Михаил Анчаров - Дорога через хаос
Скоты! Убийцы! О, мой Аталанте!
Скорей! Скорей! На помощь тем живым,
Кого ещё зарезать не успели!
Остановилось время… Я пишу портрет!
Презренный!.. Зороастро!
Зороастро
Да, синьор.
Леонардо
Где люди Борджа?
Зороастро
На подворье ждут.
Леонардо
Пусть ждут. Сегодня едем.
Мона Лиза
Нет… не уезжайте…
Нет, этого не может быть… Так вдруг?..
А как же мой портрет?.. А как же…
Нет, нет, я не хочу!.. Я не пущу вас!
У вас искусство!.. Нет, я не хочу!
Леонардо
Искусство в том, чтоб счастье приносить,
А я свернул со своего пути…
Скорей! Скорей! Коней влечёт дорога!
Мона Лиза
Не уезжай, любимый…
Молчание. Все останавливаются.
Леонардо
Вы сказали…
Мона Лиза
Любимый мой… Как сладко говорить.
Леонардо
(задыхаясь)
Не верю я тому, что слышат уши.
Мона Лиза
Ну вот теперь ты знаешь… Всё равно.
Пускай… Я столько времени молчала…
Да, я люблю тебя!.. Люблю тебя. Ты мой.
Ты никуда отсюда не уедешь.
Анита
Что делает она! Что говорит!
Опомнись! Ты ведь замужем!..
Мона Лиза
(с презреньем)
“Мой муж”!
Когда отец мой умер в разоренье,
Меня ему отдали за долги,
Но душу за долги не получают.
Ты отказаться не посмеешь!
Леонардо
Я?
Мне отказаться от такого дара?!
Когда я сам люблю тебя всю жизнь!
Зачем тогда я мучился напрасно?
Что мне мешало попросить любви?!
О, боже, неужели этот мул,
Тебя купивший, как мешок овса?!
Всю жизнь я ждал, что встречу я тебя.
Не угадал лишь, как это случится.
Мона Лиза
Ты не уедешь?!
Леонардо
Сердце моё, рвись!
Мона Лиза
Ты не уедешь!
Леонардо
Люди, что мне делать?!
О Мона Лиза, неужели нам,
Как тем собакам, ухватившим кость,
Вползать обратно в конуру свою.
То, что в груди трепещет и поёт,
Мне не позволит, чтоб, закрыв глаза,
Любил тебя, спокойно ел и пил,
Когда девчонок продают, как мясо,
И нищие детишки просят хлеба.
Их тонкие немытые ручонки
За сердце меня держат, Мона Лиза.
Молчание.
Италия разбита на куски.
А этот Цезарь хочет их связать…
Мона Лиза
Из-за своей корысти…
Леонардо
Да, я знаю. Но он зовёт меня, я буду строить.
Молчание.
Мона Лиза
Да… Ты уедешь… Я не угадала.
Уносит вдаль тебя чужая сила,
В чужую даль уносит от меня…
Я знаю, ты ошибся, Леонардо,
И знаю, что остановить нельзя.
Ты разобьёшься, если не погибнешь,
Но ты найдёшь дорогу через хаос.
Леонардо
Молчи! Молчи!.. Не говори ни слова!
Когда не можешь яркость глаз умерить
И изменить свои черты лица,
То притворись ничтожною бабёнкой,
Болтающей о модах и соседях.
Скажи: “Кто не герой, тот не мужчина”,
Или: “Любовь есть женская стихия”,
Или ещё какую-нибудь пошлость!..
Мона Лиза
Боже!
Леонардо
Молчи! Меня ты обессилишь!
И не гляди так на меня. Я тоже
Глядеть не стану больше на тебя.
Давай с тобой посмотрим на портрет.
(Кладёт руки на спинку кресла, стоящего перед портретом.)
Прощай… Прощай… Здесь всё, что я умел.
Здесь ты и я в портрете этом слиты.
Смотри в глаза, ведь это я смотрю.
Глянь на уста – твоя улыбка, видишь?
Я сделал удивительную вещь. Я знаю.
Здесь всё живёт и всё поёт, как песня.
