Кливленд Эмори - Кот на Рождество
Третьим по счету я рассматривал имя кота пророка Мохаммеда - Мусса. И снова приходилось бы излагать длинную историю. А что еще важнее - меня не устраивают сегодняшние деяния последователей пророка, которые неточно соблюдают его учение о добром отношении ко всему живому.
Я обнаружил еще две загадочные истории. Покровитель Шекспира герцог Саутхемптонский был заточен Елизаветой I в одиночной камере Тауэра в Лондоне. Большой черно-белый котяра, бывший постоянным компаньоном герцога, каким-то образом нашел дорогу в Тауэр и по каминной трубе спустился вниз прямо в камеру герцога. Кот не желал покидать камеру. Когда герцог был освобожден, он первым делом заказал витраж в окне Уэлбекского аббатства. Витраж существует и по сей день. На нем мы видим герцога в тюремной камере, а рядом с ним его верного кота.
Другая история повествует о знаменитейшем коте во всей Италии. Он жил в конце восьмидесятых - начале девяностых годов XIX века в Венеции, в кафе на площади у церкви Санта-Мария Глориоза деи Фрари. Он прославился своей абсолютной белизной, а также тем, что в кафе хранилась книга с автографами его друзей, среди которых были Папа Лев XIII, король и королева Италии, князь Меттерних и царь Александр III. Более того, после смерти кот был увековечен в скульптуре, которая, подобно витражу герцога Саутхемптонского, существует и поныне.
Тут возникли два осложнения. Во-первых, имя английского кота осталось неизвестным, оно потерялось в глубине веков. Во-вторых, имя венецианского кота, хоть и известное, никак не годилось. Ибо звали кота - Нини. Я был уверен, что мой кот это имя отвергнет.
Были достойны рассмотрения имена двух недавно здравствовавших представителей английских котов. Преимущество было за питомцем королевы Виктории, потому что он был белым. Его имя, очевидно, нравилось и королеве, и коту. Его звали Белый Вереск. Однако мне показалось, что моему коту это имя не подойдет. Вторым был кот по имени Нельсон - верный компаньон Уинстона Черчилля еще с времен Второй мировой войны. К большому огорчению хозяина, этот кот во время бомбежек Лондона прятался в самом дальнем углу под кроватью, его всегда можно было там найти. «Несмотря на мои многочисленные просьбы, - писал премьер-министр, - я потерпел неудачу, убеждая моего друга, что его поведение трусливо и недостойно имени, которое он носит». Близким к идеалу, как мне казалось, было имя кота Александра Дюма-сына. Этот кот, которого звали Мисуфф, ежедневно проходил со своим хозяином ровно половину пути и потом возвращался обратно. К вечеру он снова приходил на то же место, чтобы встретить хозяина. Но в те дни, когда хозяин задерживался и не собирался возвращаться обычной дорогой, Мисуфф каким-то образом догадывался об этом и, как уверяет Дюма, никогда не выходил из дома, чтобы встретить его.
Мисуфф, решил я, вот имя, которым можно было бы назвать моего кота.
Было еще занятное имя, оно принадлежало котенку Чарльза Диккенса. Когда Диккенс засиживался с работой в своем кабинете, котенок забирался на стол и лапой смахивал подсвечник. Писатель снова зажигал свечу, и котенок немедленно снова ее сбивал, после чего Диккенс должен был оставить работу и обратить внимание на шалуна. Котенка с рождения звали Вильям. Но когда выяснилось, что котенок скоро станет мамой, Диккенс стал называть его Вильгельминой.
Наконец я надумал проверить, как звали котов моих любимых писателей.
Кота Герберта Уэллса звали Мистер Питер Уэллс. Этот Мистер Питер Уэллс был, конечно, замечательным созданием. Если гости писателя говорили слишком громко или слишком долго, в обычае Мистера Питера Уэллса было спрыгнуть со своего любимого кресла и, создавая как можно больше шума и привлекая максимум внимания, демонстративно покинуть комнату. Этот уход явно добавлял таинственности атмосфере в салоне, и я решил испытать на моем подопечном имя Мистер Питер Эмори.
Очень странные имена для своих котов придумывал Марк Твен. Среди них были Аполлинер, Зороастр, Тараторка, Винигрет. Идея Марка Твена состояла в том, что имя не должно что-то значить для кота. Надо просто идти по другому пути и давать котам имена, произнесение которых было бы хорошей практикой для детей, когда те повторяют трудные слова.
