Клайв Льюис - Кружной путь, или Блуждания паломника
Глава 10
Копия и подлинник
В пещере долго царила тишина, только шумел дождь, потом Джон сказал:
- И все же... и все же, отец, я боюсь. Мне страшно, что Хозяин хочет от меня совсем не того, чего хочу я.
- Да, не того, и ты это увидишь. Но ты уже понял, что, пока не обретешь, не знаешь и сам, чего хотел.
- Так говорил и мистер Мудр. Да, это я понял. Должно быть, мне страшно вот отчего: а что, если мой остров - не от Хозяина? Что, если на свете есть другая, враждебная Ему красота, и Он не разрешит мне ее коснуться? Как мы докажем, что остров - от Него? Отец Угл считает иначе.
- Ты доказал это сам, своей жизнью. Разве все, что чувства и мечты подсказывают тебе, не оказалось ложным? Разве ты не понял, отрешаясь от них, что стремление твое может удовлетворить лишь Он?
- Но тогда это так... так непохоже на все, что мы знаем о Нем! Признаюсь тебе в том, чего никому не хотел говорить: иногда стремленье мое и впрямь походило на плотскую похоть. Снобы правы, это - физическое ощущение, словно дрожь или голод.
- Знаю, знаю. Бойся этой дрожи, но не слишком. Стремленье твое лишь предвещает то, что ты обретешь. Помню, один мой друг из Средневековии сказал, что тоска души изливается в плоть.
- Он так сказал? Я думал, одни Снобы это знают. Не смейся надо мной, отец, я неучен и слушал тех, кто еще неученей меня.
Дождь ускорил сумерки, стало темно, отшельник зажег лампаду, огонек ее осветил его бледное птичье лицо. Он поставил перед Джоном еду и попросил его поесть и лечь.
- Спасибо, отец, - сказал Джон, - я очень устал. Не знаю, зачем я мучил тебя расспросами про остров. Это давно прошло. Я его и не вижу, и почти не хочу туда.
Старец сидел тихо и едва заметно кивал.
- Скажи, если он от Хозяина, почему он так выдохся? - спросил Джон.
Старец спросил в свой черед:
- Тебе никто не говорил, что стремление твое похоже на влюбленность?
- В каком смысле?
- Будь ты женат, ты бы знал и сам. Сперва - радость, затем - боль, затем - плод. А уж потом - новая радость, иная, чем первая. Ту, первую, удержать нельзя. Непрестанная страсть - мечта блудницы, и пробужденье от нее - отчаянье. Не удерживай первого восторга, он свое сделал. Если манну хранить, она гниет. Но ты уже спишь, и я умолкаю.
И мне приснилось, что Джон лег на жесткое ложе, а отшельник зажег две свечи в глубине пещеры и стал говорить какие-то священные слова.
----------------------------------------------------------------------
[1] Первые стихи 60-го псалма
КНИГА ДЕВЯТАЯ
УЩЕЛЬЕ
Ты не уснешь, пролежи ты хоть тысячу лет, пока не разожмешь руку и не отдашь того, что не тебе давать или держать. Разожми руку, и ты заснешь, и ты проснешься.
Джордж Макдональд
Лучше не рыпайтесь.
Любимое изречение полицейских
Глава 1
Внутренний свет
Когда Джон открыл глаза, была глубокая ночь, но в пещере сиял свет, словно от сотни свечей. Старец крепко спал у другой стены, а между ними стояла женщина, похожая лицом и на рыцаря по имени Разум, и на Матушку.
- Я - Повелительница Созерцания, - промолвила она. - Иди за мной.
- В тот раз ты была иною, - сказал Джон.
- Тогда тебе являлась не я, а моя тень, - сказала женщина. - От теней моих мало проку, мало и вреда. Однако встань, я тебя зову.
Джон встал и она повела его из пещеры. Дождь лил, тьма сгустилась, но женщина шла в столбе света, и капли, сверкавшие в нем, были радужными на поверхности и алмазными в сердцевине. Джон и женщина миновали горы, проскользнули над Ущельем и пошли по морю. Поначалу вода была светлой лишь там, где двигались они, позже она вся засветилась и сияние поглотило их. Наверное, занялось утро, ибо воздух был прохладен, и трава, которою сменилось море, сверкала росой, и свет бежал им на встречу. Теперь с ними шло много людей. Впереди, за оградой, высилась башня, в ограде были ворота. Глубоко погребенное воспоминание ожило в его душе, он сперва обрадовался, но узнал те страшные башни, которые видел некогда из Пуританин, и посмотрел под ноги, и там журчал ручей, за который ушел когда-то дядя Джордж. Он попытался вырвать руку, но не смог, женщина влекла его к замку, толпа шла туда же, и все лица озаряла непонятная радость. Джон закричал и, еще вырывая руку, проснулся в пещере отшельника.
