Уильям Бейли - Ветер рождает бурю
— Капитан слушает!
— Говорит старший помощник. В трюме полный разгром. Крепления сорваны. Ящики разбросаны. Много разбитых. Какие будут распоряжения?
— Проклятие! — закричал капитан. — Немедленно бросить туда всех, кто не на вахте!
— Есть, сэр, — ответил Сандерс.
Швырнув трубку на рычаг, капитан пробормотал:
— Какие это, к черту, грузчики. Дерьмо!
И снова стал напряженно всматриваться во мрак.
■
Всю команду подняли. Сорвали с коек даже тех, кого укачало. Боцман Гендерсон провел матросов к третьему люку, отдраил стальную крышку и велел спускаться по трапу на нижнюю палубу. Одетые слишком легко, люди ворчали: ледяной ветер пронизывал до костей. Когда трюм осветили лампами на удлинителях, взорам всей команды представилось довольно безрадостное зрелище. Кругом валялись разбитые ящики, по всему трюму были разбросаны винтовки, а поверх них — груды консервных банок. Ящики покрупнее громоздились один на другом, грозя вот-вот свалиться от качки и разлететься вдребезги.
Мартин распиливал доски для обрешетки, другие собирали винтовки и складывали у переборки.
— Ух ты! — закричал Чернявый, подняв винтовку и прицеливаясь. — Бьюсь об заклад — из такой вот штучки можно выбить глаз с тысячи ярдов!
— Тут этого добра хватит, чтоб выбить глаза всем русским! — подхватил Гуннар. — Сезон охоты на красных открыт, разрешения не требуется! — И он загоготал.
— Как, ты и женщин собираешься убивать? — с комическим ужасом спросил Кармайкл.
— Не бойся, только тех, кто старше двадцати! Ну, а другие сами будут не рады, что живы остались, когда я за них примусь.
Эти гнусные шуточки вызвали общий смех. Мартин делал вид, что не слышит, но у него все переворачивалось внутри. Винтовки валялись под ногами, мешали работать, и он решил убрать их в сторону. Он нагнулся, взял винтовку в руки, и сразу по спине у него побежали мурашки. «Джек, — услышал он голос Нельсона, — не дай им превратить тебя в убийцу!» В ужасе Мартин швырнул винтовку на пол и посмотрел на свои руки: они были жирные от смазки. Он стал лихорадочно обтирать их о штаны. У него была одна только мысль: бежать отсюда без оглядки, чтобы не видеть этих людей, не прикасаться к этому оружию.
Глава одиннадцатая
Наконец шторм выдохся, и через два дня опять установился штиль. Солнце с раннего утра заливало палубу теплыми лучами, а по вечерам его огненный шар долго пылал над западным краем неба. Чайки опять кружили над судном, словно охраняя его от напастей. «Сокол» приближался к берегам России.
Все свободные вечера Мартин коротал с Дювалем. У него в рубке он пережидал, пока команда кончит ужин. Только когда из столовой уходил последний матрос, стюард Ник шел в радиорубку и говорил ему:
— Порядок! Ступай есть.
Мартин шел за ним, Ник запирал дверь и кормил его. Вид у стюарда при этом был испуганный: что, если вдруг заявится Чернявый? Изобьет их обоих, или, на его счастье, одного только Мартина?
Как-то вечером Мартин, по обыкновению, сидел у Дюваля. Радист принес из буфета горячий кофе.
— Я все-таки не понимаю, — заговорил Мартин, — вы столько читали, так много видели на своем веку. Вот вы говорите, что сочувствуете справедливой борьбе. Так почему же вы не отказались пойти в этот рейс?
— Опять ты за свое! Что ж, скажу тебе откровенно. Я тоже хотел бы, чтобы жизнь стала лучше, но броситься в драку у меня не хватает смелости.
— Так ведь вы...
— Потому-то я и восхищаюсь Нельсоном, — не слушая его, договорил Дюваль. — Он мужественный человек. Открою тебе правду: по ночам я частенько не сплю...
— Ручаюсь — у Нельсона сон хороший.
— Наверно! Совесть у него чиста, руки не замараны.
Мартин невольно бросил взгляд на свои ладони и начал нервно тереть одну о другую.
— Эх, если бы я мог то же самое сказать о себе! Да, Нельсон — человек незаурядный, вы совершенно правы, и больше всего на свете мне хотелось бы показать ему, что, несмотря на все случившееся, я не штрейкбрехер!
■
Рейс подходил к концу. В последний вечер Дюваль и Мартин играли в шахматы.
— Старик считает, что мы там будем завтра около шести, — сказал Дюваль. — Осталось чуть больше ста миль.
— Скорей бы кончился весь этот кошмар!
— Для тебя кончится, для других только начнется. Ты понимаешь, каково будет тем, в кого станут стрелять из этих винтовок?
Мартин опустил голову.
— Понимаю. И мне не следовало здесь быть — это вы хотите сказать?
Дюваль кивнул.
