Джеймс Кервуд - Рассказы
Однажды они продвинулись к западу дальше обыкновенного.
Они вышли из болота, пересекли равнину, по которой прошелся в пошлом году пожар, взобрались на кряж и спустились с него в следующую долину. Достигнув ее, Серая волчица остановилась и понюхала воздух. Она заложила назад уши, и задние ноги у нее задрожали. Запах заставил ее всю насторожиться. Но это не был запах дичи. Серая волчица почуяла присутствие человека, прижалась к Казану и заскулила. Несколько минут затем они простояли без движения и не издав ни звука, а потом Казан повел ее далее. Меньше чем в трехстах ярдах в стороне они набрели на занесенный снегом шалаш. Он был заброшен. Давно уже в нем не было жизни и огня. Но из шалаша все-таки тянуло человечьим запахом. С громадной осторожностью Казан подошел ко входу в шалаш. Он заглянул в него. Там посредине на остатках от костра валялось изодранное одеяло, и в него был завернут трупик маленького индейского ребенка. Казан увидел торчавшие из него ножки, обутые в мокасины. Казан подался назад и увидел, что Серая волчица в это время обнюхивала длинную, какой-то особой формы горку на снегу. Она три раза обошла вокруг нее, все время держась в стороне от нее настолько, чтобы не дать возможности человеку использовать свое ружье. Окончив третий круг, она села на задние лапы, а Казан подошел к самой горке и обнюхал ее. Из-под этой груды снега, как и из шалаша, в него дохнула смерть. Они бросились бежать, заложив уши назад и поджав хвосты, пока наконец не выбрались опять к своему следу на снегу и не добрались до своего болота. Даже там, у себя дома, Серая волчица все еще ощущала в воздухе ужас эпидемии, и все тело ее дрожало, несмотря на то, что она лежала, тесно прижавшись к Казану.
В эту ночь вокруг полной, бледной луны вдруг появился красный круг. Это означало мороз, жестокий мороз. Всегда эпидемия приходила именно в самые лютые морозы, когда температура спускалась до крайней точки разрушения. В эту ночь стало так холодно, что стужа проникала даже в самое сердце убежища под буреломом и заставляла Казана и Серую волчицу еще теснее прижаться один к другому. На рассвете, который наступил только в восемь часов утра, Казан и его слепая подруга сделали вылазку наружу. Было пятьдесят градусов ниже нуля. Вокруг них трещали деревья, точно пистолетные выстрелы. В самых густых зарослях сосен и елок куропатки сидели, нахохлившись, точно шары из перьев. Зайцы закапывались в снег или забивались в самую глубину под кучи валежника. Казан и Серая волчица совсем почти не находили свежих следов и после целого часа бесплодных поисков вернулись с охоты обратно к себе в берлогу. Казан, как собака, еще два или три дня тому назад припрятал ползайца, и теперь они выкопали его из-под снега в замороженном виде и съели. Весь этот день мороз все крепчал и крепчал. Последовавшая затем ночь была безоблачная, с бледной луной и яркими звездами. Температура упала еще на десять градусов, и все живое в природе притихло. В эти ночи ловушки бездействовали, потому что даже обеспеченные шубами животные – куницы, горностаи и рыси – лежали, забившись в свои норы и в логовища, которые сумели для себя найти. Все увеличивавшийся голод был еще не настолько силен, чтобы Казан и Серая волчица оставили свое убежище под валежником. На следующий день опять не было перелома в погоде к теплу, и к полудню Казан все-таки должен был отправиться на охоту, оставив Серую волчицу одну. Будучи на три четверти собакой, Казан более чувствовал голод, чем его подруга волчица. Природа приспособила волчью породу к голоду, и при обычной температуре Серая волчица могла прожить целые две недели вовсе без пищи. При морозе в шестьдесят градусов ниже нуля она могла бы просуществовать без еды с неделю, а может быть, и дней десять. Только тридцать часов прошло с тех пор, как они доели мороженого зайца, и она была вполне удовлетворена, чтобы оставаться в своем уютном гнезде и еще на более долгое время. Но Казана мучил голод. Он принялся за охоту и побежал против ветра, направляясь к обгорелой равнине. Он совал нос под каждую кучу хвороста, мимо которой пробегал, и обследовал каждую заросль. Под одной из куч валежника он почуял запах кролика, но тот забрался так глубоко, что оказался для Казана таким же недоступным, как и куропатки, сидевшие высоко на деревьях, и после целого часа бесплодных подкапываний под хворост он должен был отказаться от своей добычи. Целых три часа он провел на охоте и затем вернулся обратно к Серой волчице. Он еле держался на ногах. В то время, как она под влиянием руководившего ею инстинкта дикого зверя сберегала свои силы и энергию, Казан растрачивал свой последний их запас и чувствовал от этого еще больший голод.
