Луи-Фердинанд Селин - Смерть в кредит
Было действительно очень холодно. Они никак не могли согреться… Они прибыли прямо с вокзала в Перзан…
– Приведите их сюда! – приказал он жандармам, как только ступил на землю… – Приведите их в зал!.. Обоих! Женщину и этого засранца! Тело мы осмотрим позже!.. Никто его не трогал?.. Куда вы его положили?.. Принесите мне также оружие!.. Что произошло?.. Ружье?.. Свидетели?.. Есть свидетели?..
Через несколько минут подъехали еще две телеги… В одной были полицейские и легавые в штатском… а в другой, побольше, были журналисты… Те сразу же засыпали нас вопросами… обо всем на ферме… об ее интерьере… окрестностях… Эти журналисты оказались гораздо более надоедливыми, чем все полицейские, вместе взятые. И гораздо более юркими!.. Им обязательно нужно было сфотографировать меня со вспышкой!.. И еще мамулю – во всех ракурсах… Она не знала, куда спрятаться!.. И была вынуждена остаться там, между двумя фараонами… Вокруг было столько народу, что невозможно было пошевельнуться… Прокурор был недоволен! Перед ним постоянно ходили какие-то люди!.. Он приказал легавым освободить всю территорию, и они немедленно к этому приступили… Всех вытолкали… Подходы были мгновенно очищены… двор тоже…
Тот, что сюсюкал, замерз и дрожал в своей шубе. Было видно, что он торопится поскорее все закончить. Он требовал, чтобы навели порядок… Его секретарь искал новое перо, так как сломал свое… Ему было неудобно на скамейке… Зала была слишком большая и сырая, а огонь совсем потух… Он хлопал в ладоши… Снимал свои перчатки и дул на руки. Сосал пальцы… Нос у него был аметистового цвета. Он снова надевал перчатки. Сгибался… и топал ногами… Он никак не мог согреться… Все бумаги лежали перед ним… Стоило ему подуть, как они улетали… Секретарь тотчас прыгал за ними… Они ничего не писали… Им захотелось осмотреть ружье… Он сказал журналистам: «Раз уж вы здесь, сфотографируйте мне это ружье…» И обратился к бригадиру: «Расскажите мне все… Всю эту историю!..» Этот толстый выродок вел себя теперь совсем не так нагло, как с нами! Он скорее мямлил… По сути, он ничего толком не знал… Я сразу же это понял… Он вышел вместе с судьей, и они немного побродили по двору… Поговорив, они вернулись в зал… Шепелявый уселся… Настала моя очередь говорить… Я сразу же все рассказал… То, что я знал, конечно… Он не особенно меня слушал… «Как тебя зовут?» Я сказал: «Фердинанд, родился в Курбвуа». «Возраст?..» Я ответил. «А чем занимаются твои родители?» Я и это сказал… «Хорошо! – произнес он, – оставайся здесь. А вы?..» – обратился он к старухе.
– Расскажите мне о себе, да поскорее… – Он не мог усидеть на месте… И все время ходил туда-сюда… Он не чувствовал своих ног… Но он напрасно топал… Эта утрамбованная земля была как лед! Особенно такая сырая, как наша…
– О! Доктор! Мои ноги!.. Здесь, что ли, никогда не топят?..
Дров больше совсем не было… Жандармы все сожгли!.. Он поторопил старуху с ее рассказом.
– О! Я совершенно уверен, что вы знаете не слишком много! Тем хуже! Тем хуже! Позже мы во всем разберемся!.. Отложим это до Бовэ!.. Давайте! Давайте! Уходим!.. Доктор, вы видели тело?.. Что вы об этом скажете?.. А? – Они удалились вдвоем, и все началось сначала… Они что-то обсуждали на кухне… Они находились там минут десять… потом вернулись…
– Вот, – сказал шепелявый… – Вы! Супруга! Жена Куртиаля! Нет! Де Перейр! Нет?.. Черт!.. Вы пока свободны!.. Но вам нужно будет приехать в Бовэ! Мой секретарь назначит вам время!.. Завтра я пришлю за телом!.. – Он повернулся к журналистам: «Возможно, это самоубийство! Вскрытие покажет. Вы все свободны. В общем, там посмотрим… А вы, – это было уже ко мне, – вы можете ехать! Уходить! Возвращайтесь к себе!.. К вашим родителям!.. Оставьте свой адрес в секретариате! Если вы мне понадобитесь, я вас вызову! Вот! Идите! Идите! Бригадир! Вы оставите здесь жандарма, не так ли?.. Одного! До завтрашнего утра! До приезда машины «скорой помощи»! Идем! Быстрее в секретариат! Идем! С газетами все закончили? Выгоните отсюда всех репортеров!.. Здесь не должно быть никого, кроме семьи и дневального! Вот жандарм! На ночь! А вы не позволяйте никому входить… Ничего не трогать! Никому не выходить! Ясно?.. Вы меня поняли?.. Хорошо! Идем! Идем! Скорее!.. Скорее! В машину, доктор!..
