ещё один пончик и, предварительно раскрутив его "косичку", подал скрученнолицему.
-- Смотри! Видишь, он прямой! Ешь, не бойся! Он вкусный!
Скрученнолицый взял пончик, тут же, причмокивая, съел его, но плакать при этом не перестал.
Пока он, плача, поедал пончик, овца взял свечку и осмотрел дно ямы, которое представляло собой широкую комнату с кроватью и столом для сторожа.
"Раз есть страж ворот, значит, где-то должны быть и сами ворота. Иначе, если нет ворот, зачем тогда стража".
Как и предполагал овца, сбоку от кровати оказался маленький лаз, нырнув в который, он очутился в тёмном и извилистом коридоре.
"Все эти беды из-за какого-то несчастного пончика с дыркой. Угораздило же меня съесть его в канун Рождества" -- сказал сам себе овца.
Пройдя вперёд минут десять, он заметил, что вокруг посветлело. Откуда ни возьмись, показался выход из ямы -- на улице ярко светило солнце.
"Странно! Я упал в яму во втором часу ночи, а уже день. Не может этого быть!" -- покачал головой овца. Там, снаружи расстилался широкий окружённый невиданными прежде высокими деревьями пустырь. По небу плыли белые облака, слышалось пение птиц.
"Что мне теперь делать? В книге написано, что проклятие будет снято, как только я упаду в яму. А теперь, когда всё так получилось... ничего не понимаю!" -- сказал овца.
Он слегка проголодался, поэтому решил присесть и съесть один пончик.
Овца уже жевал пончик, когда за спиной послышалось: "Здравствуйте, дяденька-овца!" "Здравствуйте!" Он оглянулся и увидел двух сестёр-близнецов. Одна была одета в майку с номером "208", у другой на майке виднелся номер "209".
За исключением номеров они были похожи, как две капли воды.
-- Привет, сестрёнки! -- сказал овца. -- Давайте вместе есть пончики!
-- Ух, ты, классно! -- воскликнула сестра с номером 208.
-- Да, выглядят аппетитно! -- подхватила та, что с номером 209.
-- Конечно, аппетитно! Я ведь их сам делал!
Тогда сёстры сели рядом с овцой, и они вместе, причмокивая, ели пончики.
-- Спасибо, -- сказала 209-я.
-- Первый раз в жизни ем такие вкусные пончики! -- 208-я.
-- Вот и хорошо! Кстати, вы случайно не знаете способ, как снять с меня проклятие? Я слышал, что стоит только сюда прийти...
-- Бедненький! -- воскликнула 208-я.
-- Наверно, нелегко жить с проклятием? -- спросила 209-я.
-- Жутко тяжело! -- вздохнул овца.
-- Что если спросить у тётушки-кайры? -- предложила 208-я 209-ой. -Тётушка-кайра, пожалуй, должна знать!
-- Точно! Кому же, как ни ей знать про проклятия? -- поддержала 209-я.
-- Тогда отведите меня скорей к этой самой тётушке-сайре? -- попросил овца.
-- Не сайре, а кайре! -- хихикнула 208-я.
-- Тонкоклювой кайре! -- 209-я.
-- Не путай, кайра и сайра -- совсем разные вещи! -- 209-я.
-- Вот именно! -- 209-я.
-- Простите, простите! -- извинился овца. -- Не могли бы вы отвести меня к этой тётушке-кайре?
-- Запросто! -- воскликнула 208-я.
-- Идите за нами, -- обратилась к овце 209-я.
И овца с сёстрами-близнецами зашагали втроём по лесной тропинке. По пути сёстры запели песню.
Будь у ветра двойник,
На восток дул бы он, и на запад,
Будь у ветра двойник,
Он налево направо бы дул.
Так они шли минут десять-пятнадцать, пока не закончился лес, и, насколько хватало глаз, не раскинулось синее море.
-- Видишь, избушку на вершине вон той скалы? Это -- дом кайры, -показала пальцем 209-я.
-- А нам дальше нельзя -- мы не можем выходить из леса.
-- Большое вам спасибо! Вот уж выручили! -- поблагодарил овца, и достал из ранца по одному скрученному пончику.
-- Спасибо и тебе, дяденька овца! -- сказала 208-я.
-- Хорошо, если получится снять проклятие, -- добавила 209-я.
Непростая это была задача -- взобраться к дому кайры. Неприступно возвышались скалы, от дороги было одно лишь название. Вдобавок ко всему, сильный ветер норовил сдуть изо всех сил цеплявшегося за скалы овцу.
-- Хорошо кайре -- она умеет летать. Ей бы побывать в шкуре тех, кто ходит пешком, -- бурчал себе под нос овца.
Он с грехом пополам взобрался на вершину скалы и постучал в дверь дома кайры.
-- Что нужно? Деньги за газеты? -- послышался из дома раскатистый громкий голос.
-- Нет. Меня зовут человек-овца...
-- Надеюсь, тебе от меня ничего такого не нужно? -- сказал резкий, похожий на крик кайры голос.
-- Сущий пустяк. Откройте, пожалуйста, дверь!
-- Что, правда, не за деньгами?
Внезапно распахнулась дверь, и выглянуло лицо тётушки-кайры. Она была очень высокого роста с заострённым, как подвесной мост, кончиком клюва.
-- Сёстры-близнецы сказали мне, что тётушка-кайра знает способ снятия проклятий, -- промолвил, дрожа от страха, овца.
Ещё бы -- стоило кайре слегка клюнуть его таким огромным клювом в макушку, как дух сразу вон.
Тётушка подозрительно посмотрела на овцу в упор, а затем сказала:
-- Ну, заходи. Выкладывай, что там у тебя.
В доме царил жуткий беспорядок. Весь пол в пыли, на столе -- толстый слой соуса, в углу -- переполненное мусорное ведро.
Овца рассказал по порядку всё, что с ним приключилось до сих пор.
-- Хорошего мало, -- сказала кайра. -- Ты вышел не из того выхода.
-- Что ж мне -- возвращаться обратно?
-- Бесполезно! Обратной дороги уже нет, -- покачала клювом кайра. -Но я могу посадить тебя себе на спину и отвезти в то место, где у тебя снимется проклятие.
-- Вот было бы хорошо! -- обрадовался овца.
-- Правда, ты тяжеловат для меня, -- осторожно заметила тетушка-кайра.
-- Я не тяжелый! Всего-навсего сорок два килограмма, -- уменьшив свой вес на три кило, сказал овца.
-- Ладно, давай сделаем так, -- предложила кайра. -- Приберешься в этой комнате, отвезу тебя в нужное место.
-- Согласен.
