Уильям Фолкнер - Святилище
- Я вам заплачу, - прошептала Темпл. - Сколько захотите. Отец даст мне денег.
Женщина молчала, лицо ее было неподвижно, жестко, как и во время рассказа.
- Пришлю вам одежду. У меня есть новое манто. Я носила его только с Рождества. Оно почти новое.
Женщина рассмеялась. Одним лишь ртом, без звука, без мимики.
- Одежду? Когда-то у меня было три манто. Одно я отдала какой-то женщине, возле салуна. Одежду? Господи. - Она внезапно повернулась. - Я раздобуду машину. Ты уедешь и никогда не вернешься. Слышишь?
- Да, - прошептала Темпл. Неподвижная, бледная, похожая на лунатичку, она смотрела, как женщина перекладывает мясо на блюдо и поливает соусом. Достав потом из духовки противень с бисквитами, женщина сложила их на другое блюдо.
- Можно я помогу вам? - прошептала Темпл.
Женщина не ответила. Взяла оба блюда и вышла. Темпл подошла к столу, вынула из пачки сигарету и стояла, тупо глядя на лампу. Стекло с одной стороны почернело. Поперек его тонким серебряным изгибом вилась трещина. Она как-то прикуривала от лампы, думала Темпл, держа в руке сигарету и глядя на неровный язычок пламени. Женщина вернулась. Сняла с плиты закопченный кофейник, прихватив его подолом юбки.
- Можно мне кофе? - спросила Темпл.
- Нет. Иди ужинать. Женщина вышла.
Темпл стояла у стола, держа в руке сигарету. Тень от печи падала на ящик, где лежал ребенок. Его можно было разглядеть на сбившейся постели лишь по ряду теней на маленьких мягких изгибах, Темпл подошла к ящику, взглянула на его серо-желтое личико и синеватые веки. Легкая тень покрывала его головку и влажный лоб; тонкая ручонка лежала ладонью вверх рядом со щекой.
- Он умрет, - прошептала Темпл. Ее изогнутая тень маячила по стене, пальто было бесформенным, шляпка - чудовищно заломленной над чудовищной гривой волос. - Бедное дитя, - прошептала она. - Бедное дитя.
Голоса мужчин стали громче. Темпл услышала звук тяжелых шагов в коридоре, скрип стульев, человек, смеявшийся раньше, засмеялся снова. Она повернулась и замерла, глядя на дверь. Вошла женщина.
- Иди ужинать.
- Машина, - сказала Темпл. - Пока они едят, я могу уехать.
- Какая машина? - сказала женщина. - Иди ешь. Тебя никто не тронет.
- Я не голодна. Я сегодня не ела. Совсем не голодна.
- Иди ужинать, - повторила женщина.
- Лучше подожду, поем вместе с вами.
- Иди ешь. Я еще не скоро освобожусь.
VIII
Темпл вошла в столовую, придерживая рукой полы незастегнутого пальто, шляпка ее залихватски сбилась вверх и набок, на лице застыло подобострастное, заискивающее выражение. Поначалу она словно бы ослепла. Через секунду-другую увидела Томми и направилась к нему, словно искала его все это время. Что-то преградило ей дорогу: чья-то сильная рука; Темпл, не сводя с Томми глаз, попыталась обойти ее.
- Сюда, - сказал Гоуэн через стол и отодвинулся, скрипнув стулом. Проходи сюда.
- Пошел вон, приятель, - сказал тот, кто остановил ее, и она узнала в нем человека, который так часто смеялся, - ты уже хорош. Иди сюда, детка.
Сильная рука скользнула по ее талии. Темпл оттолкнула руку, глядя на Томми с застывшей усмешкой.
- Подвинься, Томми, - сказал этот мужчина. - Ты что, вести себя не умеешь, лохматая морда?
Томми хохотнул и скрипнул стулом по полу. Мужчина взял Темпл за руки и потянул к себе. На другом конце, держась за стол, приподнялся Гоуэн. Усмехаясь Томми, Темпл стала вырываться и щипать мужчине пальцы.
- Вэн, брось, - сказал Гудвин.
- Сюда, ко мне на колени, - сказал Вэн.
- Пусти ее, - потребовал Гудвин.
- Кто заставит меня? - спросил Вэн. - Кто здесь такой сильный?
- Пусти, - повторил Гудвин. И Темпл оказалась свободна. Она попятилась к выходу. Несущая блюдо женщина посторонилась. Темпл с застывшей на лице полуулыбкой-полугримасой вышла задом из комнаты. В коридоре она повернулась и кинулась прочь. Соскочила с веранды прямо в траву и понеслась. Достигнув дороги, пробежала по ней в темноте ярдов пятьдесят, потом, не останавливаясь, повернула и устремилась обратно к дому, вспрыгнула на веранду и притаилась у двери. Тут кто-то вышел в коридор. Это оказался Томми.
- А, ты здесь, - сказал он и неуклюже протянул что-то. - Держи.
- Что это? - прошептала Темпл.
- Чуток харчей. Иду на спор, ты не ела с утра.
- Да, даже еще дольше, - ответила она шепотом.
- Подкрепись чуть, - сказал Томми, протягивая тарелку. - Присядь и ешь, никто тебе не помешает. Черт бы их взял.
Темпл высунула голову из-за его плеча, лицо ее в рассеянном свете из столовой было мертвенно-бледным.
