Данте Алигьери - Божественная комедия. Ад

1. Вновь должно петь о скорбях неутешных
И тем предмет двадцатой песне дать
Канзоны первой – о погибших грешных.[436]

4. Уже вполне готов я был взирать
В открытый ров, где грешники, в кручине,
Должны слезами путь свой орошать.

7. И видел я, как в круглой той долине
Они в слезах свершают молча путь,
Как на земле творят литии ныне.

10. Склонив лицо, чтоб глубже в ров взглянуть,
Я в страхе зрел, что шеи злой станицы
От подбородка свернуты по грудь.

13. У всех к плечам поворотились лица,
Так, что, вперед смотреть утратив дар,
Все пятились назад по дну темницы.[437]

16 Не думаю, чтоб мозговой удар[438]
Мог причинить такие искаженья,
Каким подверглись те ведомцы чар.
19. Коль Бог тебе, читатель, дал из чтенья
Извлечь твой плод, то сам вообрази,
Без слез я мог ли видеть их мученья,

22. Когда увидел образ наш вблизи
Столь извращенным, что слеза, рекою
Струясь меж плеч, кропила их стези?

25. О! верь, я плакал, прислонясь рукою
К одной из скал; тогда мне мой глава:
«Уже ль и ты безумствуешь с толпою?

28. Лишь мертвая любовь в аду жива![439]
Преступник тот, кто скорбью неразумной
Зовет на суд законы Божества!

31. Взгляни же вверх, взгляни: вот тот безумный,
Что свергнуть в ад в виду Фивнцев всех,
При криках их: «Куда из битвы шумной,

34. Амфиарай? куда стремишься в бег?[440]»
А он меж тем все падал в ад, доколе
Был схвачен тем, что судит каждый грех.[441]

37. Смотри: из плеч он сделал грудь в неволе!
За то, что вдаль пытливый взор стремил,
Идет назад, вперед не видя боли.

40. Вот и Терезий, тот, что изменил[442]
Свой вид и пол, которым для замены
Он в женщину себя преобразил,

43. Но вслед за тем, для новой перемены,
Жезлом ударив свившихся двух змей,
Вновь получил все мужеские члены.

46. Спиной к нему – этрурский чародей!
Средь Лунских гор, где рудокоп Каррары,[443]
Жилец скалы, ломает камень в ней,

49. Жил в мраморной пещере грешник старый;
Оттоль он зрел лазурный звезд чертог
И зыбь морей, свершая злые чары.

52. А эта тень, которая до ног
Спустила кос всклокоченную груду,
В ней скрывши грудь, чтоб видеть ты не мог,

55. Тень вещей Манто, что, прошед повсюду,[444]
Там поселилась, где родился я.[445]
Внимай: о ней повествовать я буду.

58. Когда покинул жизнь отец ее
И вакхов град стонал под мощной дланью,[446]
Она все в мире обошла края.

61. Есть озеро над италийской гранью,
У самых Альп, связующих Тироль
С Германией, Бенако по прозванью.[447]

64. И тысяча и больше волн оттоль,
Меж Гарда и Комоники, чрез склоны
Пеннинских гор, сливаются в юдоль.[448]

67. Тут место есть, где могут без препоны
Три пастыря подать друг другу крест —
Из Брешии, от Трента и Вероны.[449]

70. Хранит Пескьера, крепость этих мест,[450]
Меж Брешьи и Бергамо, доступ в горы,
Там, где страна покатее окрест.

73. Сюда бежит избыток вод, который
В себе вместить Бенако не могло,
И как поток, стремительный и скорый,

76. Шумит вдоль паств, и, лишь вступив в русло,
Уж Минчием зовется, мчась в раздолье
До стен Говерно, где впадает в По.[451]

79. Но вскоре, встретив на пути подолье,
Болотом топким ширится волна,
Тлетворный смрад рождая в водополье.

82. Сюда проникнув, страшная жена
Среди болот край видит запустелый
И, дикостью страны привлечена,

85. С толпою слуг, для чар науки смелой,
В ней остается, бросив смертный род,
И, кончив жизнь, здесь покидает тело.

88. Когда ж окрест рассеянный народ
Пришел за нею в дикий край, объятый
Со всех сторон трясинами болот,

91. Он град построил на костях проклятой,
И, без других гаданий, в память ей,
Дал имя Мантуи стране богатой.

