Ким Нокс - Последнее предупреждение
Она нагрузила сумку и смотрела, как продавец подсчитывает стоимость покупок. Ни разу не поднял глаз, нажимает нужную клавишу в кассе и кладет пакет обратно. Странный человек, на самом деле. Одну руку не отнимает от носа. Простудился, наверное. Может быть, поэтому у него такой жалкий вид. Стоит мужчине заболеть, как он тут же превращается в младенца, Так они беспокоятся из-за каждого пустяка. Дэду казалось, что он при смерти, когда у него начинался насморк. Боль они тоже не умеют переносить. Женщины привыкли терпеть, в этом все дело.
Она выкладывала продукты на кухонный стол и заметила открытку с напечатанным текстом: "Помощь рядом, достаточно снять телефонную трубку". Она ведь хотела позвонить и поболтать. Позвонит в понедельник. Вряд ли они сидят там по субботам и воскресеньям. Судя по времени, указанному в открытке, вряд ли. Хотя есть еще один номер на случай крайней необходимости. Может оказаться очень кстати. Какие заботливые люди. Непременно скажет им, когда позвонит.
Она поставила чайник и опустилась в кресло, передавали классическую музыку. Что может быть лучше классической музыки, когда хочется отдохнуть. Только бы никто не помешал. Если опять постучит эта женщина, она не подойдет к двери. И к телефону тоже не подойдет. Она встала и сняла телефонную трубку. Кому нужно, позвонит попозже. А сейчас пусть оставят ее в покое.
Она пила чай, слушала музыку и не заметила, как подошло время обеда. Она же собиралась приготовить отбивные. Ничего, приготовит на ужин. Понимающие люди всегда едят горячее на ужин. Бутерброд с помидорами вполне заменит обед.
Музыкальная передача кончилась, она покрутила ручку. Старые любимые песни. "В маленьком испанском городке". Неужели можно вернуть прошлое! Дэд обожал "В маленьком испанском городке", когда ухаживал за ней. На самом деле, ей тоже нравилась эта песня. Это была их песня, можно сказать. Как она оробела, когда он однажды, вот так же вечером, шепнул ей строчку из этой песни и позвал в сад погулять. В темноте он прижал ее к себе, она испугалась его смелости, его нескромных рук, хотя они уже были обручены.
Не удивительно ли, а сейчас поют "Рамону". Сколько воспоминаний связано с этой песней! Все было как в сказке, когда они танцевали под "Рамону", и, хотя Дэд держал ее слишком близко к себе, ей не хотелось отстраниться. Его взгляд обжигал ее, он напевал слова из песни: "Я обнимаю тебя, ласкаю тебя", а у нее как-то странно замирало сердце. Ей казалось, что она тает у него в руках, голова кружилась. Она ужасно боялась: вдруг кто-нибудь заметит, что с ней. Потом они вместе дошли до дома, песня все еще звучала у нее в ушах, Дэд поцеловал ее на прощанье и снова сказал: "Я обнимаю тебя, ласкаю тебя", а она убежала к себе, сердце у нее колотилось и дыхание перехватывало от какого-то непонятного волнения. Она помнит все так ясно, будто это было вчера. На следующий день, когда Дэд пришел ее навестить, она дрожала и заливалась краской, не смела посмотреть ему в глаза, а он подсмеивался над ней, поднимал ее подбородок, целовал. Конечно, все тогда было прекрасно. Как в сказке. Да, ничего не скажешь, была и у нее золотая пора, хотя кто сейчас поверит, глядя на нее.
Стук в дверь вернул ее к действительности. Опять эта женщина. Ничего, пусть думает, что ее нет дома, она не подойдет к двери.
Стучат громче. Эта женщина в самом деле становится чересчур надоедливой. Что с ней такое? Бог свидетель, она не может помочь бедняжке. Помочь! Вот в чем дело. Надо отдать этой женщине открытку и сказать, чтобы позвонила, там есть телефон на случай крайней необходимости.
Она встала, схватила открытку и вышла в коридор. Входная дверь открыта, на пороге стоит незнакомый человек и собирается снова стучать. Она пожалела, что не закрыла дверь. Мало ли кто может войти. Конечно, так она и думала сумасшедший. Говорит, что пришел забрать телефон. Она хотела закрыть дверь, но он не давал и твердил, что пришел за телефоном, ну можно ли придумать такую чепуху! Зачем, скажите на милость, понадобился ему телефон? Хочет взять себе? Нужно окликнуть кого-нибудь с улицы, попросить позвать полицейского. А пока она будет стоять в дверях и никого не пустит к себе в дом.
Телефонный мастер с опаской поглядывал на нее и старался объяснить, в чем дело. Ей напоминали, посылали извещения. Опять эти дурацкие извещения! Но теперь ее не проведешь. Мастер терпеливо повторял, что у него есть распоряжение снять аппарат, он только делает свое дело, ничего больше, пусть она не мешает, ему и так трудно. Трудно! Как вам это нравится! Совсем спятил, бедняга.
