Эптон Синклер - Дельцы
- Не это ли имел в виду Прайс, сказав, что употребит свое влияние в Законодательном собрании?
Его молодой собеседник пожал плечами.
- Что вы сможете сделать? Ваши политические организации и ваши учреждения находятся в руках мелких политических интриганов и мошенников, которые только и ждут, чем бы поживиться. Если вам что-то нужно, платите им, как в любом другом деле. Вы постоянно сталкиваетесь с такой дилеммой: либо плати, либо уходи. Возьмите, - продолжал Куртис после паузы, - наше собственное дело. Вот мы, например, желаем построить железнодорожную ветку. Это - важное мероприятие, и его надо осуществить. Но мы могли бы пятьдесят лет подряд ходить и кланяться Законодательному собранию штата, и если бы не уладили дела, то не получили бы разрешения. А как вы полагаете, что сделал бы за это время Стальной трест?
- Задумывались ли вы, к чему приведут подобные дела?
- Не знаю. Мне кажется, что когда-нибудь нашим дельцам придется заняться политикой и поставить ее на деловую основу.
Монтегю обдумал ответ.
- Все это не так просто, как кажется, - сказал он. - И не будет ли это подрывом республиканских принципов?
- Боюсь, что да. Но что поделаешь.
Монтегю промолчал.
- И вы знаете, что можно было бы тут предпринять? - настаивал на ответе Куртис.
- Нет, пока не знаю. Для начала могу вам сказать одно: интересы этой страны для меня превыше любого дела, в каком я принимаю участие. И если перед такой дилеммой окажусь я сам, то дело отступит на второй план.
Куртис внимательно следил за собеседником и, положив ему руку на плечо, сказал:
- Правильно, старина! Но примите совет - пусть Давенант никогда не услышит от вас этих слов.
- Почему?
Молодой человек поднялся.
- Моя остановка, - сказал он. - Потому, что это не совпадает с его представлениями. Давенант демократ консервативного толка, знаете, и предпочитает произносить спичи на банкетах!
12
Несмотря на все сомнения, Монтегю все же отправился к себе на родину и полностью выполнил то поручение, на которое дал согласие. Все было, как он и предполагал: акционеры Северной миссисипской железной дороги приняли его как героя-победителя. Он поговорил со своим кузеном мистером Ли и двумя-тремя другими старыми друзьями и получил их согласие на новый состав правления без особого труда. Все они были заинтересованы в будущем этой дороги.
Ему даже не пришлось заниматься вопросом о разрешении. Давенант составил законопроект и сообщил, что племянник сенатора Хармона сумеет провести его, не привлекая чьего бы то ни было внимания. Монтегю узнал, что законопроект прошел, был подписан губернатором - и все.
Но вот настал день собрания акционеров. Монтегю присутствовал на нем, как уполномоченный Райдера и Прайса, и предъявил свой список правления, к великому разочарованию мистера Картера, нынешнего президента дороги и старого друга семьи Монтегю. За новое правление директоров проголосовали почти три четверти держателей акций, и выпуск новых акций был принят тем же большинством. Поскольку ни один из прежних пайщиков не пожелал дополнительно приобрести акции, Монтегю подписался на весь выпуск от имени Райдера и Прайса и представил чек в качестве гарантии.
Это, разумеется, получило широкую огласку во всей округе. Не прошло незамеченным это событие также в Нью-Йорке. Впервые акции Северной миссисипской дороги стали котироваться, резко пошли на повышение и начали подниматься в цене на десять процентов в день.
Монтегю известил об этом Гарри Куртис.
"Готовьтесь к ответным действиям "стальной шайки", - писал он. - Скоро вы их почувствуете".
Монтегю подумал, что не побоится "стальной шайки", но ему стало не по себе от того свидания, которое состоялось на следующий день после собрания. К нему явился старый мистер Картер, слабо пожал руку, сел и посмотрел на него потерянно.
- Аллан, - сказал он, - пятнадцать лет я был президентом Северной миссисипской дороги и служил ей верой и правдой. А теперь я хотел бы услышать от вас, - что это значит? Неужели я...
Монтегю не помнил такого времени, чтобы мистер Картер не бывал бы у его родителей, ему было очень тяжело видеть старика в таком состоянии. Но тут нельзя было ничего поделать, и он сказал скрепя сердце:
- Мне очень жаль, мистер Картер, но я не имею права сообщать вам о намерениях моих клиентов.
- Значит ли это, что меня просто выгоняют? Что никто не оценит проделанной мной работы?