Он все время топал ногами!.. Он дрожал рядом со своим ландо!.. Он больше не мог!.. Он явно околевал, несмотря на свою накидку и огромную козью шкуру, в которую он кутался с головой… И уже поставив ногу на ступеньку:
– Кучер! Кучер! Вы меня слышите? Езжайте быстрее!.. Остановитесь в Серданс! У маленькой лавки «Табак»!.. Что налево!.. После переезда! Вы же знаете, где это?.. О! Доктор! Никогда в жизни я еще так не мерз!.. Мне теперь и за месяц не отогреться!.. Впервые за эту зиму!.. О! Я не знаю, что бы я отдал за стакан грога! Вы не представляете!.. Я просто околел в этой хибаре!.. Вы видели этот ледник?.. Это невозможно! Снаружи даже лучше! Невероятно! О! Труп там должен хорошо сохраниться!..
Прежде чем они отъехали, он еще раз высунул голову из своего просторного пальто… И посмотрел на ферму… жандармы взяли на караул!.. Кучер хлестнул лошадей… и они вихрем умчались по направлению к Перзан!.. Легавые, секретарь и штатские больше ничего не ждали! Они рванули вслед за ними через пять минут… Журналисты вернулись… и еще немного фотографировали… Эти живчики все понимали! О! Они были прекрасно осведомлены!.. Во всех этих делах…
– Давайте! Давайте! – сказали они нам. – Не нужно с ними связываться… Вы здесь совершенно ни к чему!.. Все это – темный лес… Обычные формальности! Только для виду! Для формы! Вам нечего бояться! Они вас сразу же отпустят! Все это напускное! – Но старуха все равно расстроилась…
– Мы-то их немного знаем!.. Не в первый раз сталкиваемся с ними!.. Если бы у них были настоящие подозрения, они бы задержались гораздо дольше! И более того! Он бы вас просто забрал!.. О! Тогда бы он ни секунды не колебался! Его все знают. Будь у него хоть малейшее подозрение! Он бы вас ни за что не отпустил! О! К тому же был бы обыск! О! Не дай Бог вызвать у него подозрения! Он не из тех, что витают в облаках… О! У него мертвая хватка! С ним шутки плохи!
– Значит, месье, вы совершенно уверены, что он не вернется?.. И это не только из-за холода?.. Может, он из-за этого уехал?..
– А? Ну глаза-то его не примерзли! О! Вы можете быть спокойны! Это просто смешно! Мы-то знаем! О! ля! ля! Можно выбросить это из головы! Он приезжал напрасно! О! Да! Наверное, это его разозлило! – Таково было общее мнение…
Они уселись в свою повозку… и уже начали обсуждать баб… Ехать им пришлось медленно… У них сильно трещали оси… И народу набилось слишком много… Там были даже журналисты, специально приезжавшие из Парижа… Все очень сожалели об этом путешествии… А так как старуха все продолжала приставать к ним с вопросами, в конце концов, они закричали все хором:
«Это не преступление!.. Трам! Там! Там!»
«Не преступление!.. Там! Там! Там!»
И затопали по полу ногами… Это их очень развеселило. Они затянули непристойную песню про папашу Дюпанлу[145]… и уехали!
* * *
Жандарм, оставшийся на карауле, нашел на хуторе возле водопойного желоба совершенно пустую хибару, куда он мог поставить свою лошадь. Ему понравилось это место… У нас в конюшне была настоящая свалка… Все пропиталось сыростью… И сквозняки свистели, как ураган!.. Его лошади там было плохо… Она шаталась и тряслась от холода!.. Он увел ее на новое место… А потом опять вернулся… незадолго до обеда… И сказал нам…
– Послушайте! Вы, бездельники! Можете вы посидеть спокойно?.. Я должен сходить в Тун!.. – Это был город по ту сторону леса Берло… – Мне нужно сходить за овсом! У меня в сумке его больше не осталось! Там живет моя свояченица… Она продает табак… Я останусь там, может быть, на ужин… И вернусь немного позже… но не позднее десяти часов… А вы оставайтесь тут! Только без шуток! У меня нет ни зернышка овса!.. А вообще-то, слушайте, я возьму с собой лошадку… У нее отвалилась подкова… Я зайду к кузнецу… И вернусь на лошади… Пораньше… Вы все поняли? А?.. Вы никого не впустите? Вам все ясно?.. – Ему было явно скучно с нами… И хотелось отвалить… «Скатертью дорога!» – сказали мы… Он пошел мимо нас со своей лошадью на поводке… Я видел, как он удаляется… Приближалась ночь…
Мы сидели со старухой в полном молчании… Я дождался, пока совсем стемнеет, и вышел… за дровами… Я вырвал из ограды сразу три доски… И нащипал из них лучины… Но они сильно дымили… Они были слишком сырыми. Я сидел рядом со старухой… И был доволен, что мы наконец согреемся. До полного комфорта еще далеко! Приходилось жмурить глаза! Их резал едкий дым… После разговора с журналистами она пришла в себя… Но как будто была по-прежнему немного возбуждена.
– Что ты думаешь насчет легавых?.. Они ничего нам больше не скажут? Тебе не кажется, что они еще что-нибудь замышляют?.. Ты слышал, как они меня допрашивали?.. Ты же видел все… Прямо так, ни с того ни с сего! О! Что ты думаешь по этому поводу? А? Ну же! Говори!
