Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака
8 декабря 1846 года:
"Подумать только! Моя прелестная жена сможет приходить из своих комнат, верхних и нижних, на свои собственные хоры в часовне и слушать там богослужение. Я просто ошеломлен! Ведь это единственный в Париже дом, пользующийся подобным королевским или княжеским правом".
Бальзак признавал, что снаружи дом довольно неказист, "смахивает на казарму", а поэтому он намеревался собрать там столько" диковинок, что его особняк станет похож на дворец из "Тысячи и одной ночи". Он уже посылал Ганской, приходившей в ужас от его намерения обставить десять комнат, планы архитектора Санти и бесконечные списки с перечнем необходимых гобеленов, стенных часов, китайских ваз, люстр, картин. "Это все фантазия некоего Оноре, которому хочется, чтобы все вокруг него было прекрасно, достойно тех чувств, какие воссияли в его душе, достойно красоты его Евы, которая уже четырнадцать лет является его грезой..."
Осторожней! Как страшно взять в мужья человека, принимающего такие разорительные и несвоевременные решения. Да еще будет ли он хранить супружескую верность? Он ведь не всегда ее соблюдал. И возлюбленная удивляется, почему Сова все еще живет на улице Басе. Бальзак оправдывается. Сова ведет его хозяйство, вот и все; она проявляет ловкость во всех сделках, служит подставным лицом. Но совершеннейшая правда, что она угрожает ему всякими неприятностями. Следует ее выгнать, однако для этого нужно бросить ей в физиономию 7500 франков, а у Бальзака таких денег нет. "Я из-за вас никогда замуж не выйду! Вы меня за самую последнюю считаете", - плакалась Сова. Потом она заболела холерой, оттого что объелась дыней, это вызвало у нее кровавую рвоту. Бальзаку пришлось ухаживать за больной. Жизнь холостяка бывает иной раз ужасна. Но со стороны Евы несправедливо попрекать его экономкой. Ведь он работал день и ночь и поневоле оказался в положении ребенка, которому нужна няня. Вот почему "эта дрянь" стала незаменима, а вовсе не по той причине, которую подразумевает Эвелина. "Я очень хотел бы, чтоб она вышла замуж и убралась из моего дома; это так и будет, когда я вернусь".
Когда он вернется... Ведь он считает нужным отправиться в Германию, чтобы присутствовать на свадьбе Гренгале и Зефирины, но уехать из Парижа он сможет лишь после того, как напишет множество страниц, которые ждет столько газет. В "Ла Пресс" он обещал дать продолжение "Крестьян", и, чтобы добиться отсрочки, ему приходится ухаживать за толстой Дельфиной де Жирарден. Она приглашает его на обед в обществе Ламартина, и Бальзак делает поэту комплименты по поводу его политической деятельности. "Но какая же он развалина с физической стороны! Ему пятьдесят шесть лет, а на вид по меньшей мере восемьдесят. Полное разрушение! Конченый человек! Едва ли он проживет несколько лет. Его пожирает честолюбие, а дела идут плохо..." - пишет Бальзак Эвелине Ганской. После этой встречи Ламартин прожил двадцать три года, а Бальзак - только четыре.
Работа, которую он должен был закончить прежде, чем поехать в Германию, испугала бы любого другого писателя.
"Вот что я собираюсь написать. "История бедных родственников": "Старик Понс" - это составит два-три листа для "Человеческой комедии"; потом "Кузина Бетта" - шестнадцать листов; потом "Злодеяния королевского прокурора" - шесть листов; всего же двадцать пять листов, или двадцать тысяч франков, считая газеты и книжные издательства. Потом закончу "Крестьян". Все это покроет мои долги... Впрочем, сюжеты, которые я буду разрабатывать, мне нравятся, и работа пойдет чрезвычайно быстро. Мне нужны сейчас деньги. В книжных издательствах дела застопорились..."
Надо было также выполнить некоторые обязательства по отношению к родным. Столкновений с матушкой больше не было, с тех пор как добропорядочный стряпчий Седийо стал буфером, предотвращающим ссоры. Бальзак встретил мать на улице Вивьен, и она с необычайным для нее жаром расцеловала сына. Лора навестила брата и рассказала, что для Софи нашли жениха - просто идеальную партию.
"В качестве приданого суженый готов удовольствоваться акциями компании по постройке того моста, который Сюрвиль заканчивает сейчас на Юрской возвышенности. Жених богатый человек, он находит, что его Софи красавица. Он владелец крупного предприятия по поставке балок и прочих лесных материалов, у него и земли, и дома, и капитал. Я сказал: "Соглашайтесь. В наше буржуазное время в Палату скорее пошлют лесоторговца, чем Ламартина. Только смотрите не тяните. Будете тянуть, свадьба расстроится, так всегда случается" ...Это будет четвертый брак. Первый - Сова; второй Анна; третий - мы с тобой; четвертый - Софи, Ну и год!"