Здесь руки разговаривать умеют,
Одна рука зовёт – “Не уходи”,
“Прощай, прощай!..” – другая отвечает.
А голоса их в складках рукавов
Печальным отдаются эхом…
(Опускает голову на руки.)
Мона Лиза
(тяжело сглотнув, ровно)
Возьми с собой портрет мой, Леонардо.
Я так хочу… И эту шаль…
(Накидывает кружевную шаль на портрет.)
Прощай…
Франческо Мельци по знаку Зороастро снимает накрытый чёрной шалью портрет и выносит. Анита подходит к Леонардо, поднимает голову и крестит его. Потом ведёт к дверям. Зороастро его выводит. Мона Лиза, зажав руками рот и широко раскрыв глаза, молча рыдает. Входит Джокондо.
Джокондо
В чём дело, Мона Лиза? Что случилось?
Анита
(в замешательстве)
Расстроилась синьора потому…
Что прекратят писать её портрет…
(Выводит Мону Лизу.)
Джокондо
Н-да… Странные особы эти бабы.
Всё невпопад… и плачут и хохочут,
То не хотела продолжать портрет,
А то рыдает оттого, что хочет.
(Хлопает в ладоши.)
Входит мальчик.
Ты подмети да окна закрывай.
Свежо на улице…
* * *
Якушев мне сказал:
…Ужасающая бедность представлений об искусстве и полное неумение отличить ремесло от искусства у этой занимательной эстетики.
Чаще всего она спотыкается на двух порогах. Первый – законченность, второй – обучение.
Ремесло в жизни – великая вещь, ремесло в искусстве – это ремеслуха.
Ремеслуха любит, чтобы всё было надраено – и сюжет и характеры. Ремеслуха – новенький кубок, желательно – сервиз на двенадцать одинаковых персон, а искусство любит кубок с отбитым краем и чтоб каждая штучная персона получила кубок по себе.
Ремеслуха любит букет из тридцати георгинов с гарниром из травы, а искусство любит икебану – один цветок, веточка сосны, кусочек мха и старый горшок.
Ремеслуха любит в рассказе завязки, развязки и прочие кульминации. Найдёт, как она выражается, элементы композиции – и счастлива. Все ружья стреляют, линии завершены, загадки раскрыты, и симметрия полная, как в детской игрушке “калейдоскоп” – пяток случайных стёклышек зеркалами отражается в узор.
А искусство любит фрагмент, размытые края, считает, что в конце работы надо зачёркивать экспозицию и финал и что рассказ – это всё, что рассказано.
Ремеслуха любит классицизм, искусство – классику,
Ремеслуха любит предварительный план, а искусство – эскиз.
Ремеслуха любит Казанский собор не потому, что он искусство, а потому, что у него план понятный, искусство любит Василия Блаженного.
Искусство любит свой стиль, ремеслуха – ворованный.
Искусство любит позднего Рембрандта, ремеслуха раннего.
Искусство любит “Новые времена” Чаплина, ремеслуха – “Огни большого города” того же Чаплина.
Ремеслуха любит интригу, анекдот и стакан воды, искусство – композицию впечатлений и сцены – можно из рыцарских времён.
Ремеслуха любит, чтобы первая сцена была причиной второй сцены, а искусство любит, чтобы причиной сцен было время, их породившее.
Ремеслуха любит школу, искусство – художника.
Искусство любит Чайковского, Сурикова, Горького, Станиславского, а ремеслуха – училища их имени, куда бы они сами не прошли по конкурсу.
Искусство любит песню, которая словом жива, а ремеслуха – подтекстовку под голосистые рулады, которая называется “рыбой” и её можно научиться ловить.
Когда эпоха Возрождения начиналась, мальчик, желавший стать художником, выбирал себе мастера по душе и просился к нему в ученики. Растирал краски, бегал за водкой, постигал тайны мастерства чужого полёта и готовился к своему. А когда эпоха Возрождения кончалась и полёт эпохи иссякал, пришли рационализаторы, братья Каррачи – Анибале, Агостино и третий, забыл, как зовут, – и решили упростить проблему. Из чего состоит живопись? Из формы и цвета. Кто чемпион по форме? Микеланджело. Кто чемпион по цвету? Тициан.
