Теодор Драйзер - Гений
- Ну что ж, придется уступить. Ничего не поделаешь.
Он отошел от нее и стал нетерпеливо дожидаться шестого и десятого танцев. Он говорил себе, что это бессмысленное, безнадежное увлечение. Она очень молода и к тому же тщательно ограждена всякими условностями и барьерами, - ведь к этому в сущности и сводится воспитание молодой девушки из общества. Что же до него, то он не в том возрасте, когда мог бы представлять для нее интерес, тем более что и его держат в плену тысячи условностей и тысячи интересов. Между ними не может быть ничего общего, и все-таки его тянуло к ней, тянуло к маленькому глотку того божественного напитка, каким является иллюзия. Пусть он женат, пусть между ними большая разница в возрасте, но несколько минут в ее обществе, возможность подразнить ее были для него счастьем. А ощущение, которое вызвал в нем танец, это ощущение идеальной гармонии и красоты, - разве испытал он в жизни что-либо подобное?
Бал близился к концу. В час ночи Юджин и Анджела уехали домой. Анджела развлекалась в обществе молодого офицера из форта Уодсворт, знавшего ее брата Дэвида, и осталась очень довольна вечером. По дороге она расхваливала миссис Дэйл, восхищаясь ее приветливостью и гостеприимством, а о Сюзанне сказала, что та была на редкость хороша сегодня и весела. Но Юджин выслушал ее довольно безучастно, не желая показывать, что Сюзанна интересует его больше, чем кто-либо другой.
- Да, она очень милая девушка, - сказал он. - Довольно хорошенькая. Впрочем, в ее возрасте все девушки хороши. Мне нравится подтрунивать над ними.
"Неужели он окончательно остепенился?" - подумала Анджела. Он стал гораздо спокойнее и разумнее говорить о женщинах. Возможно, его излечила работа и связанная с нею ответственность. И все-таки Анджела была уверена, что красота некоторых женщин не оставляет его равнодушным.
Прошло пять недель, и Юджин случайно встретил мать и дочь на Пятой авеню, когда они выходили из антикварной лавки. Миссис Дэйл объяснила, что они заходили справиться, не возьмутся ли там починить старинное кресло. Юджину и Сюзанне удалось обменяться лишь несколькими шутками. Спустя месяц он снова встретил их в доме Брентвуда Хэдли в Вестчестере. Наступила весна, и Сюзанна и ее мать увлекались верховой ездой. Юджин приехал в субботу с тем, чтобы остаться на воскресенье. Он встретил Сюзанну в тот момент, когда она возвращалась с прогулки, - в амазонке, разрумянившаяся и очень оживленная. Ветер растрепал на висках ее волосы.
- А, здравствуйте, - воскликнула она, как всегда, с какой-то милой непринужденностью протягивая ему высоко поднятую руку. - В последний раз мы виделись с вами на Пятой авеню, не правда ли? Мама, помнится, хлопотала насчет починки кресла. Ха-ха-ха! Она где-то еще далеко. Я обогнала ее на несколько миль. Вы надолго?
- Только на сегодня и на завтра.
Он смотрел на нее, стараясь казаться веселым и беспечным.
- Миссис Витла с вами?
- Нет, она не могла приехать, у нас гостит ее родственник.
- О, я должна немедленно принять ванну! - сказала его очаровательница и побежала дальше, бросив на ходу: - Мы еще, вероятно, увидимся до обеда.
Юджин вздохнул.
Час спустя она появилась в легком, открытом кисейном платье с черной шелковой ленточкой вокруг шеи. Проходя мимо столика, на котором лежали журналы, она захватила один и вышла на террасу, где, кроме Юджина, никого не было. Ему приятно было, что она так непринужденно и по-дружески с ним держится. Юджин нравился Сюзанне ровно настолько, чтобы она могла чувствовать себя в его обществе легко и свободно, и сейчас, увидев его, она не убежала, а подошла.
- Вот вы где! - сказала она, усаживаясь в кресло, стоявшее неподалеку от него.
- Да, вот я где, - ответил он и по обыкновению принялся подшучивать над нею, не зная, как вести себя с нею иначе. Она весело отвечала ему, тон Юджина забавлял ее. Его юмор ей очень нравился.
- Знаете, мистер Витла, - сказала она вскоре, - я больше не буду смеяться вашим шуткам. Ведь, в сущности, все они по моему адресу.
- Вот это-то и хорошо, - возразил он. - Неужели вы хотите, чтобы они были по моему адресу? Это были бы невеселые шутки!
Она рассмеялась, а он улыбнулся. Они смотрели на золотые лучи вечернего солнца, пронизывающие молодую кленовую рощицу. Весна только еще начиналась, на деревьях распускались почки.
- Какой прекрасный вечер! - сказал он.
- Да, - воскликнула она, и голос ее прозвучал мелодично и задушевно. Впервые Юджин расслышал в нем нотки глубокой искренности.
- Вы любите природу? - спросил он.
- Я? Я эти дни прямо не нагляжусь на деревья! У меня бывает иногда странное ощущение, мистер Витла. Будто я не живое существо, а только звук или солнечный зайчик на листве.