Ну и год! Богатый свадьбами, скудный трудами. Молчание Бальзака радовало его врагов. А у него всегда их было достаточно! Одни ненавидели его, потому что завидовали; других возмущали его манеры, а некоторые не могли ему простить его гениальности. Затишье в творчестве Бальзака недруги приписывали оскудению его таланта, а также газетным фельетонам. "На эту неблагодарную и банальную работу господин де Бальзак истратил весь свой талант и наблюдательность, свой дар смелого проникновения в жизнь, благодаря которым ему прощали все его безвкусицы и все недостатки в стиле; но вот он совсем выдохся..." - писал в 1846 году некий де Мазад в журнале "Ревю де Де Монд". Единственным неопровержимым ответом мог бы оказаться новый шедевр. Но есть ли еще у Бальзака силы создать шедевр?.. Сил бы хватило, если бы только...
XXXV. ВНЕШНИЙ МИР
Мир - это бочка, усаженная
изнутри перочинными ножами.
Бальзак
Долгое время Бальзак способен был на многие недели забывать о внешнем мире и отдаваться своим писательским замыслам. В самые трудные дни он укрывался от житейских забот то в Саше, то в Булоньере, то во Фрапеле и вновь обретал там счастье творчества. Но к концу 1846 года и уединение уже не помогало. Бурный поток мыслей иссякал, чистые листы бумаги лежали нетронутыми. "Нам нужно наконец быть вместе, - писал Бальзак Эвелине Ганской. - На душе у меня тоскливо". Павильон Божона, отданный в распоряжение архитекторов и подрядчиков, требовал надзора. Будущее существование Виктора-Оноре возлагало на отца обязанности. "Когда становишься отцом семейства, ничего нельзя делать вслепую". Поэтому Бальзак посвящает целые дни, отнятые им у "Человеческой комедии", изучению планов, чертежей и смет. В конечном итоге на отделку особняка потребуется 12000 франков. Прибавить к этому сумму, заплаченную за дом, стоимость обстановки - и все вместе составит 77000 франков. Ничтожная сумма за такой особнячок, самый лучший во всем Париже - по внутреннему убранству, разумеется, так как снаружи у него так и останется "несколько казарменный вид". Но года через четыре цена ему будет огромная. Слава Богу, убыток с Жарди покроется.
Иметь собственный дом - это еще далеко не все. Нужно его обставить и украсить. На это Бальзак решил употребить всю мебель, все вазы, все фаянсовые блюда, которые он накупил во время своих путешествий... "Все, что ты называла моим сумасбродством, оказалось мудростью", - убеждает он Ганскую. Он "слишком рассудителен" и не станет заказывать красивые библиотечные шкафы, но считает себя "вынужденным" купить смирнские ковры. "Всегда гораздо экономнее покупать хорошие и прочные вещи, и я это прекрасно понял". Экономия, благоразумие, рассудительность - теперь у него только эти слова на языке, и они служат оправданием безумных трат. "Нам нужно повесить занавески на девятнадцать окон; считая по триста франков на каждое окно, подумай, куда это нас приведет! Но если сделать временные занавески, это обойдется в две трети той суммы, которой будут стоить хорошие гардины". Итак, нужно купить гардины на веки вечные. Что это, безрассудство? Ведь деньги тратятся тут не на кокоток, не на табак, не на кутежи. Как же не купить постельных принадлежностей и белья? "Если ты найдешь красивые наволочки, не забудь, что нужно по дюжине наволочек на каждую постель. Наволочки желательно украсить вышитой каймой и вышивкой по углам. В Германии вышивают лучше, чем во Франции. А для тебя наволочки здесь отделают кружевами". Простыни, салфетки, тряпки - этот почтенный отец семейства беспокоится обо всем, все предусматривает, все покупает, все копит. "Рукоятки к цепочкам для спуска воды в наших уборных сделаны из богемского хрусталя зеленого цвета", - сообщает он Ганской.
И он никак не может понять, почему его кумир тревожится. Да почему же? Через полтора месяца они поженятся и поселятся в своем доме. Он успел съездить в Метц, повидался с префектом, все идет хорошо. Подыскали скромного, послушного мэра. Бракосочетание произойдет в его мэрии, в ночное время. Свидетелями будут сын доктора Наккара и префект Жермо, а затем супруги получат благословение церкви от епископа в Метце или от приходского священника в Пасси. "Мы спасены! Но если бы ты знала, какие трудности пришлось преодолеть и сколько славных людей я встретил! Нарушения установленных правил будут ничтожны, и нам выдадут превосходное свидетельство о браке". Разумеется, если бы она могла устроить так, чтобы бракосочетание произошло в Висбадене либо в Майнце, тайна сохранилась бы еще лучше. Чего боится Эвелина? В ее письмах чувствуется какое-то смутное недовольство всеми его хлопотами. И от этого ему ужасно грустно. Неужели ее беспокоит денежный вопрос? Да стоит ему месяц поработать, и все уладится.
