Уильям Гибсон - Двое на качелях
ДЖЕРРИ: Со мной?
ГИТЕЛЬ: С лифтом! Если есть лифт, можно и пригласить кого угодно.
ДЖЕРРИ (кладет кронштейн рядом с маленьким радиоприемником, который вдруг привлекает его внимание, он смотрит на него, поглаживая большим пальцем. Встретившись взглядом с Гитель, улыбается): Вспомнил тот день, когда ты оставила его у моей двери. Мы с ним провели много часов наедине. Жаль, если он кончит свои дни где-нибудь в чулане.
ГИТЕЛЬ: С какой стати, он нам еще пригодится.
ДЖЕРРИ (коротко): Если ты намерена взять и пластмассовые галстуки, то не ищи, их уже нет. А это поместится в ящик с кастрюлями. (берет приемник и уходит в кухню)
ГИТЕЛЬ (стоя на коленях, принимается укладывать в коробку книги, бумаги, разные мелочи): Джерри, что ты делаешь со счетами? За газ, за телефон...
ДЖЕРРИ (из кухни): Положи где-нибудь на виду. Кажется, там есть неоплаченные.
ГИТЕЛЬ (откладывает счета в сторону): Стоит ли платить, раз они все равно выключат и газ, и телефон. Тут еще письма... (разворачивает одно, написанное женским почерком на голубой бумаге) "Джерри, мой дорогой, я..." Уф! (торопливо складывает, не читая дальше; на глаза ее попадает официальный документ с синей прокладкой - что-то знакомое, она видела его в руках Джерри, когда лежала больная. сдвинув брови, читает, сначала про себя, потом вслух) "...Несмотря на то, что истица вела себя по отношению к ответчику как верная и преданная жена, означенный ответчик безусловно виновен в грубом нарушении душевного спокойствия означенной истицы, а также в нарушении...
Джерри появляется на пороге с чашкой в руке.
...супружеской верности. Вследствие чего суд..."
ДЖЕРРИ (продолжает наизусть): "...постановляет, что существующий до ныне брачный союз должен быть расторгнут и признан недействительным, означенная же истица со дня данного постановления состоит в разводе с ответчиком." Точка.
ГИТЕЛЬ (после паузы): Что же ты мне не сказал, Джерри?
ДЖЕРРИ (после паузы): Мне нужно было сжиться с этим. Еще какой-то время. Подождать, пока у меня... пройдет. Чтобы можно было отрезать, как отросший ноготь...
ГИТЕЛЬ (снова после паузы): Ты не хотел, чтобы я знала.
ДЖЕРРИ: Да, пока я... не справлюсь сам. Ты знаешь, что такое слово "никогда"? Что такое сознание, что ничего больше не будет, что это кончено навсегда, на всю жизнь? Никогда - это огромная дыра в сердце, нужно время, чтобы она... затянулась.
ГИТЕЛЬ: А дальше что?
ДЖЕРРИ: Дальше?
ГИТЕЛЬ: Да. Что ты будешь делать дальше?
ДЖЕРРИ (не сразу, мягко): Прежде всего займусь одним неотложным делом.
ГИТЕЛЬ: Каким?
ДЖЕРРИ: Уложу эту чашку. (подходит к картонке и становится на колени рядом с Гитель)
ГИТЕЛЬ: Подлец!
Джерри поворачивается на коленях лицом к ней.
Ты сказал ей про меня? Что ты перебрался ко мне?
ДЖЕРРИ: Я не подлец, Гитель...
ГИТЕЛЬ: Ты сказал ей, что я заболела! (бьет его по лицу судебной бумагой с синей прокладкой)
Джерри привстает на корточки и застывает. Гитель поднимается и подбирает свои туфли. Джерри, тоже поднявшись, швыряет чашку в картонку.
Бей уж сразу всю посуду, кому она нужна!
ДЖЕРРИ: Ну что ты еще выкинешь?