94. Град множество вмещал в себе людей,
Пока еще безумцу в обольщенье
Не сплел коварный Пинамонт сетей.[452]

97. Так говорю, чтоб сам ты в заблужденье
Не впал, когда родной моей стране
Начнут давать не то происхожденье.[453]»

100. А я: «Мой вождь, я убежден вполне
В твоих словах и речь других пред ними
Покажется погасшим углем мне.

103. Скажи ж мне кто достоин между сими
Идущими мой взор к себе привлечь?
Лишь к ним стремлюсь я мыслями своими.»

106. А он мне: «Тот с брадой до смуглых плеч, —
В те дни, когда Эллады край богатый
Так оскудел людьми для грозных сечь,

109. Что колыбели не были лишь взяты, —
Был волхв и дал с Колхасом злой совет
Перерубить в Авлиде все канаты.[454]

112. Он, Эврипил по имени, воспет
В стихах моей трагедии высокой,
В которую вникал ты столько лет.

115. А этот с ним, калека кривобокий —
Михаил Скотт, который, точно, быль
Во лжи волшебных игр знаток глубокий.[455]

118. С Бонатти здесь Асдент себя сгубил:[456]
Он кается теперь, хотя уж поздно,
Зачем он с кожей дратву разлюбил.

121. Здесь множество волшебниц плачет слезно:
Забыв иглу, веретено и челн,
Они на зельях волхвовали грозно.

124. Но в путь! уж грани эмисфер и волн[457]
Коснулся с терном Каин за Сивиллой.
Еще вчера, в ночи, был месяц полн;

127. Ты не забыл, что он сквозь лес унылый
Тебе не раз светил в ночном пути
И прогонял из сердца страх постылый.[458]»

130. Так говоря, он продолжал идти.

1. Так с моста на мост шли мы, рассуждая[459]
О том, чего в комедии своей
Не передам, и, с высоты взирая,

4. Другую щель увидели под ней
И тщетный плач услышали в провале
В глубокой мгле, ужасной для очей.

7. Как вар кипит зимою в арсенале
В Венеции, для смазки тех судов,
Что, обветшав, уж плыть не могут, дале:

10. Кто конопатит там корабль с боков,
Терпевших долго бурных волн напасти;
Кто новый челн готовит из дубов;

13. Кто парус шьет, разорванный на части;
Кто у руля, кто рубит под кормой;
Кто тешет весла, кто свивает снасти:

16. Так, не огнем, но силой пресвятой[460]
Растоплена, смола там клокотала,
Отовсюду берег облепив корой.

19. Я в ров смотрел; но мгла в нем все скрывала:
Лишь хлябь, вздымая вслед за валом вал,
То дулася, то ямой оседала.

22. Пока я пристально глядел в провал, —
Мой вождь, вскричав: «Смотри! смотри!» нежданно
Увлек меня оттоль, где я стоял.

25. Я побежал, как тот, кто видит странный
Предмет и глаз с него не сводит прочь;
Но, ужасом внезапным обуянный,

28. Бежит, не в силах страха превозмочь,
И видел я, как черный бес за нами,
Вдоль по утесу, мчался во всю мочь.

31. О, как ужасно он сверкал очами!
С какою злобой он бежал, стуча
Копытами и хлопая крылами!

34. Взвалив себе на острые плеча
И возле пят когтьми вцепившись в кости,
Он за ноги мчал грешника, крича:

37. «Вот анциан Святые Зиты! в гости[461]
К вам, Злые-Лапы, он пришел сюда![462]
В смолу его! а я для вашей злости

40. Примчу других: там много их всегда![463]
Там каждый взяточник, кроме Бонтуры![464]
Из нет за деньги там выходит да[465]!»

43. Швырнув его, умчался бес понурый,
И никогда с такою быстротой
За вором пес не гнался из конуры.

46. Тот в глубь нырнул и всплыл облит смолой;
А демоны из-под скалы висячей
Вскричали: «Здесь иконы нет святой![466]

49. Не Серккьо здесь: тут плавают иначе![467]
Когда не хочешь наших крючьев злых,
Так не всплывай поверх смолы горячей!»