- Право, мне очень жаль, - снова твердо сказал Монтегю, - но по сложившимся обстоятельствам я должен просить вас избавить меня от необходимости даже обсуждать этот вопрос.
День или два спустя Монтегю получил телеграмму от Прайса с поручением поехать в Ривертон, где находились заводы Миссисипской стальной компании, и встретиться с мистером Эндрюсом, ее президентом. Монтегю в юности не раз бывал в Ривертоне и помнил огромные заводы - одну из достопримечательностей штата. Но его поразили большие перемены. Миссисипская стальная компания разрослась и владела теперь двумя бессемеровскими конвертерами, которые пылали днем и ночью, как вулкан. Она скупила всю западную часть города и снесла около полусотни ветхих жилых домов; здесь тянулись целые ряды коксовальных печей, два огромных рельсопрокатных и один листопрокатный стан. Повсюду стоял шум, как в день страшного суда. Из многочисленных труб к небу тянулись столбы густого черного дыма. Рельсы узкоколейки пересекали дворы, и паровозы с пыхтением и грохотом тащили вагонетки с раскаленными добела стальными болванками, при взгляде на которые в глазах появлялась резь.
Напротив ворот, за окружавшим все заводы забором, компания выстроила новое здание конторы; на верхнем этаже расположился кабинет президента.
- Мистер Эндрюс прибудет с двухчасовым поездом, - сказал его секретарь, явно ожидавший посетителя, - не желаете ли подождать у него в кабинете?
- Я предпочел бы осмотреть заводы, если вы сможете устроить это для меня, - сказал Монтегю.
Его снабдили пропуском и провожатым, и он обошел всю территорию.
Монтегю было интересно увидеть заводы Миссисипской стальной компании в их нынешнем состоянии. Сидя в удобных конторах Уолл-стрита и обмениваясь бумагами, люди обычно забывают, что каждое их распоряжение касается деятельности предприятий и жизни тысяч людей. Но теперь Монтегю предстояло строить и эксплуатировать железную дорогу, покупать реальные вагоны и перевозить железо и сталь, и он подумал, что отныне должен соизмерять любой свой шаг, не упуская практической стороны дела.
Был июльский безоблачный день, и почти тропическое солнце обжигало лучами заводы. Мастерские и рельсовые пути обволакивал раскаленный воздух; казалось, что шлак, по которому приходилось идти, только что выброшен из печи. В помещение, где пылали топки, Монтегю просто не смог войти: он только стоял в дверях, прикрыв глаза от слепящего света. В этом аду работали сотни черных от копоти людей, до пояса обнаженных и обливающихся потом.
Монтегю рассматривал длинный ряд топок доменных печей, огромных пещер, сквозь щели в которых сверкала тысячами молний жидкая сталь. Людям, работавшим здесь, приходилось время от времени обливать себя водой, они выпивали ежедневно по нескольку галлонов пива. Аллан шел по рельсопрокатному цеху, где огромные валки подхватывали раскаленные стальные болванки и швыряли их, как блины на сковороды, мяли и расплющивали, выбрасывая на другом конце в виде нескончаемых извивающихся красных змей. Было видно, как в дальнем крыле цеха их складывали длинными рядами для охлаждения. Пока Монтегю стоял и наблюдал, ему пришла в голову мысль, что это могли быть именно те рельсы, которые заказал Уайман и которые послужили поводом к такому замешательству в лагере Стального треста.
Затем он пошел в листопрокатный цех, где стучали гигантские молоты и стальные полосы в несколько дюймов толщиной разрезались на куски подобно сыру. Он с изумлением рассматривал все это, стараясь не отстать от провожатого, чтобы не рисковать жизнью. Стрелы гигантских кранов со скрипом двигались над его головой, и со всех сторон слышался оглушительный грохот адских машин. Просто невероятно, как люди могли работать среди подобного хаоса, не страшась за жизнь, не ощущая опасности и не обращая ни на что внимания.
Глаза Монтегю перебегали с одного объекта на другой, как вдруг невиданное зрелище предстало его взору. В другом конце цеха вращался стальной вал, который приводил в движение один из самых больших валков. Он с огромной скоростью крутился где-то высоко, под самой крышей. Монтегю увидел рабочего с масленкой в руке, который остановился на верхней ступеньке лестницы у вала, а потом полез еще выше.
Аллан притронулся к руке своего провожатого и показал ему на рабочего.
- Разве это не опасно? - выкрикнул он.
- Конечно, это нарушение техники безопасности, - ответил тот. - Но рабочие так делают.
