Дэвид Блидин - Банк
Записка Сикофанта была написана буквально через минуту после нашего ухода — должно быть, заседание закончилось рано. Взглянув на часы, я понял, что пропадал без вести полтора часа.
Кастрировать нельзя помиловать. И я точно знаю место запятой.
Глава 4
У Пессимиста ушло две недели на высиживание и пестование плана свержения Блудного Сына, и катализатором процесса совершенно неожиданно стала Лулу Хейфеншлифен.
Не считая нашего Союза Четырех, фрау Хейфеншлифен является единственной сотрудницей Банка, которой я искренне симпатизирую. Лулу родом из-за океана — Польша или Нидерланды, не помню, и телосложением напоминает страуса: тонкая шея, скрытая вверху под непокорной светлой гривой, маленькое сморщенное личико с внушительным носом и корпулентный торс на тонких ножках. Всегда можно узнать, что Лулу идет по коридору: о ее появлении объявляет характерный пронзительный смех, обрывающийся оглушительным чиханьем. Когда она входит, краснощекая, в какой-нибудь блузке в горошек, с пластмассовым цветком, воткнутым в воронье гнездо на голове, атмосферу наполняет ощущение доброты и сердечности, словом, чего-то очень хорошего, что ассоциируется со свежеиспеченным печеньем с шоколадной стружкой, зелеными лужайками с солнечными пятнами и тому подобным.
Я считаю, это ощущение связано с простодушием Лулу. В выходные, пока Волокита-Генеральный клеит новую девицу в койку, а Сикофант впечатывается мордой в телеэкран, пытаясь разглядеть подробности скверной копии порнофильма на платном канале, я знаю, что Лулу Хейфеншлифен разъезжает на сверкающем алом мотоцикле, громко сигналя, волосы, окрашенные разноцветными «перьями», развеваются на ветру, а укрепленная впереди корзина наполнена свежей репой. Лулу, смеясь, чихает на основное правило больших городов, где якобы необходимо быть искушенным, извращенным и нетрадиционным, чтобы хорошо проводить время.
По должности Лулу — координатор мероприятий, отвечающий за организацию корпоративных сабантуев и прочих торжественных событий, но в связи с тем, что Самая Холодная Рыба в Пруду — известный скряга (ходят слухи, что он периодически исследует расходные отчеты, выявляя греховную расточительность), ее официальные обязанности сведены к минимуму: новогодняя вечеринка и торжественное подведение итогов летней практики аналитиков.
— Здравствуйте, мои поросятки, — проворковала Лулу, входя в офис, раскрасневшаяся, в приподнятом настроении и фетровых ботинках, хотя на улице нехолодно.
За вычетом эксцентричности, приветствие приятно напоминало объятия любимой тетушки. Даже Пессимист расплылся в улыбке, до отказа растянув лицевые мышцы. Лулу устроилась на свободном стуле, охлопала себя по юбке из тафты в оранжево-коричневую полоску и указала на мой стол.
— Будь хорошим мальчиком, дай мне носовой платок.
Я почтительно вручил ей бумажную салфетку, которую Лулу приняла, трепеща накладными ресницами. Дважды высморкавшись, она сунула платок куда-то в складки юбки и засияла нам блаженной улыбкой. Зрачки у нее блестели, как частицы эбенового дерева. Мы повернулись к ней на стульях, утомленные придворные ее величества Лулу. Прижав руку к груди, фрау Хейфеншлифен коротко и резко кашлянула, и ее сморщенное личико скривилось.
— Ах, межсезонье всегда на меня так действует… Полагаю, вы все в добром здравии?
— Да, с нами все в порядке, — кивнул Пессимист.
Это прозвучало не очень убедительно. Лулу нахмурилась, сокрушенно поцокав языком.
— Мальчики слишком много работают в своем маленьком отделе. Сплошная работа и никаких развлечений, найн?
Мы смотрели на нее в задумчивом молчании.
— Найн?
— Ладно, — сдался Пессимист, опустив голову. — Все очень плохо.
— Бедные мои поросятки, — вздохнула Лулу.
— А как у тебя дела? Жаба очень злобствует?
Лулу пожала плечами:
— Жаба все тот же жалкий, ничтожный тип. Он считает, что, если мы работаем в одном отделе, со мной можно развязничать! Но поверьте, котятки, — она смачно хлопнула в ладоши, — с Лулу такое не проходит.
— Вот мудак, — не выдержал Пессимист.
— Не пачкай язык, — строго одернула его Лулу.
Жабу называют Жабой не без причины: низенький и толстый, при платоническом общении он способен вызвать некоторую симпатию, но в особых Жабьих мешках спрятан смертельный токсин, который, попав в вашу кровь, через пять минут приводит к гибели мозга. И не видать вам ни противоядия, ни верного друга, отсосавшего яд и хвастающегося этим в каждом ток-шоу.
