Ингер Эдельфельдт - Удивительный хамелеон (Рассказы)
Теперь я Серебро, Зед. Я сама себе Live Master, жизнь - моя игра, Око - моя магия. У меня теперь есть больше, чем у тебя.
Но я все равно заплакала - не знаю почему. Я знала, что плакать нельзя, потому что тогда перевес окажется на его стороне. Ненавидеть тоже нельзя - это значило бы, что он имеет власть над моими чувствами. Hate Master*. Brain Master Zed**.
* Учитель ненависти (англ.).
** Духовный учитель Зед (англ.).
Усилиями одной лишь воли мне удается подавить рыдания, хотя они уже и успели перейти в стадию слез. У меня получается, если я подумаю о Серебре. Я только вспоминаю о Серебре, и сразу на ум приходят прохлада, тело из серебра, мозг из серебра, лицо из серебра. И получается. Очень рекомендую. Ненависть, злоба, стыд, все то, что омрачает мысли и свободу. Я все вытесняю серебром - моей магией.
И на этот раз я победила плач. Плакать - значит признать, что он достоин любви, а я так не считаю. Я бы скорее оплакивала мир, человеческую жестокость и беспросветную глупость, всеобщее невежество и безразличие к красоте и загадочности Бытия. Но не Зеда.
Когда плач был побежден, у меня от солнца мучительно заболели глаза. Я перебралась в тень.
Я посмотрела на поле и поняла, что стоит мне только вернуть Око, моя победа над Зедом станет окончательной. Но сейчас я страшно устала и чувствовала себя совершенно опустошенной, измученной болью вокруг глаз.
Неподалеку от меня колыхалась осина, хотя ветра не было и в помине. На ветвях мелкой дрожью бились круглые листочки. Они словно трепетали от какого-то неслышного грохота, исходившего из-под земли. Радиолокационные листья блестели на солнце. Они считывали и пересылали, считывали и пересылали свою таинственную весть.
Некоторое время я наблюдала за осиной. И вдруг поняла, что надо делать. Я достала из корзины баллон и подошла к дереву. Сперва я обрызгала серебряной краской только одну ветку, но, увидев, до чего получилось красиво, принялась за сам ствол и остальную листву. Я отошла чуть назад и посмотрела. Серебристое дерево, памятник загадочности. Я взяла бинокль, отошла еще подальше и стала разглядывать листву. Получилась какая-то чудесная светомузыка, абсолютно естественная и в то же время совершенно искусственная. Эта картина привела меня в такое возбуждение, к которому я была совершенно не готова. Око снова было со мной, я ощущала его присутствие острее, чем когда бы то ни было. Я долго стояла, рассматривая свое творение, и находила его прекрасным. Я могла бы поцеловать его, мне хотелось слиться с ним.
Через некоторое время я снова почувствовала боль вокруг глаз. Солнце напекло голову. Надо было отойти в прохладное место. Взглянув последний раз на мой тленный памятник, я направилась к забору, у которого стоял велосипед.
Я села на велосипед и свернула на дорогу - она, как я знала, вела к старому складу зерна, куда мы с двоюродной сестрой в детстве забирались и играли. Я спрятала велосипед за деревьями и пробралась через заросли лебеды и крапивы прямо к двери, которую мне не сразу, но удалось открыть. Поднявшись по двум крутым ступенькам, я оказалась в маленькой комнате, окно которой было закрыто толем. Там царили благословенный полумрак и прохлада. Я улеглась на какие-то пустые мешки и почти сразу заснула, а когда проснулась, то понятия не имела, сколько прошло времени. Я выглянула в щель и увидела, что на небе собрались облака. С моего наблюдательного пункта мне был виден склон скотного двора и загон, по которому гуляло какое-то темное животное. Сначала я подумала - собака, но, посмотрев в бинокль, поняла, что это свинья, совсем небольшая и со сморщенной мордой, скорее поросенок. В углу загона стоял маленький свинарник, похожий больше на игрушечный домик.
Боль вокруг глаз отпустила, но теперь ломило все тело. Чихнув от пыли, я стала выбираться наружу. По дороге к велосипеду я решила пройти через скотный двор, чтобы посмотреть на необычную свинью. Судя по всему, сторожевых собак во дворе не было, и, если бы кто-нибудь захотел меня выгнать, я бы сразу же ушла.
Свинка была очень хилая, и щетина у нее росла на удивление густо. Она сразу подошла ко мне и посмотрела на меня так вкрадчиво, что я почувствовала себя обескураженной. Ее мордочка была испещрена чем-то жалостливым. Свинка слегка склонила голову и жалобно заскулила. На двери свинарника я увидела надпись: "Тильда".
Я уже собралась уходить, как к загону подошла молоденькая девушка в голубом комбинезоне. Она улыбалась.
