Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2
— У меня гости. Совершенно неожиданно встретил в Сеймчане старого друга. Едет в отпуск. Пойдём познакомлю, — Он бросил нож и схватил за руку Татьяну, — Мировой парень.
— Николаев?
— Он самый. А бородища, как у Черномора. Настоящий морской бродяга. — Юрий подвел Её к Николаю и убежал к шипящей сковородке.
Татьяна поздоровалась. С такой бородой и краснеет, подумала она и села.
— Как там — расшевелили тайгу?
Николаев сначала смущался, не знал, как держаться, но вскоре освоился и с жаром принялся рассказывать.
— В Амбарчике огромный посёлок. Морские суда, горы грузов. Наверняка будет город. На Зырянке нашли уголь. Говорят, лучший в мире. Да что вы? Там настоящая жизнь. Летом шторм, зимой беснуются ветры. А Колыма? Да что там говорить! Самая красивая река в мире.
— Колька, не заливай! — крикнул Ему из кухни Колосов.
— Чего ты споришь? Ведь не видел же! — покраснел Николай.
— Вы не жалеете, что уехали из Среднекана? — спросила она.
— Конечно, нет. Тут я болел, хныкал, а там хоть бы что. Да я просто рад. В общем, Север и тундра делают людей выносливыми, дальнозоркими.
— А тайга — вдумчивыми, — шутливо вставил Юра и, схватив тарелку, снова убежал на кухню.
— Я только хотел сказать, что я совсем не тот, каким уехал из Среднекана.
В тамбуре скрипнула дверь, и в комнату вошёл смуглый человек в форме речника, а за ним Юра.
— Знакомься, Татьяна! Это тоже наш гость. Привёз я Его с Сеймчана.
— Урмузов. Заместитель директора совхоза и верхнеколымского плёса, — отрекомендовался тот с большим апломбом.
Татьяна узнала Его сразу.
— Давно на Колыме?
— Порядком.
— А в Сеймчане?
— С осени. Да я тут случайно, так сказать, по необходимости. Сам я сотрудник пароходства.
— Моряк?
— Нет, партработник.
— С Левченко знакомы по Магадану? — поддерживая разговор, спросила Таня.
— Да. Я работал когда-то в политчасти Дальстроя, и товарищ Левченко обращалась ко мне по личным вопросам.
— Вы со всеми вашими просительницами так нежны? — Язвительно улыбнулась она.
Урмузов не ответил, повернулся к Николаеву и протянул руку.
— Будь любезен, Коля. Дай, пожалуйста, щётку. Опять где-то вывозился. — Он поднялся и вышел на кухню.
Колосов притащил тарелки с омлетом и ветчиной.
— Учти, Татьяна, заготовлено и на тебя.
— А мне как раз кстати. Так устала. — И, наклонившись к нему, тихо спросила — Ты Урмузова знаешь?
— Откуда? В общем-то тип. Да чёрт с ним.
Вошёл Урмузов и сел в самый угол. Колосов достал бутылку спирта.
— Тебе налить, Таня?
— Если Есть красненькое. Это не могу.
— Пожалуйста, — улыбнулся Юра и, запустив за диван руку, вытянул кагор. — Специально для тебя. Сегодня праздник. Как-никак приехал большой друг, — И он стал разливать по стопкам.
— Мне не нужно, не употребляю, — отодвинул стопку Урмузов и налил себе стакан воды. — Как ни встреча, обязательно выпивка. Не находит ли секретарь комитета, что с этими пережитками следует бороться?
Татьяна засмеялась:
— Если всё в меру, так что здесь плохого? А пережитков у нас хватает и более серьёзных…
Урмузов не ответил. Молча поел и лёг на диван, взяв с полки том Ленина.
Навигация открылась раньше обычного. Стали прибывать уголовники. Краснов разрешил подобрать для мастерских квалифицированных специалистов. Юра побежал в лагпункт.
От проходной до конторы на чемоданах, баулах и просто узлах сидели заключённые, дожидаясь своей очереди. В коридоре и в кабинете толпились люди. Фомин за столом просматривал личные дела, знакомясь с прибывшими. Тут же комплектовались бригады.
Колосов сел за приставной столик.
Вперёд выступил бородатый мужичишка с жилистой шеей и мутными глазами. Смотрел он безразлично и тупо.
— Ваши установочные? — раскрыл дело Фомин.
— Ась? — старик приложил к уху ладонь. — Хвамилия? Так оно там, как Есть всё прописано.
— Статья?
— Как тебе, энто, сказать, — захлопал он ресницами. — За што нашего брата-хрестьянина? За расхищение, значит: картошка там, колоски. — Он переступил с ноги на ногу, посмотрел на носки порыжевших ботинок и не спеша пояснил: — Оно, энто, голодно в тот год было. Неурожай.
— Значит, под закон от седьмого августа тридцать второго года?
— Выходит, оно так.
— Плотничать умеете? — вмешался Колосов.
