Мария Романушко - Наши зимы и лета, вёсны и осени
Будто приотворилась маленькая невидимая дверь – и я заглянула в тайну. В тайну детства, тайну слова, в тайну начала… Там было прохладно, просторно и звонко. Четыре коротенькие строчки, они пульсировали, как родничок, только что пробившийся из земли, задавая ритм всему вокруг:
"Тук-тук!" –
молотук!
"Ток-ток!" –
молоток!
Твое первое стихотворение. Оно навсегда сохранило для меня тот апрельский вечер, обжигающий лица свежестью, пахнущий влажной землей, стружками, дымом костров… И ясный весёлый дробный стук откуда-то сверху… И маленькую яркую звезду – над темнеющим двором, где на скамье под тополями, обнявшись и запрокинув головы к небу, сидим мы с тобой…
Глава 7
А кукушка там кукует…
Читать ты научился в два года. И вскоре…
Вскоре на обороте моих черновиков, на обеденных салфетках, на полях книжек, на обоях, на рулонах бумаги для заклейки окон – всюду стали появляться твои первые каракули. В два с половиной года всем игрушкам ты предпочел бумагу и шариковый карандаш.
Ты учился писать с непостижимым упорством. Маленькие пальчики с трудом удерживали карандаш, он то и дело выскальзывал, и тогда ты приспособился держать его, как скульптор держит резец – крепко зажав в кулаке.
Ты учился писать… Пристроившись за большим обеденным столом на кухне (этот стол был одновременно и моим рабочим столом, на нём стояла моя старенькая "Олимпия"), примостившись рядышком со мной, ты выводил свои первые слова: "соль", "чай", "сахар", "олимпия"… И – названия любимых книжек: "репка", "теремок", "сказки", "стихи". Учебным пособием становилось всё, что попадало в поле твоего зрения: не только книжки, но и банки, пакеты, коробки с надписями. Так в первом "писальном" блокноте появилось длинное и трудное: "Фотоаппарат". А потом ты попросил показать тебе, как пишутся слова "мама" и "Антон".
Ты учился писать… Порой, измучившись над какой-нибудь буквой, разражался слезами. Плакал горько, взахлеб, как от обиды, и я напрасно пыталась утешить тебя.
– Не огорчайся, ты ведь ещё маленький, подрастешь – научишься.
– Мне надо сейчас! – говорил ты сквозь слёзы.
– Зачем тебе так рано уметь писать?
– Мне – надо! – с недетской убежденностью повторял ты.
– Мне надо!
В голосе твоём звучали отчаянье и вызов. И недоумение: как же это я не понимаю таких простых, очевидных вещей? Всхлипнув, ты вновь брался за карандаш…
И хотя ты не мог объяснить, зачем это тебе, но, видя, с каким упорством преодолеваешь ты свое неумение, видя, какой страстью горят твои глаза, я поняла: тебе действительно надо. Не когда-нибудь, не потом – сейчас.
Из стихов двухлетнего Антона, записанных им самим и его мамой
* * *
. "Тук-тук!" –
. молотук!
. "Ток-ток!" –
. молоток.
* * *
Ромашка
по имени бедняжка.
* * *
Закат – циферблат!
* * *
Язычки – сверчки!
* * *
На двух ножках
Улетели сапожки!
* * *
Рыжий верблюд,
Белый верблюд,
Серый верблюд,
Чёрный Кара-Кум!
Стихи про разные деревья
Сосна
по имени весна.
Ива
по имени грива.
Ива
по имени красива.
Клён
по имени силён.
Рябинка
по имени чаинка.
Каштан
по имени чемодан.
Ольха
по имени ха-ха-ха!
Берёзка
по имени слёзка.
Осинка
по имени свинка.
Шиповник
по имени вторник.
* * *
Ночь и зима.
Зима и ночь.
* * *
Прилетела совушка на торшер,
Зажигает крыльями огонёк…
* * *
Дважды два,
дважды два –
это всё знакомо.
Но не знает дважды два,
где растёт голова.
* * *
Копыто –
не умыто!
