Александр Соболев - Ефим Сегал, контуженый сержант
Званцев молча прикидывал: «Гнать бы такого умника с завода подальше. Но - опасно: фронтовик, языкатый... Сказал бы Родионов: «не оставим», с удовольствием бы согласился... Связываться с таким?! Не пойдет! Себе дороже» - кивнул: оставим.
- Работу мы вам, товарищ Сегал, подберем, - пообещал Родионов, - зайдите денька через два. Кстати, продкарточки на новый месяц получили?
- Получил.
- А с жильем порядок?
- Полный порядок! Тридцать человек на восьмидесяти метрах, чуть больше кладбищенской нормы. Чем не порядок?
Родионов поморщился.
- Конечно, не густо... Что-нибудь придумаем, товарищ Сегал, - он протянул Ефиму руку.
Званцев отвернулся к окну.
Глава девятая
Родионов явно обрадовался, когда Ефим пришел к нему в назначенный день.
- Как раз вовремя, Ефим Моисеевич! - сказал он приветливо. - Только что от меня ушел начальник литейного цеха, очень просил подобрать крепкого парня на должность сменного мастера.
Не понимая, к чему эта странная для него информация, Ефим участливо спросил:
- Подобрали?
Родионов молчал, покачиваясь взад и вперед на стуле, выбивая пальцами на столе ритмичную дробь. Ефим продолжал вопросительно смотреть на него. После довольно долгой, неловкой паузы, он произнес вслух показавшуюся ему нелепейшей догадку:
- Уж не меня ли, «крепыша», вы, Андрей Николаевич, сватаете на эту должность?
- Именно вас, - вполне серьезно ответил Родионов.
Ефим от души рассмеялся.
- Зря вы так, - слегка обиделся Родионов, - выслушайте мои доводы, а потом уж веселитесь на здоровье.
- Извините, Андрей Николаевич, - перестал смеяться Ефим, - но я не могу отнестись к вашему предложению иначе, как к шутке. Почему не поставить меня, к примеру, мастером парфюмерного производства или не назначить зоотехником? Мало того, что я ничего не смыслю в литье, я, признаюсь, даже в бытность мою журналистом ни разу не побывал в литейном цехе, не довелось... А тут сменным мастером, - Ефим опять не удержался, чтоб не рассмеяться, - анекдот!
- И все же не торопитесь с отказом. В литейном, как бы это сказать, нестандартная ситуация. Смена, о которой идет речь, отстает. Да и дисциплина там того... коллектив смены состоит отчасти из бывшего уголовного элемента...
- Уголовников?! - вскинул брови Ефим.
- Бывших уголовников, не перебивайте меня, пожалуйста. Да, бывших уголовников. Они отбыли сроки наказания, к военной службе по разным причинам не пригодны. В мирное время мы таких к заводу на пушечный выстрел не подпустили бы. Но теперь война, ничего не поделаешь - люди нужны... Вот приступите к работе, сами увидите, что за народ.
- Андрей Николаевич! - взмолился Ефим. - Зачем вы все это мне втолковываете? Я ведь вам никакого согласия не давал! Зачем мне такой подарок?
Родионов сделал вид, что пропустил мимо ушей возражения Ефима:
- Смене нужен не столько технически грамотный, сколько волевой, решительный человек, а вам этих качеств не занимать. Я ничего не утаил о вас от начальника цеха... Ничего.
- И как он? - с интересом спросил Ефим.
- Подумал и сказал: «Давайте попробуем. Может, ваш фронтовичок и впрямь скрутит эту вольноопределяющуюся компанию». Повторяю, Ефим Моисеевич, там командир нужен. А специалистов по литью - хоть отбавляй!
Родионов глянул на часы.
- Через десять минут я должен быть у директора... В общем, так: тысяча пятьсот, премиальные столько же, если план выполните, еще кое-что весьма полезное... Соглашайтесь, не пожалеете.
Ефим немного подумал, решил отказаться, но неожиданно для самого себя вдруг сказал:
- Согласен.
- Вот и отлично! Направление получите у инспектора. Дерзайте, обязательно выйдет!
Кивнул дружески.
Литейный цех представлялся Ефиму этакой огнедышащей махиной, где полуголые люди, обливаясь потом, формуют какие-то огромные заготовки. Он приближался к литейке со смешанным чувством любопытства и, чего греха таить, опаски. «В литейном деле ничегошеньки не смыслю, смена - бывшие рецидивисты, вдобавок - жара, смрад... Перспектива! Черт меня дернул согласиться», - с такими невеселыми думами он вошел в цех и оказался в относительно небольшом светлом помещении. Ни дыма, ни смрада, ни духоты. Мужчины и женщины работали в спецовках. Лишь один человек, как позже узнал Ефим, заливщик металла, приземистый блондин лет тридцати пяти, был по пояс оголен... Ефим засомневался: сюда ли попал, литейная ли это? Первый же рабочий рассеял его сомнения.