— Оно по хрестьянству всё приходилось.
— Пойдёте в механическую базу плотничать, — сказал Юра и забрал у Фомина формуляр.
— Энто как скажут, нам всё одно, — безразлично ответил старик.
Высокий человек с бледным лицом и тяжёлыми веками, сползающими на глаза, подошёл к столу.
— Наше вам, гражданин начальник, — оскалился он, опустив тяжёлую челюсть. — Не узнаёте? Гайдукевич.
— Колюха? Значит, всё же подсунули?
Колюха сделал обиженное лицо.
— Ну зачем так, начальник. Стареем — умнеем. Последнее время всё как по маслу, без задоринки. Загляните в кондуит. А поставите к месту — и разлюли-малина, не нахвалитесь…
Колосов просидел Ещё с полчаса. Проходили все «бывалые». Был смысл подождать нового пополнения. Юра ушёл. По дороге заглянул в мастерские. Когда вышел, уже рассвело. Где-то на сопках прозвучал гогот гусей, и им сразу же откликнулись мелодичным курлыканьем лебеди. Юра остановился. В лужах, на реке и даже в кюветах плескались табунки дичи. По краям насыпи плотными рядами сидели турухтаны и кулики, похожие на придорожные камни.
Но вот шум крыльев и тихое покрикивание птиц стали доноситься всё чаще.
— Ребята! Летят!
Захлопали двери. Охотники бежали к реке.
Юра стоял зачарованный и слышал только звуки полёта, всплески воды, громкие удары своего сердца и хор перекликающихся птичьих голосов.
— Да стреляйте же, чёрт возьми! Гуси! — послышался страстный шёпот за спиной. Юра вздрогнул и оглЯнулся. Мимо, пригнувшись, пробежал парень.
Над самой водой, снижаясь, нёсся большой табун гуменников. Юра побежал за ружьём.
…Колосов торопился. Нужно было Ехать на прииск, но прежде закончить Белоглазову письмо. Он пришёл в контору, распахнул окно и сел.
Ветер принёс прелую сырость земли. Оротукан бушевал. Паводком несло коряги, дровяник и мелкие куски льда. Река задыхалась, как чрезмерно пополневший человек.
Юра вынул из стола тетрадь и продолжил письмо:
«…Теперь несколько слов о нашем комсомольском прииске. Дела идут хорошо, но хочется Ещё лучше. Открываются новые участки, увеличиваются объемы, а людей не хватает.
Нам на механическую базу дали главного инженера — растём. Ещё одну нашу бригаду послали на прибор, и теперь придётся часто бывать в забое.
Эх, Толька, а как мы тут орали от восторга, когда отменили карточки на хлеб. Ведь это уже плоды наших усилий, наша серьёзная победа…»
По трассе промчалась машина. Коричневая пыль поползла в окно. Юра захлопнул створку и снова принЯлся писать.
«Да, ты спрашивал о приборах твоей конструкции. Работают хорошо и на «Таёжнике», и на «Верхнем Оротукане» — в общем, везде, где встречается касситерит.
Зимой у нас пустили свой радиоузел, и газета стала выходить полным форматом. Толька, ты пиши, советуй, знаешь ведь, что нам небезразлично твоё мнение. Ты ведь без малого уже гений… Пиши, как твои дела, настроение…»
Раздался телефонный звонок. Краснов приказывал немедленно Явиться.
Вот чёрт, так и не закончишь, подумал Юра, засовывая тетрадку в стол.
В парткоме, кроме Дымнова и Краснова, были Татьяна и начальник райотдела НКВД Фёдоров.
— Слушай, товарищ Колосов. Где ты выкопал этого моряка, которого привёз с Сеймчана? — встретил Его Дымнов.
— Как выкопал? Привёз по просьбе директора совхоза. А что такое?
Дымнов задумчиво поглаживал подбородок. Краснов склонился над столом и что-то рисовал. Татьяна глядела в окно. Только Фёдоров смотрел пытливо.
— Что-нибудь случилось? — снова спросил Юра.
— Беспечный вы человек, Колосов. — Фёдоров щёлкнул крышкой портсигара, вынул папиросу и постучал мундштуком по столу. — Везёшь в управление чёрт знает кого. Представляешь как партработника, а он беглец.
Колосов вспылил:
— Представлял, между прочим, и вам, а вы заслуженный чекист.
— Чего ты горячишься? Тебя не обвиняют, а прошляпили мы все, — оборвал Его Краснов. — Сегодня на Утинке арестован Урмузов. Пока установлено, что он заключённый, беглец. Сейчас идёт допрос, — он показал на Татьяну. — Спроси, она всё знает.
Фёдоров взял трубку и попросил соединить Его с Зориным.
— Зорин? Кто это? — встрепенулась Татьяна.
— Новый помощник. На днях прислали. Говорят, опытный и цепкий товарищ. А ты что, Его знаешь?
Татьяна пожала плечами.
— Ехали вместе. Товарищ он цепкий, что и говорить.