ГИТЕЛЬ: Я ухожу отсюда, ты... ты проклятый! (но горе берет верх над злостью, и у нее вырывается тоскливый крик) Джерри, почему ты мне ничего не сказал?!
ДЖЕРРИ: Я не мог...
ГИТЕЛЬ (пристально глядя на него, вдруг понимает все до конца. Быстро надев туфли, ищет свою сумочку): Да. Зато ей ты обо мне все рассказал. Боже мой, даже то, что вы развелись, - это твоя с ней тайна! И если даже ты на мне женишься, она об этом узнает, а я - нет!
Но когда она идет к двери, Джерри становится перед ней на пороге.
ДЖЕРРИ: Никуда ты не уйдешь.
ГИТЕЛЬ: Джерри, берегись!
ДЖЕРРИ: Сядь!
ГИТЕЛЬ: Берегись, Джерри, я не знаю, что с тобой сделаю!
ДЖЕРРИ: Ну, давай, давай, отпетая уличная девчонка!
Гитель бьет его по лицу - он неподвижен. Гитель ударила еще раз - он стоит как статуя. Гитель круто оборачивается, ища, чем бы в него запустить, выхватывает из картонки разбитую чашку и замахивается, но не решается бросить.
(ждет, не шевелясь) Ну, бросай! Я тебя так вздую, что ты сесть не сможешь.
ГИТЕЛЬ (швыряет чашку, стараясь не попасть в него, и, бросившись на кушетку, рыдает от ярости): Сукин ты сын, за всю жизнь мне еще не удавалось как следует поколотить ни одного мужчину, будь они все прокляты, - это просто несправедливо!
ДЖЕРРИ: Как ты думаешь, почему я сказал ей о твоем кровотечении?
ГИТЕЛЬ: Чтобы доказать ей что-то за мой счет. Вот почему!
ДЖЕРРИ: Что же, например?
ГИТЕЛЬ: Доказать, какой ты замечательный, ухаживаешь за больной и в ее помощи не нуждаешься.
ДЖЕРРИ: Я сказал потому, что она просила помощи у меня. Она зовет меня домой.
ГИТЕЛЬ (поворачивается на бок и с изумлением глядит ему в лицо): Она тебя зовет?
ДЖЕРРИ: Когда наконец я действительно оказался ей нужен, когда я крепко стою на ногах и могу ей помочь, мне пришлось ответить ей "нет". И объяснить почему.
ГИТЕЛЬ (глубоко переводя дух): Вот что, Джерри. Ты настаивал, чтобы я чего-то потребовала от тебя, помнишь?
ДЖЕРРИ: Да.
ГИТЕЛЬ: Я хочу потребовать сейчас.
ДЖЕРРИ: Требуй.
ГИТЕЛЬ: Я хочу, чтобы ты остался здесь, я хочу тебя целиком, а не полкусочка от тебя... я хочу... то есть я... чтобы ты... (с усилием) нынче високосный год, Джерри, значит, надо говорить правду. Ты мне скажешь когда-нибудь... "Я люблю тебя"? Хоть раз?
ДЖЕРРИ (с болью): Это же обет на всю жизнь, детеныш, и я уже дал его однажды. (но когда он поворачивается, чтобы уйти в кухню, голос за его спиной останавливает его)
ГИТЕЛЬ: Джерри, Джерри, дай же мне наконец передышку! Перестань подтрунивать надо мной. Разве это по-дружески?
Эти слова пригвождают его к месту.
Я скажу тебе честно - когда ты переедешь ко мне, я буду добиваться, чтобы мы поженились. Ты... ты лучше тоже скажи мне все честно.
Джерри молча смотрит на нее.
Джерри, ты мне друг?
ДЖЕРРИ (после долгого молчания): Да, я твой друг. И буду честен. Когда ты говоришь "люблю", то имеешь в виду - "влюблена". для меня же это слово означает гораздо больше...
ГИТЕЛЬ: Для меня это значит - нуждаться в ком-то. Так сильно, что...