Девушка спросила меня, нравится ли мне свинка. Без тени стеснения она начала мне рассказывать, что свинья действительно необычная. Несмотря на то что она такая маленькая, ей уже четыре года. Она была самой мелкой в выводке, и ее вскармливали искусственно, из бутылки, потому что мать не признала ее. А потом свинка стала льнуть к одной таксе, и, видимо, потому она так плохо и росла, что считала себя таксой. Во всяком случае, так казалось девушке.
Девушка просунула руку за изгородь и почесала Тильду, которая, к моему удивлению, заурчала так, словно помимо всего прочего считала себя еще и кошкой.
Девушка сказала, что Тильда не совсем здорова. У нее бывают спазмы в горле, поэтому иногда ей трудно глотать. Видимо, со временем ее придется усыпить.
Я сказала, что мне пора, и поехала домой. Пока я ехала, небо затянуло облаками и вдали загремел гром. Как раз, когда я подъехала к моему двору, начался ливень.
Сейчас я сижу в своем сарае и слушаю, как дождь барабанит по крыше. Гром почти не замолкает. Я представляю, как дождь льет на мою осину и как ее освещают синие отблески молнии. Честно говоря, мне хочется быть с ней.
* * *
Я много думала о том, что же такое сила. Я думала об этом в свете моего Преображения.
Самая непреодолимая Сила заключается, должно быть, в том, чтобы самому стать Преобразователем, подобному мученикам, преобразовывавшим боль и оскорбление в радость. "Накорми меня камнями, и я превращусь в того, кто любит есть камни". Artes vincit omnia*.
* Искусство побеждает все (лат.). 133
Мне кажется, что, влияя на свои чувства и используя все возможности своего сознания, человек может преобразить свою жизнь. Например, у человека нет никакого самоопределения, даже того, которое мы зовем "действительным". Человек выбирает просто-напросто тот образ, который больше подходит к конкретной ситуации. Большинство людей делают это бессознательно. На самом деле надо, чтобы у всех было много разных "самоопределений" или программ личности, с прилагающейся системой взглядов на жизнь. Все были бы одинаково правдивы. Единственной проблемой стало бы - не сойти с ума. Ведь есть Договоренность, и мы должны следовать ей, иначе пропадем. Но как долго я могу быть несогласной с Договоренностью и при этом не казаться сумасшедшей? И какой смысл на самом деле в том, чтобы "не быть сумасшедшей"? Неужели необходимо выбирать ложное самоопределение и, может, даже веру, чтобы быть любимыми? И если именно поэтому никто не может любить меня, то, значит, так тому и быть.
* * *
Я только что вернулась домой после ночной прогулки на велосипеде. Началось с того, что я не могла заснуть. После дождя здесь как-то влажно. И довольно холодно, а промокшие одеяла совсем не греют. Кроме того, здесь странно пахнет, наверно плесенью. Но это все не важно, мне просто захотелось на улицу, и я захватила с собой фонарик и два яблока. На улице стало необыкновенно красиво. Было, видимо, около часу, и темнота светилась каким-то неопределенным лазоревым светом, как бывает летом. Из-за туч вышел месяц. Я ехала по лесу на велосипеде и, оказавшись на возвышенном месте, увидела вдали поля, похожие на освещенное, мерцающее море, с островками из груды камней, елями и бесплодными яблонями. Меня охватило слабое головокружение. Это было действительно как море. Словно я могла нырнуть в него с вершины холма, описав широкую дугу. Мне захотелось смеяться, словно в мое тело вторглись потоки воды. Я съехала вниз к пастбищу, где стояла моя осина, и застыла перед ней, очарованная. Я подумала, что в следующий раз надо будет взять несколько фонариков и разложить их вокруг осины.
Потом мне пришло в голову, что надо бы навестить свинку. Я съехала вниз к боковой дороге, оставила велосипед и прокралась к пригорку скотного двора. Небо уже слегка посветлело, и я издалека видела, как свинка, не останавливаясь, бегает по своему загону, словно ждет меня. Я уже пожалела, что пришла. Свинка жалобно на меня смотрела, и, чтобы она не начала шуметь, я откусила кусочек яблока и дала ей. Потом еще один, потом еще. Вдруг я сообразила, что у свинки же были какие-то проблемы с пищеварением и яблоки ей, должно быть, не очень полезны. Меня чуть не вырвало - такое слабое животное, за которым столько ухаживают и которому на самом деле вовсе не предназначалось жить. Именно поэтому свинке дали отдельный загончик и отдельный домик, и теперь она бегает тут и считает себя таксой. Ухоженный выродок.
Так как свинка вызвала у меня отвращение, которое мне совершенно не хотелось ощущать, я ушла с пастбища и поехала быстрее домой, чтобы согреться и отдохнуть.
