Бернард Шоу - Святая Иоанна
Ла Тремуй. Хотел бы я знать, где в вас кончается Богом поставленный архиепископ и где начинается самая хитрая лисица во всей Турени! Ну ладно, идемте, а то как бы не опоздать. Чудо или не чудо, а поглядеть будет занятно.
Архиепископ (удерживая его на минуту). Не думайте, что я так уж люблю ходить кривыми путями. Сейчас новый дух рождается в людях; мы на заре иной, более свободной эпохи. Будь я простой монах, которому не нужно никем управлять, я бы в поисках душевного мира охотнее обратился к Аристотелю и Пифагору, чем к святым со всеми их чудесами.
Ла Тремуй. А кто такой Пифагор?
Архиепископ. Мудрец, который утверждал, что земля кругла и что она обращается вокруг солнца.
Ла Тремуй. Вот дурак-то! Глаз у него, что ли, не было?
Уходят за занавес. И почти тотчас занавес раздвигается: видна тронная зала и собравшиеся в ней придворные. Направо, на возвышении, два трона. Перед левым троном в театральной позе стоит Синяя Борода, изображая короля; он явно наслаждается придуманной потехой, так же как и все придворные. Позади возвышения задернутая занавесом арка, но главные двери, возле которых стоят вооруженные телохранители, находятся напротив, через залу; от них к возвышению оставлен свободный проход, вдоль которого выстроились придворные. Карл стоит в одном ряду с прочими, примерно на середине залы. Справа от него Ла Гир; слева, ближе к возвышению, архиепископ. По другую сторону от возвышения стоит Ла Тремуй. На правом троне сидит герцогиня Ла Тремуй, изображая королеву; возле нее, позади архиепископа, - группа придворных дам. Придворные все оживленно болтают. В зале стоит такой шум, что никто не замечает появления пажа.
Паж (возглашает). Герцог...
Никто не слушает.
Паж. Герцог...
Болтовня продолжается. Возмущенный тем, что ему не удается их перекричать, паж выхватывает алебарду у ближайшего к нему телохранителя и с силой ударяет в пол. Болтовня стихает; все молча смотрят на него.
Паж. Внимание! (Отдает алебарду телохранителю.) Герцог Вандомский имеет честь представить его величеству Жанну, именуемую Девой.
Карл (прикладывает палец к губам). Тсс! (Прячется за спину рядом стоящего придворного и украдкой выглядывает через плечо, стараясь рассмотреть, что происходит.)
Синяя Борода (величественно). Пусть приблизится к трону.
Жанну вводят. Она одета как солдат; волосы подстрижены и густыми прядями обрамляют лицо. Смущенный и безгласный герцог Вандомский ведет ее за руку по проходу, но она выдергивает у него руку, останавливается и с живостью оглядывается, ища дофина.
Герцогиня (придворной даме, стоящей поближе). Смотрите! Волосы-то!
Все придворные дамы разражаются смехом.
Синяя Борода (еле удерживаясь от смеха, укоризненно машет на них рукой). Тсс! Тсс! Дорогие дамы!..
Жанна (ничуть не смутившись). Я их так ношу, потому что я солдат. Где дофин? (Подходит к возвышению.)
Смешки в толпе придворных.
Синяя Борода (милостиво). Ты стоишь перед лицом дофина.
Жанна с сомнением останавливает взор на нем; тщательно разглядывает его с головы до ног. Молчание. Все смотрят на нее. Затем губы ее морщит улыбка.
Жанна. Брось, Синяя Борода!.. Полно меня дурачить! Где дофин?
Все хохочут. Жиль, разводя руками в знак того, что признает себя побежденным, присоединяется к общему смеху и спрыгивает с возвышения позади Ла Тремуя. Жанна, теперь уже открыто усмехаясь, поворачивается, оглядывает придворных и вдруг, нырнув в их толпу, вытаскивает Карла за руку.
Жанна (отпускает его и приседает). Милый, благородный дофин, я послана к вам, чтобы прогнать англичан от Орлеана, выгнать их из Франции и короновать вас в Реймском соборе, где короновались все законные короли Франции.
Карл (торжествуя, придворным). Что, видали? Она узнала королевскую кровь. Кто теперь посмеет сказать, что я не сын моего отца? (Жанне.) Но если ты хочешь, чтобы я короновался в Реймсе, так это не со мной надо говорить, а вот - с архиепископом.
Жанна (быстро оборачивается, глубоко взволнованная). О монсеньор! (Падает перед епископом на колени и склоняет голову; не смея поднять на него глаза.) Монсеньор! Я только простая деревенская девушка, а на вас почиет благодать, и сам Господь Бог осенил вас своею славой! Но вы ведь не откажете мне в милости - коснуться меня рукой и дать мне свое благословение?
Синяя Борода (шепчет на ухо Ла Тремую). Покраснел, старая лисица! Каково, а?
Ла Тремуй. Еще одно чудо!
Архиепископ (кладет руку на голову Жанны; он, видимо, тронут). Дитя! Ты влюблена в религию.