* * *
Дважды два шестнадцать,
Дважды два шестнадцать,
Кактусы летят,
кактусы летят…
А вдруг, а вдруг
мама улетит?
А вдруг, а вдруг
стол улетит?
А вдруг, а вдруг
кресло улетит?
А вдруг, а вдруг
Антоша улетит?…
Твое любимое кресло-качалка. Тёплое, большое, поскрипывающее… Оно настраивало тебя на особый, лирический лад, задавало ритм твоим фантазиям. Ты мог часами качаться в нём, напевая свои стишки… Большое плетеное кресло, оно было твоим волшебным летучим кораблем, на нём ты уносился в неведомые страны…
Некоторые стихи и песни трёхлетнего Антона
Песня про Африку
Африканская земля,
Африканские качели,
Африканские слоны.
Африканские качели,
Африканские снежинки,
Африканский Маршак.
Африканская мамася,
Африканская бабуля,
Африканский Антон.
Австралийская песня
Австралийская мамася,
Австралийская тетрадь,
Австралийская кровать.
Французская песня
Французская мамася,
Французская машина,
Французские цветы.
Французская булка,
Французская бабуля,
Французская оса!
* * *
Дом сто двадцать,
корпус два.
Все под крышами,
Ква-ква!
Дом сто двадцать,
корпус три.
Все под крышами
Любви.
Песня "Идти спать"
Дэн, дэн,
спатуэн…
* * *
Мама вьёт гнездо на дереве
В этот снежный ранний час…
* * *
Спички –
берёзовые птички.
* * *
В этот день
шли вот, шли
вместе гулять
птица, листок,
градусник, цветок.
* * *
Буду маме помогать,
Буду кухню подметать.
* * *
Автобусы плывут,
автобусы плывут,
по речке плывут
в институт, в институт…
Ты сочинял стихи во время наших долгих прогулок, ты напевал их, качаясь на качелях, пел, сидя у окошка автобуса или такси, когда мне приходилось брать тебя с собой в институт или в издательство. Ты сочинял стихи с раннего утра, едва открыв глаза. И вечером, засыпая, убаюкивал себя какой-нибудь странной, загадочной песенкой. Ты пел про всё, что видел, пел свои открытия, свои удивления, пел свою радость…
* * *
Так-так-так,
Так-так-так,
Ясный вечер на пятак!
* * *
До дому донеси,
До дому донеси,
До дому донеси,
Широкое такси!
* * *
Мы пойдём, пойдём, пойдём
Через печку, через дом,
По трубе, по крыше –
К маленькой афише…
Стихи про календарь
Купим новый календарь –
И опять будет январь.
Стихи про качели
Ноги выше головы,
Увы, увы, увы!
Стихи про цветы
На столе стоят цветы –
Для красоты.
Стихи про чай
Чай, чай,
Не скучай!
Мама заварила чай.
* * *
Июлев август
В сентябре,
в октябре…
Стихи про одуванчики
Мягкие комочки –
С неба колобочки.
Точки, точки, точки
На носу сыночка.
* * *
Вот бежит автомобиль.
Почта. Мусор. Дождик. Пыль.
* * *
Этой строительной ночью
Мама летит под дождём…
* * *
Молоко в цветах дремучих
Продавается в ведре.
А потом на всякий случай
В книжке льётся в январе…
* * *
Из автобуса – в метро,
Из метро – опять в автобус,
Из автобуса – в метро,
Из метро – опять в автобус!
Рад, рад, рад, рад,
Мы приехали назад!
Тебе шёл четвертый год, но ты по-прежнему держал карандаш, как резец: крепко зажав в кулаке. Ты писал печатными буквами, но так уверенно и размашисто, с такой скоростью, что за тобой трудно было угнаться. Кто-то из знакомых сказал, что ты пишешь "яростно". В три года ты почти не делал ошибок. В четыре года пользовался почти всеми знаками препинания, особенно любил тире. Когда тебе не хватало слов, – это тебя не смущало, ты тут же изобретал свои собственные словечки…