... Ефим постучался в кабинет начальника цеха. Мужчина, как показалось ему, лет под пятьдесят, с интеллигентным, чисто выбритым лицом, оценивающе посмотрел на вошедшего внимательными голубыми глазами, изящным актерским жестом указал на стул.
- Садитесь, товарищ... - он глянул в направление, - садитесь, Ефим Моисеевич, - повторил вежливо. Повертев между пальцев телефонный шнур, добавил: - Родионов мне рассказал о вас подробно, кроме... кроме... Илью Муромца я, признаюсь, не ждал, однако...
- Однако и Наполеон Бонапарт с виду был не ахти, - с усмешкой парировал Ефим, - и все же...
- И все же, - улыбнулся в свою очередь начальник, - для такой должности не мешало бы вам быть, как бы сказать, посолиднее, что ли. Родионов вас обо всем предупредил?
- Обо всем, без прикрас.
- Согласился я взять вас на испытание, товарищ Сегал, не от хорошей жизни, на авось... Да, простите, я не представился: Олег Николаевич, а фамилия - литературная - Батюшков.
«Занятно, - подумал Ефим. - Он и в самом деле похож на поэта Батюшкова...»
- Спасибо за откровенность, Олег Николаевич, не буду притворяться, и у меня, пожалуй, решающим доводом для согласия работать у вас было то же самое «авось».
Признание Ефима неприятно резануло Батюшкова. Это угадывалось по еле заметному движению губ. Но он промолчал. Ефим продолжал:
- Я ничего не смыслю в вашем производстве. В людях, кажется, немного разбираюсь. Война, а я ее не в спальном вагоне проехал, школа для этого вполне подходящая. Мои будущие подчиненные с неважным прошлым? Но ведь они люди. Попытаюсь...
Батюшков снова повертел пальцами телефонный шнур.
- Люди-то они люди... Что ж, возможно вам и удастся. План нам нужен, понимаете, план!
Дверь кабинета приоткрылась.
- Можно, Олег Николаевич?
- Пожалуйста, Иван Иванович, входите, очень кстати. Знакомьтесь. Это, - сказал он, обращаясь к Ефиму, - ваш непосредственный начальник, старший мастер Иван Иванович Мальков. Ефим Моисеевич Сегал - новый сменный мастер. Введите его, пожалуйста, в курс дела.
К радости Ефима, Мальков оказался мягким, доброжелательным человеком. Не торопясь, переспрашивая, все ли понятно, посвящал он его во все премудрости предстоящей работы, почти с детской беспомощностью жаловался на неслухов из смены Ефима: «Двух сменных мастеров за полгода «укатали», ума не приложу, как к ним подойти. Плана нет, вот главное. Хорошо бы вы их урезонили как-нибудь, Ефим Моисеевич, а? Техническую часть я полностью беру на себя. Да вы и сами, уверен, скоро освоитесь. Только бы эта публика заработала по другому...»
В обеденный перерыв Мальков попросил рабочих задержаться в цехе после окончания смены: «Познакомлю вас с новым мастером».
Знакомство состоялось. В восемь вечера, после двенадцатичасового рабочего дня, люди нехотя, хоть и скопом, ввалились в цеховой красный уголок.
-Давай покороче! - зычно пробасил коренастый блондин, стрельнув глазами на сидевшего рядом с Мальковым Сегала.
- Это бригадир Сергей Лапшин, - шепнул Мальков
Ефиму, а вслух сказал: — Садитесь, товарищи. Долго задерживать вас не станем.
Сели. Утихомирились. С неприкрытым любопытством все рассматривали Ефима. Он сидел сосредоточенный в своей отерханной солдатской форме, при всех фронтовых наградах (надел их, уходя утром на работу, так, на всякий случай), смуглый, с темно-каштановой крупно вьющейся шевелюрой. Зеленоватыми острыми глазами разглядывал будущих подчиненных. «М-да, с виду, действительно, народ не очень, особенно мужская часть...»
Между тем Иван Иванович несоответствующим его росту тенорком начал:
- Вот этот товарищ, - указал на Ефима, - с сегодняшнего дня ваш новый мастер, бывший фронтовик, сержант-пулеметчик, инвалид Великой Отечественной войны, Ефим Моисеевич Сегал. Надеюсь, с новым мастером и дела у вас пойдут по-новому. Верно я говорю, товарищи?
Никто не откликнулся. Ефим заметил на некоторых лицах ухмылочку.
- Может быть, кто-нибудь из вас хочет что-либо спросить? - продолжал Мальков.
- Всё ясно! - раздались голоса. - Давай кончать, жрать охота!
Но приземистый бригадир поднял руку, зычно опять пробасил:
- У меня есть вопрос к новому мастеру... Ты из какой нации будешь?
Смена в сорок глаз уставилась на Ефима.