Жанна (удивленно смотрит на него). Да?.. Я никогда об этом не думала. А разве в этом есть что-нибудь дурное?
Архиепископ. Дурного в этом ничего нет, дитя мое, но есть опасность.
Жанна (встает; лицо ее сияет такой беззаботной радостью, что кажется оно озарено солнцем). Ну, опасность есть везде, только на небе ее нету. О монсеньор, вы вдохнули в меня такую силу, такое мужество!.. Как это, должно быть, чудесно - быть архиепископом!
Придворные ухмыляются, слышно даже хихиканье.
Архиепископ (обиженно выпрямляется). Господа! Вера этой девушки - живой укор вашему легкомыслию. Я недостойный раб Божий, но ваша веселость смертный грех!
Лица у всех вытягиваются. Молчание.
Синяя Борода. Монсеньор, мы смеялись над ней, а не над вами.
Архиепископ. Как? Не над моей недостойностью, а над ее верой? Жиль де Рэ! Эта девушка предрекла нечестивцу, что он погибнет во грехах на дне колодца...
Жанна (в тревоге). Нет! Нет!
Архиепископ (жестом приказывает ей молчать). А я предрекаю вам, что вы умрете без покаяния на виселице, если не научитесь вовремя соображать, когда нужно смеяться, а когда молиться!
Синяя Борода. Монсеньор, ваши упреки справедливы. Я виноват. Прошу прощения! Но если вы пророчите мне виселицу, так я уж никогда не смогу противиться соблазну, потому что всякий раз буду думать: а не все ли равно, больше ли грехов, меньше ли? Конец-то один!
Слыша это, придворные приободряются. Опять раздаются смешки.
Жанна (возмущенно). Пустой ты малый, Синяя Борода! И это с твоей стороны большое нахальство - так отвечать архиепископу!
Ла Гир (хохочет, очень довольный). Вот это сказала - как припечатала! Молодец, девушка!
Жанна (нетерпеливо, архиепископу). Монсеньор, сделайте милость, прогоните всех этих дураков, чтобы мне с глазу на глаз поговорить с дофином!
Ла Гир (добродушно). Я умею понимать намеки. (Отдает честь, поворачивается на каблуках и уходит.)
Архиепископ. Пойдемте, господа. Дева пришла к нам с благословения Божия; ей должно повиноваться.
Придворные уходят - кто под арку, кто в противоположные двери. Архиепископ идет через залу к главным дверям в сопровождении герцогини и Ла Тремуя. Когда он проходит мимо Жанны, та падает на колени и с жаром целует подол его мантии. Архиепископ качает головой, не одобряя такого чрезмерного проявления чувств, высвобождает полу из ее рук и уходит. Жанна остается стоять на коленях, загораживая дорогу герцогине.
Герцогиня (холодно). Разрешите пройти?
Жанна (поспешно встает и отступает в сторону). Простите, сударыня. Виновата.
Герцогиня проходит.
(Смотрит ей вслед, потом шепчет дофину.) Это кто, королева?
Карл. Нет. Но она считает, что да.
Жанна (опять глядя вслед герцогине). Ух ты!
В этом возгласе изумления, исторгнутом у Жанны видом столь пышно разряженной дамы, звучат не совсем лестные для последней нотки.
Ла Тремуй (очень сердито). Я попросил бы ваше высочество не насмехаться над моей женой. (Уходит.)
Остальные уже все успели уйти.
Жанна (дофину). А этот медведище - он кто?
Карл. Герцог Ла Тремуй.
Жанна. А что он делает?
Карл. Прикидывается, будто командует армией. А когда я нахожу себе друга - кого-нибудь, кто мне по сердцу, он его убивает.
Жанна. Зачем же ты ему позволяешь?
Карл (нервно переходит в тронный конец залы, пытаясь ускользнуть от магнетического воздействия Жанны). А как я ему не позволю? Он, видала, какой грубиян? Они все грубияны.
Жанна. Трусишь?
Карл. Да. Трушу. Только, пожалуйста, без нравоучений. Отвага - это, знаешь ли, очень хорошо для этих верзил в железных латах и с мечом у пояса. А я в таких латах пяти минут не выстою и меча такого даже поднять не могу. Им-то что, этим здоровякам с зычным голосом и драчливым нравом! Они любят сражаться: когда они не сражаются, их одурь берет. А я человек спокойный и разумный, я совсем не хочу убивать людей, я хочу только, чтобы меня не трогали и не мешали жить, как мне нравится. Я не просил, чтобы меня делали королем, мне это силком навязали. Так что если ты намерена возгласить: "Сын Людовика Святого, опояшись мечом своих предков и веди нас к победе!" - то я одно тебе посоветую: не утруждайся! Потому что я все равно ничего этого не могу. Я не так устроен, вот и все. И конец разговору.
Жанна (решительно и властно). Глупости! Вначале со всяким так бывает. Это ничего. Я вдохну в тебя мужество.