— Что ж, ты меня правильно понял. Пора решать, на чьей ты стороне, пора сделать выбор.
Мартин помрачнел.
— Вся беда в том, что я сам не знаю, на чьей я стороне! Мне бы остаться где-то в середине.
— Когда идет смертельная борьба, середины быть не может! Нельзя вечно сидеть между двух стульев!
— А почему нельзя? Ведь вы вот — сидите!
Дюваль рассердился.
— Да пойми ты: в этом трагедия моей жизни! Слишком часто я отсиживался, когда надо было действовать. Я бесхарактерный человек. А ты должен быть другим!
— Но объясните, почему себя вы мерите одной мерой, а меня — другой?
— Я хочу, чтобы ты не повторил моей ошибки. — Дюваль еще раз посмотрел на часы, встал, потянулся. — Ну, хватит на сегодня нравоучений! Пойду вниз, заварю нам свеженького кофе. Если без меня начнут передавать что-нибудь насчет курса, смотри прими все точно, слово в слово! — Он потрепал Мартина по плечу и пошел к двери.
— Будьте спокойны! Я старый «маркони»! — Мартин подсел к рации и, сняв с полочки книгу, начал ее листать. Вдруг послышались позывные. Мартин увеличил громкость, придвинулся к машинке и начал печатать, стараясь ничего не упустить. Кончив прием, он вытащил бумагу и перечитал текст:
«КАПИТАНУ «АМЕРИКАНСКОГО СОКОЛА». ВАМ ПРЕДЛАГАЕТСЯ НЕ ВХОДИТЬ В ПОРТ НАЗНАЧЕНИЯ, ЕСТЬ ОПАСЕНИЯ, ЧТО ОН ВЫШЕЛ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ НАШИХ ДРУЗЕЙ. К БЕРЕГУ НЕ ПОДХОДИТЕ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИИ. НЕМЕДЛЕННО ПОДТВЕРДИТЕ ПОЛУЧЕНИЕ ПРИКАЗА. САМАРИТЯНИН».
Мартин растерянно огляделся. Как быть? Отнести радиограмму капитану или прежде послать подтверждение? Нет, положено сперва его уведомить. Мартин шагнул было к двери, но тут ему снова послышался голос Нельсона: «Джек, не дай им превратить тебя в убийцу! Ведь русские — такие же рабочие, как мы с тобой! Мы все обязаны помогать друг другу!»
У Мартина задрожали руки, на лбу выступили крупные капли пота. За короткий миг ему вспомнилось многое: как Нельсон, Кеннеди и Паппас убеждали его остаться с ними и как потом их всех зверски избивали полицейские, а он стоял и наблюдал со стороны; потом он вспомнил рожи Гуннара и Чернявого, все унижения, которые он терпел от них... И вдруг увидел оборванных и голодных русских, которые с безумной отвагой бьются за свою свободу... Мартин закусил губу до крови, и боль вернула его к действительности.
Решение было принято. Он разорвал радиограмму на мелкие кусочки и поспешно спрятал их в карман. Потом вернулся к аппарату, переключился на передачу и отстукал:
«ВАШ ПРИКАЗ ПРИНЯТ. КАПИТАН БИВЕР».
Мартина била дрожь, у него подгибались колени. Переключившись на прием, он сел на прежнее место и сделал вид, будто читает. Когда Дюваль вернулся с кофейником, он успел уже овладеть собой.
— Ну, было что-нибудь? — спросил радист.
— Нет, ничего, — ответил Мартин, не поднимая головы. Но глаза его радостно блестели.
Глава двенадцатая
На следующее утро капитан Бивер поднялся, едва забрезжил свет.
— Подходим, — крикнул он старшему помощнику, глядя в бинокль. — Я вижу деревянный причал. И целую толпу на нем. Говорят, эти русские очень радушно встречают иностранцев. Да, позовите ко мне третьего помощника, он, кажется, немного болтает по-русски. И прикажите стюарду накрыть стол в салоне. Передайте ему, что я велел подать самое лучшее виски и холодные закуски, которые он припрятал для этого случая.
«Сокол» пришвартовался без осложнений. Долгий рейс был, наконец, окончен. После девятнадцати дней непрерывной работы остановились горячие двигатели, и в машинном, отделении воцарилась тишина. Почти вся команда высыпала на палубу. Был спущен трап. Первыми на борт поднялись четверо русских военных. Они были встречены старшим помощником и приглашены в салон. Вслед за ними по трапу устремилась толпа бородатых людей с винтовками, все в потрепанной военной форме без знаков различия, с пулеметными лентами крест-накрест на груди, с ручными гранатами на поясе.
Мартин наблюдал со стороны, как русские весело устремились к люкам, которые были заблаговременно отдраены матросами, быстро спустились в трюмы и, не теряя ни минуты, с поразительным проворством принялись их разгружать.
■
В салоне был накрыт парадный стол. Он был уставлен бутылками с виски и винами, вазами с консервированными фруктами, блюдами с сыром, рыбой, маслинами, ветчиной и колбасами.