Глава 2
Свет молнии
Здесь царила тьма, лишь мирное дыханье старца напоминало Джону, где он. И сразу, вспомнив все, он пополз из пещеры, обдирая ладони и колени. Дождь превратился в ливень, бушевала гроза, гром грохотал в скалах, но холодная влага, лившая на спину, была лучше горячего пота, заливавшего ему лицо. Встать он не смел, воскресли старые страхи, он провидел сквозь тьму черную расщелину, кишащую змеями и пауками. Молнии сверкали чаще и чаще, Джон видел скалы и кручи, и припоминал дядю Джорджа, и думал, что таким же будет он сам, если сорвется в пропасть. Когда страх его достиг высшей точки, из мрака раздался голос:
- Вернись!
Но Джон не знал, хватит ли у него на это сил.
- Вернись, - повторил голос, - или покажи, на что годишься.
И в свете молнии Джон увидел друга своего, рыцаря - без коня, но по-прежнему в латах.
- Хочешь сразиться со мной? - спросил рыцарь Разум.
Безумная мысль мелькнула в мозгу у Джона - схватиться за коленчатый локоть и перепрыгнуть расщелину; но он представил себе, как рыцарь падает с ним в пропасть.
- Здесь мне не повернуться, - тихо сказал он, но все же повернулся, и быстро пополз назад, и достиг пещеры. Гроза утихла, он увидел звезду.
Последние капли хлестнули его, а когда лунный свет залил пещеру, Джон застонал и вышел снова.
Глава 3
Тьма
Рядом с собою он увидел лицо. Облако скрыло луну, лицо исчезло, но он знал, что оно здесь - старое, страшное, большое, не сливающееся воедино. И он услышал голос:
- Ты все думаешь, что боишься черной ямы? Разве ты не понял, почему они убеждали тебя, что за ручьем ничего нет? Потому что в таком случае нет и меня, и не надо меня бояться. Можно сказать так: где я, там их нет, где они - нет меня. Но я не отрицание, не ноль, и ты это знаешь. Иначе с чего бы ты так старался забыть своего дядю? Для тебя я - поражение, шаг в неизвестность, полная беспомощность, последний риск, утрата свободы. Сын Хозяина ничего не боялся, но меня боялся и Он.
- Что же мне делать?
- Что выберешь. Прыгай сам, или жди, пока тебя толкнут. Закрой глаза или жди, пока их завяжут. Сдайся или продолжай бесцельную борьбу.
- Я бы сдался, если бы мог.
- Тогда я стану тебе служанкой, а не владычицей. Исцеление от смерти смерть. Отдавший свою свободу получит ее с избытком. Идем же к Матушке.
Луна показалась снова, и Джон увидел рядом глубокое Ущелье. На дне его мелькали какие-то люди и сверкала вода. Ему показалось, что его ждут - люди как будто расступились - и он осторожно двинулся вниз по крутому откосу, цепляясь рукой за скалы. Футов через сто он присел на выступ, очень кружилась голова, и двинулся дальше. Страх стал иным - холодным, ясным, спокойным; и Джон спускался все ниже.
Глава 4
Securus te projice [1]
Ha самом дне Ущелья стояла Матушка в сверкающем венце, и в руке у нее был скипетр. Люди держались чуть поодаль, за пределом светлого круга, и глядели на нее, а сама она глядела на Джона, цепляющегося за камни. Недалеко, в светлом круге, сидел обнаженный Виртус. Сразу за ним начинался полукруглый пруд, как бы среза-ный другим склоном, который поднимался отвесно до края Ущелья. Люди молчали, пока жалкий человечек не вышел из тени скал и не пошел к ним в лунном свете.
- Я сдаюсь, - сказал Джон.
- Это хорошо, - сказала Матушка. - Долго тебе пришлось идти, а я бы тебя перенесла за одну минуту. Но ничего, хорошо и так.
- Что мне делать сейчас? - спросил Джон.
- Снять свои лохмотья, - ответила Матушка. - Вон, друг твой уже разделся! А потом - ныряй в пруд.
- Я не умею нырять, - сказал Джон.
- Уметь тут нечего, - сказала Матушка. - Когда ныряешь, как раз и не надо ничего делать.
- Только не пытайся сохранить жизнь, - улыбнулся Виртус.
- Что ж,- сказал Джон, - если все одно, я просто прыгну.
- Совсем не все одно, - сказала Матушка. - Прыгнув, ты можешь сильно ушибиться, да и не нырнешь. глубже. А тебе надо попасть как можно глубже, ибо с этой стороны ты не вынырнешь. В скале - проход, и кончается он далеко отсюда. Туда и выйдешь, прямо на землю.
- Они заманили меня сюда, чтобы убить, - подумал Джон и все-таки стал раздеваться. Снимать ему пришлось немного, одни лишь грязные лохмотья, но кровь на них запеклась, и отодрать их было трудно. Когда он разделся, Матушка подвела его к пруду, у которого уже стоял Виртус. Спускаться пришлось дольше, чем он предполагал. Дойдя до края, он хотел нырнуть прежде, чем испугается, но сама эта мысль была такой горькой, что ему показалось, будто самое плохое позади, и он уже в воде. Однако он стоял на берегу, все по эту сторону. И тут с ним случилось странное: он услышал голоса теней.
- Еще не поздно, - сказал старый Умм. - Вернись ко мне и это исчезнет, словно сновиденье.
