Джеймс Коззенс - Почетный караул
Если бы не этот клочок бумаги от полковника Моубри, он велел бы им проваливать отсюда ко всем чертям; но майор Макилмойл отчасти взял реванш, настояв на том, что машину нельзя оставить. Ее следует подогнать вплотную к штабелю и поставить в тени. Когда Натаниел Хикс проделал все это, майор, по багровому лицу которого струился пот, в нетерпении заорал, что машина установлена недостаточно близко, и потребовал, чтобы Хикс еще раз отъехал и снова подогнал машину. Когда осталось не больше дюйма между крылом автомобиля и штабелем, майор наконец смилостивился, присовокупив, однако:
— Здесь все, черт побери, соблюдают маскировочную дисциплину, только для вас закон не писан!
Капитан Уайли, выведенный из себя придирками майора, строящего из себя большое начальство, с отвращением бросил:
— Вот привязался! — не потрудившись даже понизить голос.
Затем он вылез из машины и неторопливо направился к штабелю, который был ловко раздвинут и переложен так, что в середине его оставалось достаточно места — туда завели задним ходом боевую полугусеничную машину, которую сверху совсем не было видно.
Майор услышал, конечно, реплику капитана Уайли, но, возможно, припомнив кой-какой опыт, приобретенный им в Хендерсоне, стычки с летчиками морской пехоты и ВВС, сообразил, что лучше, пожалуй, не поддаваться сгоряча первому порыву — воспользоваться преимуществом старшего по званию.
Оглядевшись, капитан Дачмин осведомился:
— Вы не возражаете, майор, я поднимусь на верх штабеля? Хочу взглянуть на общее расположение. Для меня это внове. Если найдется время, не откажите в любезности ответить на несколько вопросов? Послушайте, это что там внутри, полугусеничная машина? Здорово придумано!
Майор Макилмойл пробурчал нехотя:
— Поторчишь на взлетно-посадочных полосах да понюхаешь пороху — научишься пользоваться укрытиями. Но не думайте, это не настоящая оборонительная система. Просто сегодня утром одной роте приказали спешно возвести несколько имитирующих сооружений…
Они направились к капитану Уайли, который тем временем рассматривал полугусеничную машину. Натаниел Хикс с любопытством следил за ними, но было ясно, что майор определенно решил забыть про ту реплику. Вскоре он уже гремел, обращаясь к ним обоим: Уайли и Дачмину:
— Да. В то время, на Гуадале, когда я был там, первое, что мы сделали…
Все трое тут же поднялись на штабель по доскам, сложенным так, что сбоку получилось что-то вроде лестницы.
— А если я рискну выйти из машины? — обратилась лейтенант Турк к Натаниелу Хиксу.
— Вам ничего не грозит, поверьте, — ответил он. — Мы и укатить-то отсюда не успеем, как они с Кларенсом поладят — встретятся завтра вечерком в «Шахерезаде», а там уж у Кларенса всегда найдется парочка шикарных пташек. Давайте-ка перейдем в тень, вон туда.
Там, в редкой тени от навеса, кто-то был — оказалось, тот самый лейтенант Андерсон, о котором так некстати спросил Натаниел Хикс. Лейтенант Андерсон, худощавый озабоченный молодой человек, восседал за походным столиком, к которому была прикреплена табличка, гласившая «Командный пункт роты А». С понятным изумлением он уставился на лейтенанта Турк, но тем не менее разрешил им подождать здесь. Он был столь любезен, что даже предложил им сиденья — ящики из-под боеприпасов.
Там же, в тени у входа, в пространстве под штабелем расположился экипаж полугусеничной машины, негры из инженерно-строительных войск ВВС, в рабочей одежде, но со стальными касками на головах и с винтовками М-1 в положении «за спиной». Появление лейтенанта Турк их тоже озадачило: они начали было перемигиваться и подталкивать друг друга локтями, но тут же демонстративно отвернулись. Сидя, стоя на коленях или на корточках, они оживленно играли во что-то то ли на спор, то ли на деньги. Участники игры одновременно поднимали головы и так же одновременно, по сигналу, опускали их, показывая один или несколько вытянутых пальцев. Результат, видимо, зависел от того, сколько поднялось рук с одинаковым количеством вытянутых пальцев. Никаких денег не было видно, что, вероятно, объяснялось присутствием лейтенанта Андерсона, сидящего за столом, но Натаниел Хикс заметил, что подсчет они ведут на клочке бумаги. Возбуждение при этом царило необычайное.
Порывы сильного ветра, дувшего с летного поля к водной шири озера, ощущались и под навесом. Бумаги на столе лейтенанта Андерсона шелестели; он одного за другим принимал посыльных, расспрашивал их и отдавал приказания. Иногда он поднимал к глазам полевой бинокль и высматривал что-то в широком пространстве нагретого песка с пучками жесткой травы в той стороне, куда клонилось солнце. Временами он делал попытки дозвониться по полевому телефону, провода от которого, протянутые на низких кольях, вероятно, должны были соединять его с двумя наблюдательными пунктами. Телефон не работал.