Телефонный мастер просил пустить его в дом на одну минуту. Только чтобы выполнить распоряжение. Чье распоряжение, хотела бы она знать. Думает, наверное, что она не в своем уме.
Наконец-то помощь. Полицейский. Она закричала, протиснулась мимо мастера, замахала руками. Полицейский остановился, потом подошел. Дребезжащим от волнения голосом она рассказала, что случилось, но полицейский едва дождался, пока она кончит, и заговорил с мастером. Они болтали, не обращая на нее никакого внимания, наперебой рассказывали, как трудно иметь с ней дело, перемигивались, сочувствовали друг другу. Наконец полицейский сказал, что телефон придется унести. Он изо всех сил старался растолковать ей, в чем дело, но она упорно твердила, что полицейский и этот человек ошибаются. Что, если они сговорились? Она слышала, что полицейские иногда ведут себя совсем не так, как им положено. Может быть, обратиться к начальнику полицейского участка?
А потом вдруг силы оставили ее, она сказала, что согласна, пусть забирают телефон, и только добавила, что они еще услышат о ней, когда она поговорит с кем следует в главном полицейском управлении. Устроит скандал, вот что она сделает. Добьется, чтобы их прогнали с работы. Бормоча что-то себе под нос, она шла за полицейским и телефонным мастером и заметила, как у них вытянулись лица, когда они увидели ее кухню. Мастер отключил телефон и унес с собой, полицейский вышел вслед за ним.
Вот, значит, как обстоят дела. Телефона нет и не будет, пока она не добьется, чтобы вмешался кто-нибудь из властей. Наверное, в понедельник. Если бы она знала кого-нибудь, к кому можно обратиться за помощью, какого-нибудь мужчину... Эти бандиты больше считаются с мужчинами. Кого попросить?
Нового священника. Она поговорит с ним завтра, после службы, посоветуется, а может быть, даже попросит помочь, если увидит, что он из тех, кто готов прийти на помощь. Она столько сделала для церкви... Должна же церковь сделать что-то для нее. Отказывать в помощи не по-христиански.
Она успокоилась и снова села в кресло. Передавали какую-то современную песню: мелодии нет, одни и те же слова повторяются сто раз. Да еще так громко и таким визгливым голосом - оглохнуть можно. Когда она была молодая, пели совсем по-другому. Передача "Старые любимые песни" кончилась.
Она покрутила ручку и наткнулась на сообщение о скачках. Скачки ее не интересуют. Ничего хорошего сегодня уже не будет. По субботам во вторую половину дня только спортивные передачи. Ни рассказов с продолжением, ни легкой музыки. Одна станция передавала музыку, но чересчур сложную для нее.
Она выключила приемник, решила, что нечего больше и пытаться. Как провести остаток дня? Шить не хотелось. Надо приготовить одежду на завтра: переделать пояс в костюмной юбке. Хотя не стоит, обойдется булавкой. Под пиджаком все равно не видно. А при переделке может пострадать линия.
Лучше, наверное, пойти погулять. День солнечный, раньше она часто ходила гулять. Приятно подвигаться, подышать свежим воздухом.
Она закрыла глаза и задремала. Крыса прошмыгнула в кухню и юркнула в подпол через новую дыру.
Дэд говорил, чтобы она не падала духом и не позволяла себя дурачить. Он ничуть не изменился, крепкий, краснощекий, с сединой в рыжих волосах. "Не бойся их, - говорил он. - Покажи им, что ты осталась такой, как была".
Она в испуге проснулась. Голос Дэда еще раздавался в кухне. Дэд все повторял, чтобы она не падала духом. Мигая, она оглядывалась по сторонам и недоумевала, откуда доносится голос. Может быть, Дэд в спальне? Она с трудом одолела коридор, но в спальне никого не было. Она только слышала, как Дэд повторял все те же слова.
Она не могла понять, что с ней творится, все стало ей безразлично, она прилегла на кровать и не поднялась до утра: то засыпала и видела во сне Дэда, то просыпалась и слышала его голос.
13
На следующее утро, едва проснувшись, она тут же вспомнила: церковь.
Торопливо надела коричневый костюм и фетровую шляпу, проверила, есть ли в сумочке деньги на пожертвования, и вышла из дома. Она крепко держала транзистор, но не включала. Не стоит по дороге в церковь. Лучше на обратном пути.
В дверях церкви какой-то незнакомый мужчина раздавал молитвенники. Она взяла молитвенник и села на заднюю скамью. Церковь была наполовину пуста, но она узнала нескольких женщин из "Лиги". Прекрасно. Попозже она с ними поговорит, выйдет из церкви после службы и с удовольствием поболтает, как в доброе старое время. Обсудит, как организовать очередной праздник. Узнает все новости. Как они удивятся, когда увидят ее. И обрадуются. Окружат со всех сторон, будут наперебой задавать вопросы. Она не могла дождаться конца службы. Согласиться сразу же выполнить все их поручения? Лучше, наверное, не торопиться, сказать, что ей нужно подумать. Дать им понять, что у нее есть и другие дела.