Я узнал, какую неудачу потерпела большая любительница кошек французская писательница Колетт. Она кончила тем, что назвала свою кошку - Кошка. Колетт сначала честно пыталась найти подходящее имя, но, назвав так свою кошку, убедилась, что животному это имя очень нравится. «Я точно знаю, - писала Колетт, - что всем котам нравится думать, будто каждый из них - единственный в мире. Если я права, то Кошка раздувается от гордости, нося это нарицательное имя».
Имя кошки Колетт привело меня к размышлениям о слове кот.
Английское кэт очень близко к этому слову в других языках, намного ближе, чем другие существительные. Это катц в немецком, гата в греческом, каттус по латыни, гато в испанском, гатто в итальянском, кэт в голландском и датском, катт в шведском и норвежском, кот в польском, кат в египетском, кэт в некоторых африканских языках. Даже в языках, где это слово звучит несколько иначе, оно все равно узнаваемо - как кэди в турецком, гатц в армянском. А там, где оно совсем непохоже, оно произошло от звука, который издают коты. Мао или мио в китайском, неко в японском, бисс в арабском и, возможно, самое простое - индонезийское пасс.
Я подумывал назвать кота его же названием, но на другом языке. И после некоторого размышления занес в свой список два имени: Председатель Мяу и Кинг Кот. Я еще раз проанализировал литературные имена котов, вплоть до первого одомашненного представителя. Это был кот ирландского ученого IX века, кота звали Пангур Бан. Мне нравились эти легко узнаваемые согласные П и Б - я занес имя Пангур Бан в свой список. Туда же были внесены кот Генри Дейвида Торо по имени Мин, кот Хемингуэя Пасс и кот Лоуренса Пасс Пасс.
В ходе моих обширных исследований я обнаружил одного замечательного белого кота, у него и имя было замечательное. Это был Дон Пьерро де Наварра, он принадлежал французскому писателю Теофилю Готье, тому самому, который уже знаком нам по заявлению, что только француз сможет по-настоящему оценить кота. Готье живо описал свое животное, которое, безусловно, достойно возглавить список всех литературных котов.
Сидя близко к огню, кот казался очень заинтересованным беседой. Он, глядя то на одного, то на другого говорящего, издавал легкое протестующее «мяу», как бы возражая против общего мнения, которого не разделял. Кот обожал книги. Если он обнаруживал на столе раскрытую книгу, он усаживался рядом с нею, внимательно смотрел на нее, затем перевертывал одну-две страницы и в конце концов засыпал, как если бы прочитал современный рассказ.
Когда же он видел меня сидящим за работой, он запрыгивал ко мне на стол и внимательно следил за крючковатыми, фантастическими фигурками, которые выводило на бумаге мое перо. Притом, как только я начинал новую строчку, он поворачивал голову к левой части листа. Случалось иногда, что ему хотелось принять участие в моей работе, - тогда он начинал легонько покусывать мое перо с видимым желанием написать страницу или...
Вот с этим котом мне хотелось бы сравнить своего. Или, по крайней мере, он должен был оказать мне честь и позволить назвать моего кота Дон Пьерро де Наварра.
Кот лежал у меня на коленях и дремал, но я решил разбудить его и заняться делом.
Я нежно повернул его, так чтобы он смотрел на меня. Затем, как только он пришел в себя после сна, я ласково, но настойчиво начал ему объяснять:
- У всех животных, живущих вместе с людьми, есть имена... Даже у птиц, которые живут в домах, есть имена. - Я хотел как можно скорее завладеть его вниманием, а его должна была заинтересовать орнитология. - Точно так же, - продолжал я, - есть имена и у людей. - Я сделал еще один шаг. - Имя есть и у меня. Мое имя - Кливленд.
Кот посмотрел на меня долгим взглядом, как мне показалось сначала, обеспокоенным, но потом я понял, что в этом взгляде таился совет. Он считал, что я должен обратиться за профессиональной помощью.
Но я, не обращая внимания на его предостережение, сказал ему так же твердо, как и в начале беседы, что если бы он прислушался более внимательно, то понял бы, что имя обеспечит ему не только более комфортабельную жизнь среди людей - он сразу же почувствует себя лучше и среди животных.
- Имена есть даже у тех животных, которые не селятся в домах, а просто живут рядом с людьми, как, например, животные в зоопарке, и даже у таких больших, как слоны, и львы, и тигры, и леопарды. Фактически у всех больших котов есть имена. И точно так же, - заметил я, - ну... у маленьких котов. - Я помолчал немного, затем продолжил: - Все коты, живущие с людьми, имеют имя. Не большинство котов, а именно все коты. Если бы ему удалось показать мне хоть одного кота, когда-либо жившего с человеком и не имевшего имени, я бы согласился никак не называть и его.