Юджин внимательно посмотрел на нее. Это сравнение поразило его, как поразила бы всякая интересная черта в любом человеке. Ему хотелось постичь душу этой девушки. Неужели она так глубоко мыслит, так тонко чувствует? И столько в ней первозданной поэтичности, что природа имеет для нее такое значение? Неужели красота этой девушки есть только отблеск, отражение еще более чудесной души?
- Ах, вот как? - удивился он.
- Да, - тихо сказала она.
Он снова посмотрел на нее, и она ответила ему серьезным взглядом.
- Почему вы так смотрите на меня? - спросила она.
- А почему вы говорите такие странные вещи?
- Что же особенного я сказала?
- Вы, пожалуй, сами себя не понимаете, Сюзанна. Впрочем, не будем говорить об этом. Хотите пройтись? До обеда еще целый час. Мне хочется посмотреть, что там, за этой рощей.
Они пошли по узенькой тропинке, терявшейся в густой траве, под ветками, на которых наливались зеленые почки. Тропинка привела их к ограде, а за ней открывался зеленый, усеянный камнями луг, где паслись коровы.
- Ах, весна, весна! - воскликнул Юджин.
И Сюзанна тотчас же отозвалась:
- Знаете, мистер Витла, мне кажется, у нас с вами много общего. Я чувствую сейчас то же, что и вы.
- Как вы можете знать, что я чувствую?
- А по звуку вашего голоса.
- В самом деле?
- Конечно. Почему же нет?
- Сюзанна, вы необыкновенная девушка, - задумчиво произнес он. - Мне просто трудно вас понять.
- Что вы! Разве я не такая, как все?
- Нет, вы совсем, совсем особенная, - сказал он. - По крайней мере мне так кажется. Такой, как вы, я еще не встречал.
ГЛАВА V
После этого разговора у Сюзанны зародилось подозрение, что мистер Витла (как она всегда мысленно называла его) относится к ней не только "очень мило". Он был так ласков, так задумчив и вместе с тем так весел в ее присутствии. Казалось, жизнь бьет в нем ключом. У него, по-видимому, никогда не было причин чувствовать себя угнетенным, как это случалось временами с нею, когда она оставалась одна. Одевался он безукоризненно, и мать рассказывала ей, что он занят очень важными делами. Однажды, когда они сидели за столом в Дэйлвью, разговор зашел о Юджине, и миссис Дэйл отозвалась о нем очень сердечно.
- Он самый симпатичный из всех, кто у нас бывает, - вставил Кинрой. Никакого сравнения с этим дубиной Вудвордом.
Он имел в виду преданного поклонника миссис Дэйл, приблизительно одних лет с Юджином.
- А миссис Витла - престранное маленькое существо, - подхватила Сюзанна. - Как мало общего между нею и мистером Витла! Он такой веселый, душа нараспашку, а она всегда прячется в свою раковину. Как ты думаешь, мама, она одних с ним лет?
- Едва ли, - сказала миссис Дэйл, которую ввела в заблуждение моложавость Анджелы. - А почему ты спрашиваешь?
- Просто так, - ответила Сюзанна, испытывавшая какой-то смутный интерес ко всему, что касалось Юджина.
Они виделись после этого еще несколько раз, причем одну из встреч устроил Юджин, уговоривший Анджелу пригласить Сюзанну с матерью на весенний бал, который они давали у себя в студии. Другая встреча произошла в доме у Уилибрэндов, куда были приглашены супруги Витла и миссис Дэйл с дочерью.
Юджин бывал всюду с Анджелой, а Сюзанна выезжала в сопровождении матери. И если им удавалось поговорить, то это были лишь шутливые, мимолетные беседы - "для вида", во время которых Юджин неизменно притворялся веселым. Сюзанна не угадывала под этой веселостью глубокого раздумья и затаенной тоски.
Так продолжалось до июля, когда Анджела, которую Юджин повез на несколько дней на взморье, внезапно слегла. Она легко простужалась, у нее постоянно болело горло, и эти симптомы, которые врачи приписывают скрытой форме ревматизма, в конце концов действительно вылились в эту болезнь. Врачи утверждали также, что у нее сердце не в порядке, и это в сочетании с серьезным приступом ревматизма надолго уложило ее в постель. Юджин пригласил сиделку и вызвал Мариетту. Он попросил Миртл, жившую теперь в Нью-Йорке, взять в свои руки уход за Анджелой и временно, до приезда Мариетты, присмотреть за его домом. Под ее наблюдением все в доме шло довольно гладко. Между прочим, Миртл, будучи поклонницей "христианской науки" и ее методов лечения, которое она проверила на себе (она недавно излечилась от продолжительного нервного расстройства), настаивала на том, чтобы Юджин пригласил к больной какого-нибудь практикующего лекаря из этой секты, но Юджин и слышать об этом не хотел. Он нисколько не сочувствовал увлечению Миртл и считал, что Анджела больше всего нуждается в помощи обыкновенного врача. Позвали опытного специалиста, и тот заявил, что Анджела должна полтора-два месяца провести в постели.