В границах сектора, отмеченного развевающимися красными флажками, Натаниел Хикс рассмотрел разные оборонительные позиции — вырытые убежища для наблюдательных пунктов по переднему краю обороны, замаскированные дерном с травой; ряды неглубоких, для стрельбы лежа, окопов, отрытых в песке; тщательно размещенные пулеметные огневые позиции под небольшими косыми укрытиями из проволочной сетки с травой поверх земли. Не забыли даже кинуть несколько бутафорских валунов из папье-маше, под которыми скрывались стрелковые ячейки снайперов. С верха штабеля отчетливо слышался голос майора Макилмойла, рассказывающего об оборонительных позициях.
Дальше простиралось раскаленное солнцем пустое летное поле — до длинного ряда ангаров, находившихся примерно на расстоянии мили. Можно было предположить, что там, в мерцающей дали, кипит напряженная работа. Громады стоящих самолетов как бы плавали в мареве, которое то опускалось, то поднималось над землей; граница стоянки была почти неразличима, и казалось, она то оседает и выпрямляется, то парит в воздухе вместе со стоящими на ней самолетами; там угадывалось постоянное перемещение — то ли построение войск, то ли движение шеренг каких-то легко одетых людей на съемных секциях трибун за зданием КПП. Резали глаз сверкающие блики на стеклах и металлических деталях автомашин, стоящих вдоль ограды шоссе. Над ангарами и уходящей вдаль мозаикой низких крыш базы вздымались кипенно-белые, театрально неподвижные в бездонной глубине темно-синего неба горы кучевых облаков, образующихся обычно к концу тропического дня.
С той стороны, где сидели солдаты, временами доносились приглушенные голоса и хохот. Лейтенант Андерсон произнес в трубку телефона: «Командный пункт вызывает НП «Бейкер». Вы слышите меня?» На верху штабеля майор Макилмойл, отвечая капитану Уайли, говорил:
— Нет, тогда у них были в основном винтовки пэ-тридцать девятые, которые они называли пэ-четыреста. Это же не морская пехота, вы понимаете. У тех были эф-четыре-эф-четыре.
— Как глубокомысленно заметил капитан Уайли, это была бы великая война, если бы не бесконечная волокита, — сказал Натаниел Хикс, взглянув на часы.
Лейтенант Турк тоже бросила взгляд на часы.
— Кажется, они должны сейчас двинуться, — сказала она. — Липпе приказали подготовить людей к шестнадцати двадцати. Решили, слава Богу, что ее подразделение просто промарширует, а стоять в строю вместе с мужчинами не будет. Видимо, в их планы не входило усеивать все поле дамами в обмороке.
Майор Макилмойл говорил:
— Конечно, все это представлено в значительно сокращенных размерах, капитан. Опорные пункты, центры сопротивления располагались бы на тысячу — тысячу пятьсот ярдов от взлетно-посадочной полосы. Мы бы разместили наши подразделения с автоматическим стрелковым вооружением на дистанции поддержки, скажем на расстоянии около шестисот футов от переднего края обороны взлетно-посадочной полосы, понимаете?
Со стороны солдат-негров снова донесся приглушенный взрыв смеха.
Лейтенант Турк рассказывала:
— Им приказано ждать между ангарами в тени. Они получат сигнал выступить и присоединиться к колонне где-то в точно рассчитанном месте, кажется между последним подразделением мужчин и первым подразделением механизированных войск. Слава Богу, мне не надо в этом участвовать. Липпа справится с этим прекрасно.
Майор Макилмойл продолжал:
— Они не наносили большого ущерба, нет, как правило; но зато не было никакой возможности заснуть. Опять же эта японская подлодка, а может, и не одна, всплывала примерно в двух тысячах ярдов от Лунга и забрасывала нас снарядами. А после полуночи появлялся двухмоторный бомбардировщик, всегда один и тот же: мы сразу узнавали его по звуку и даже прозвали «Вошь-Уолш».
Натаниел Хикс поинтересовался:
— Неужели ей так нравится служба?
— Не знаю, — ответила лейтенант Турк. — По крайней мере живешь без забот. А что вы думаете, это весьма существенное преимущество, которое дает женщинам служба в армии. Есть и такие, к счастью их довольно много, которые предпочитают, как говорится, находиться среди мужчин, а не томиться в ожидании оных. А другие — это в основном офицеры, — уж мне-то можете поверить, предпочитают просто жить без забот. Не думаю, что Липпа так уж отягчена заботами. А роль командира, мне кажется, теперь служит ей большим утешением.