52. И сто багров в него всадили вмиг,
Вскричав: «Пляши, где вар сильней вскипает,
И, если можешь, надувай других![468]»

55. Так поваренков повар заставляет
Крючками мясо погружать в котлы,
Когда оно поверх воды всплывает.

58. Тут добрый вождь сказал: «Пока во мгле
Они тебя еще не увидали,
Пойди, прижмись к той рухнувшей скале.[469]

61. И чем бы мне они не угрожали,
Не бойся: с ними я давно знаком;
Они и прежде в спор со мной вступали.[470]»

64. И через мост он перешел потом;
Когда ж достигнул до шестого брега,
Он им предстал с бестрепетным челом.

67. С той яростью, с той быстротою бега,
С какою мчатся псы на бедняка,
Что под окном вдруг попросил ночлега, —

70. Вмиг вылетел их рой из-под мостка,
Подняв багры; но он в святой защите
Вскричал: «Ни чья не тронь меня рука!

73. Пусть прежде, чем крючки в меня вонзите,
Один из вас пред мой предстанет лик;
Потом меня терзайте, как хотите.»

76. «Ступай, Злой-Хвост!» тут подняли все крик,
И вышел Хвост (они ж за ним ни шагу),
И спрашивал: зачем он к ним проник?

79. «Проник ли б я, Злой-Хвост, в твою ватагу,
Когда бы мне,» учитель мой в ответ:
«Не подали на подвиг сей отвагу

82. Рок благотворный и святой завет!
Пусти ж меня: так небесам угодно,
Чтоб здесь живой за мною шел вослед.»

85. Вмиг сокрушил он в дерзком гнев бесплодный,[471]
Так, что багор он уронил к ногам,
Вскричав к другим: «Пусть он идет свободно!»

88. Тогда мой вождь: «О ты, который там,
Припав к скале, укрылся от насилий,
Иди теперь без трепета к врагам.»

91. Я поспешил туда, где был Виргилий;
А дьяволы все бросились вперед,
Как будто бы свой договор забыли.

94. Так (видел я) был устрашен народ,
Когда с условьем выйдя из Капроны,
Толпу врагов он встретил у ворот.[472]

97. К вождю прижавшись, ждал я обороны
И не сводил очей с их страшных харь,
Где мог читать всю злость их без препоны.

100. Тогда один, поднявши свой косарь,
Сказал другим: «Ножем его… хотите ль?».
Другие: «Ладно! по спине ударь!»

103. Но бес, с которым говорил учитель,
Туда поспешно обратясь, сказал:
«Стой, Кутерьма! стой, дерзкий возмутитель!»

106. И нам потом: «Здесь по уступам скал
Вам нет дороги: в страшном том провале
Весь раздробленный свод шестой упал.

109. Но если вы идти хотите дале, —
Чрез этот грот ступайте в мрачный ад:
Вблизи есть путь такой же, как вначале.

112. Уж тысяча и двести шестьдесят
Шесть лет, поздней сего двумя часами,
Вчера свершилось, как здесь рухнул скат.[473]

115. Отряд моих туда пошлю я с вами
Взглянуть: не всплыл ли кто там над смолой?
Идите с ними смелыми стопами.

118. Марш, Криволет, Давило и Борзой!»
Он крикнул, ада огласив вертепы:
«Веди их, Черт с курчавой бородой!

121. Марш, марш, Драконье-Жало, Вихрь-Свирепый
И Вепрь-Клыкан и Душелов, злой дух,
И Адский-Сыч и Красный-Черт нелепый![474]

124. Кругом обшарьте пруд; а этих двух
Оберегайте до моста другого,
Что, уцелев, идет чрез этот круг.» —

127. «О ужас! вождь мой, что я вижу снова?
О, поспешим без спутников одни!
Коль знаешь путь, к чему вождя иного?

130. Когда ты мудр, как был ты искони;
То как не зришь, что зубы их скрежещут,
И что бровями нам грозят они?»

133. А вождь: «Не бойся! пусть глаза их блещут;
Пусть, как хотят, скрежещут их клыки:
От их угроз лишь грешники трепещут.»

136. Плотиной, влево, двинулись полки;
Но прежде все, взглянув на воеводу,
Вмиг стиснули зубами языки,[475] —

139…………………………………………………