ДЖЕРРИ: Нуждаться? Нет, не то. Любовь - это всегда вместе, неразрывно, день за днем, год за годом... Любовь - это видеть глазами другого. Она любит мосты, и ни на один здешний мост я не мог смотреть без боли, потому что ее глаза этого не видят. И еще сотни таких вещей, на каждом шагу. Не просто друг, в чем-то даже мой смертельный враг, но жена, и срослась со мной. (смотрит на бумагу из суда) Что я мог сказать тебе об этом - об этой бумажке? Что брачный союз не расторгнут, не стал недействительным? Разве я перестану чувствовать свою правую руку, если потеряю ее? Вот что такое любовь для меня.
ГИТЕЛЬ (долго смотрит на него, потом закрывает глаза): Ты все это говорил ей?
ДЖЕРРИ: Нет. Надо было сказать еще много лет назад, но тогда я сам этого не знал.
ГИТЕЛЬ (поднявшись с кушетки, становится коленями на стул у окна и смотрит наружу, не зная, как справиться со всем тем, что на нее обрушилось): Ты никогда не женишься на мне, Джерри.
ДЖЕРРИ: Я не могу, детеныш.
ГИТЕЛЬ: Каким же оружием мне бороться с ней - язвенным кровотечением два раза в год? Поймать тебя в эту ловушку? Стать калекой и месяц за месяцем нуждаться в твоей заботе, только этим я удержу тебя, да?
ДЖЕРРИ: Пока я тебе нужен, я буду с тобой.
ГИТЕЛЬ (поворачивается на стуле и глядит ему в лицо, словно наконец прозрев): И переедешь ко мне. Даже теперь.
ДЖЕРРИ: Все, что во мне осталось, я отдам. И без обсчета.
ГИТЕЛЬ: Боже мой, ведь это я попала в ловушку!
Пауза. Затем Джерри кивает головой.
Ты единственный, кого... Потеряв тебя, я бы тоже могла чувствовать, что потеряла руку или там ногу...
ДЖЕРРИ: Ты бы чувствовала, что потеряла... Уйму времени зря. Ты растешь, детеныш, и одно из двух моих самых сильных желаний - увидеть, как ты вырастешь. И принесешь плоды.
ГИТЕЛЬ: А второе твое желание?
ДЖЕРРИ: Тесс.
ГИТЕЛЬ: Джерри, Джерри, Джерри! (смотрит на него моргая - нелегко высказать вслух то, что она думает) Я не хочу подбирать крохи. Я хочу, чтобы кто-то... сказал мне то, что ты сейчас говорил о ней. (берет свою сумочку, стоит, не глядя на него) Выходит, мы даем друг другу отставку - так, Джерри? (хочет пройти мимо него к двери, но он берет ее лицо в ладони и смотрит в глаза)
ДЖЕРРИ: Зачем, Гитель?
ГИТЕЛЬ: Джерри, с тех пор, как я слегла в постель, я ни разу не вздохнула свободно, мне нужно уйти, иначе я... задохнусь.
Через секунду Джерри отпускает ее. Она быстро проходит мимо него и исчезает за дверью. Джерри оборачивается и стоит неподвижно, опустив руки и глядя ей вслед. Свет медленно гаснет.
Картина третья.
Обе комнаты.
Несколько дней спустя. Пасмурный день. Комната Джерри совсем оголена и пуста; в ней стоит только чемодан и пишущая машинка. Телефон опять на полу. Джерри не видно, хотя мы слышим, как он возится в кухне. Гитель у себя в комнате снимает со стен свои фотографии в балетных позах. Она делает это равнодушно, почти машинально, лишь бы чем-то заняться во время томительного ожидания. А ждет она телефонного звонка, это видно по тому, как она поглядывает на аппарат. Бросив фотографии в ящик ночного стола, Гитель начинает нервно бродить по комнате, посматривая то на будильник, то на телефон.