- Миссис... миссис... - зашептала она.
- Руби на кухне. Хочешь, пойду с тобой туда?
В столовой кто-то скрипнул стулом. Томми, захлопав глазами, увидел Темпл на тропинке, ее тонкое тело на миг замерло, словно бы поджидая какую-то свою медлительную часть. Потом она исчезла за углом дома, словно тень. Томми с тарелкой в руке остался в дверях. Когда обернулся, увидел, как Темпл бежит на цыпочках к кухне по темному коридору.
- Черт бы их взял.
Когда остальные вышли на веранду, он все еще стоял там.
- У него тарелка со жратвой, - сказал Вэн. - Хочет добиться своего за тарелку ветчины.
- Чего добиться? - спросил Томми.
- Послушайте, - вмешался Гоуэн.
Вэн выбил тарелку из руки Томми и повернулся к Гоуэну.
- Тебе не нравится?
- Да, - ответил Гоуэн, - не нравится.
- Ну и что ты намерен делать?
- Вэн, - сказал Гудвин.
- Думаешь, ты такой сильный, чтобы выражать недовольство?
- Я - да, - сказал Гудвин.
Вэн пошел на кухню. Томми последовал за ним и, встав у двери, стал слушать.
- Пойдем прогуляемся, малышка, - предложил Вэн.
- Уйди отсюда, - сказала женщина.
- Пройдемся немного, - не унимался он. - Я хороший парень. Руби подтвердит.
- Уходи, ну, - сказала женщина. - Хочешь, чтобы я позвала Ли?
Вэн в рубашке и брюках цвета хаки стоял на свету, за его ухом, касаясь гладкого изгиба светлых волос, лежала сигарета. Темпл с приоткрытым ртом и совершенно черными глазами стояла далеко от него, за спинкой стула, на котором сидела у стола женщина.
Возвратясь на веранду с кувшином, Томми сказал Гудвину:
- Чего они лезут к этой девчонке?
- Кто лезет?
- Вэн. А она боится. Чего они не отстанут от нее?
- Не твое дело. Не суйся. Слышишь?
- Не лезть бы им к ней, - сказал Томми. Он присел на корточки у стены. Все стали пить, передавая друг другу кувшин, завязался разговор. Томми, изо всех сил напрягая ум, с восторженным интересом слушал глупые, непристойные рассказы Вэна о городской жизни, похохатывал и пил в свой черед. Вэн и Гоуэн заспорили. Томми стал прислушиваться.
- Эти двое хотят подраться, - шепнул он Гудвину, сидящему возле него на стуле. - Слышишь?
Те препирались уже во всю силу голоса; Гудвин легко и быстро поднялся, шаги его были почти неслышны; Томми увидел, что Вэн встал на ноги, а Гоуэн стоит, держась за спинку стула, чтобы не шататься.
- Я не хотел сказать... - начал было Вэн.
- И не говори, - оборвал Гудвин.
Гоуэн что-то пробормотал. Черт бы взял его, подумал Томми. Даже говорить уже толком не может.
- Вздумал распускать язык о моей... - произнес Гоуэн. Двинулся вперед и, покачнувшись, споткнулся о стул. Стул повалился. Гоуэн уткнулся в стену.
- Черт возьми, я... - заговорил Вэн.
- ...гинский джентльмен; мне плевать... - произнес Гоуэн. Гудвин наотмашь ударил его и схватил Вэна. Гоуэн повалился к стене.
- Говорю, садись - значит, садись, - сказал Гудвин. Гоуэн и Вэн приутихли. Гудвин вернулся на место. Потом
все снова заговорили, передавая друг другу кувшин, а Томми прислушивался к разговору. Но вскоре снова начал думать о Темпл. Почувствовал, что его ноги скользят по полу и все тело корчится в очень неудобной позе.
- Оставить бы им эту девчонку, - прошептал он Гудвину. - Не лезть бы им к ней.
- Не твое дело, - сказал Гудвин. - Пусть только кто-нибудь...
- Не лезть бы им к ней.
На веранду вышел Лупоглазый. Закурил сигарету. Томми глядел на его освещенное спичкой лицо, на втянутые щеки; проводил взглядом спичку, улетевшую в бурьян маленькой кометой. Он тоже, сказал себе Томми. Они оба; тело его медленно корчилось. Бедняжка. Будь я пес, если не хочу уйти в сарай и остаться там. Будь я пес, если нет. Он встал, бесшумно пройдя по веранде, спустился на тропинку и пошел вокруг дома. В одном окне горел свет. Эта комната пустовала, сказал он себе, остановись, потом добавил, Вот здесь девчонка и будет, подошел к окну и заглянул. Скользящая рама с ржавым листом жести на месте одного из стекол была опущена.
Темпл в сбитой на затылок шляпке сидела на кровати, выпрямясь и подобрав под себя ноги, руки ее лежали на коленях. Она казалась совсем маленькой, неловкая поза не соответствовала ее возрасту и больше подошла бы девчонке семи-восьми лет, локти ее были прижаты к бокам, лицо обращено к заложенной стулом двери. Этот стул и кровать с выцветшим лоскутным одеялом составляли всю обстановку комнаты. Старая штукатурка на стенах потрескалась и местами обвалилась, обнажив дранку и заплесневелую клеенку. На вбитом в стену гвозде висели плащ и фляжка в чехле защитного цвета.