Засветила опять яркая луна, и Казан снова вышел на охоту. Он приглашал с собою и Серую волчицу, скуля ей снаружи, и даже два раза возвращался к ней, но она не слушала его и отказалась двинуться с места. Температура упала теперь до шестидесяти пяти и даже до семидесяти градусов ниже нуля, и задул резкий северный ветер, сделавший невозможной жизнь человека в этих местах даже и в течение одного часа. В полночь Казан опять вернулся ни с чем под валежник. Ветер все крепчал. К утру он превратился в целый шторм, яростно задувший с севера, и Серая волчица и Казан лежали, прижавшись один к другому, и дрожали, прислушиваясь к доносившемуся под их валежник реву непогоды. Один раз Казан высунул было плечи и голову из своего убежища под упавшими деревьями, но шторм тотчас же загнал его назад. Все живые существа искали для себя защиты соответственно своим способностям и инстинктам. Животные пушные, вроде куницы и горностая, находились в более лучшем состоянии, потому что за теплое время припасли для себя пищи. Волки же и лисицы должны были обшаривать кучи валежника и камни. Крылатые существа, за исключением сов, у которых десятую часть всей фигуры составляет тело, а девять десятых – оперение, находили спасение под сугробами снега или же забивались в самую чащу хвойных порослей. Для копытных же животных и для рогатых этот шторм оказался сущим бедствием. Олени, карибу и лоси не могли подползать под валежник или протискиваться между камней. Все, что им оставалось делать, это лечь в сугроб и предоставить ветру засыпать их снегом целиком. Но и там они не могли долго оставаться, так как им нужно было есть. Потому что восемнадцать часов из двадцати четырех лосю полагается есть, чтобы остаться живым в зимнее время. Его громадный желудок требует именно количества пищи, а не качества, и ему всегда требуется много времени, чтобы отгрызть с верхних веток кустов необходимые ему для дневного пропитания три или четыре меры почек. Карибу требует почти столько же, а олень, во всяком случае, не менее трех.
Шторм пробушевал весь этот день, следующий и еще следующий – три дня и три ночи, а весь третий день и всю третью ночь шел сухой, стегавший точно плетью снег, которого навалило на целые два фута на ровных местах и из которого намело сугробы вышиною до десяти футов. Это был «тяжелый снег», как говорят индейцы, который ложится на землю, как свинец, и под которым куропатки и кролики погибают десятками тысяч.
На четвертый день от начала бури Казан и Серая волчица попробовали вылезти из-под своего валежника. Ветра уже не было, но снег все еще шел. Все было погребено под белым непрерывным ковром, и было невыносимо холодно.
А эпидемия в это время продолжала свою работу над людьми. Затем наступили дни голода и смерти и для диких зверей.
Глава XIII. Шествие голодных
Казан и Серая волчица сто сорок часов оставались без пищи. Для Серой волчицы это было простой неприятностью, увеличивавшей ее слабость, для Казана же – невыносимыми мучениями. За шесть дней и шесть ночей поста бока у них втянулись и ближе к задним ногам так подвело животы, что вместо них оказались целые провалы. Глаза у Казана покраснели еще больше, и он стал смотреть теперь только через щелочки. Теперь уж за ним следовала и Серая волчица, когда он брел по твердому снегу. Полные надежд и с нетерпением вышли они на охоту. Первым делом они принялись за обследование куч хвороста, под которыми раньше всегда скрывались кролики. Но вокруг них теперь не было ни следов, ни запаха. Они побежали к обгорелому пространству, затем опять вернулись обратно и принялись за противоположную сторону болота. На этой стороне возвышался скалистый кряж. Они взобрались на него и с высоты его обозрели все безжизненное пространство. Все время Серая волчица нюхала воздух, но уже не давала сигналов Казану. На вершине кряжа Казан еле держался на ногах. Его выносливость уже оставила его. На обратном пути через болото он на что-то наткнулся, хотел перепрыгнуть и упал. К себе под валежник они вернулись еще более голодные и более слабые. Следующая ночь была звездная и ясная. Они опять отправились на охоту. Им не встретилось ни малейшею живого существа, за исключением одной только лисицы. Инстинкт подсказал им, что они все равно ее не поймали бы.