Кроме своих обязанностей начальника отдела кадров, Жаба отвечает за связь аналитического отдела с руководством, при этом всей душой презирая нас, ничтожных пеонов. Дай Жабе власть, он организует работу в Банке по типу ладьи викингов с прикованными к веслам рабами: будем сидеть у компьютеров и мочиться в пластиковые отводящие трубки, а необходимые питательные вещества получать три раза в день прямо в мозг через дырку во лбу. Толстозадые надсмотрщики будут хлестать наши спины, а Жаба клятвенно пообещает повысить зарплату, добавить по пять баксов на питание и блеснет очередным перлом, назвав нас самыми ценными активами иерархической пирамиды Банка.
— Что привело тебя к нам? — осведомился я.
Лулу подмигнула и высморкалась в салфетку.
— Неужели мне отказано в удовольствии полюбоваться тремя молодыми мальчиками вроде вас? Разве старая кошелка не заслуживает капельки развлечений?
— Ох, Лулу, не кокетничай. Тебе сколько, сорок пять? Да ты у нас еще… Да тебе до старости — у-у-у…
— Ах, как приятно слышать… Пятьдесят семь стукнуло не далее чем на прошлой неделе.
Наскоро посовещавшись, мы распределили пожелания по случаю дня рождения. Лулу принялась рыться в сумочке в поисках пилюль от кашля, и тут Пессимист жестом попросил меня закрыть дверь, придвинул стул поближе к Лулу, и они таинственно зашептались. Неофициальная должность фрау Хейфеншлифен в Банке — распространитель слухов и сплетен. Поскольку Лулу очень самобытна и ее эксцентричность разительно не сочетается с непорочным профессионализмом обладателей дипломов престижных универов, люди попросту не знают, как на нее реагировать. Момент первоначального замешательства становится моментом истины: стоит засмотреться на массивный кулон со стекляшкой, позванивающий в ложбинке между полных грудей Лулу, которая пристально рассматривает вас честными блестящими глазами, как вы уже спохватываетесь, что ищете сочувствия по поводу насчитанного вам паршивого бонуса или делитесь опасениями, что увлечение вашей жены ландшафтным дизайнером — нечто большее, чем мимолетный роман, или рассказываете, как поймали триппер на секретарше, отымев ее пару недель назад.
При этом общеизвестно, что, попадая к Лулу Хейфеншлифен, грязные тайны Банка отфильтровываются ее барабанными перепонками и распространяются потом с величайшей осмотрительностью. Все тяжелое, гнусное, потенциально угрожающее разложением при открытом доступе воздуха заперто в потайной камере ее мозжечка. Остальное — фривольные пустяки с массой пикантных подробностей — это дичь, на которую охота разрешена.
— Сикофант не лезет ни в какие ворота. Носит обтягивающие белые плавочки. Даже в Европе мужчины так не делают, — с восторгом сообщила Лулу, прикрыв рукой рот, чтобы сдержать рвущийся наружу смех.
Лулу знает все прозвища — маленький довесок к богатству информации. Пессимист хихикнул:
— Откуда ты знаешь? Ты его что?..
— Видела, детка, — сказала Лулу, погрозив пальчиком, унизанным кольцами. — Мятая пара трусов торчала из его спортивной сумки.
— Хорошо, что он их специально тебе не демонстрировал. Во было бы зрелище!
Лулу Хейфеншлифен фыркнула, дьявольски оскалившись и явно ощущая себя в своей стихии. Понизив голос, она продолжала:
— Но это и сравнить нельзя с Волокитой-Генеральным. Ба-а-альшой шалун, в куда более эротическом бельишке.
— О Боже, Лулу, ты обязана нам рассказать! — заржал Стар.
— Терпение, малыш, — засияла Лулу, потирая ладони. — Сперва мне нужен сочный кусочек для затравки и разминки челюстей.
Мы трое переглянулись и пожали плечами. Пессимист наклонился к уху Лулу. Я не мог разобрать его шепот, но, мне показалось, различил произнесенные чуть громче имена Блудного Сына и Воплощенного Секса.
— Ты уверен, что это стоит рассказывать? — не выдержал я.
Пессимист зло отмахнулся. Лулу внимательно слушала, медленно кивая. Когда Пессимист закончил, она поджала губы, рассеянно промокая лоб мокрым от соплей платочком. Я вручил ей чистую салфетку.
— Спасибо, мой поросеночек.
Резко выдохнув, она сказала:
— Это и впрямь нечто. Майн готт, такого я никак не ожидала. Ведь она помолвлена, верите ли, с русским.
Фрау Хейфеншлифен наморщила лоб, словно переваривая новую информацию.
