Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 2)
Вот почему в континентальной армии за Гарри укрепилась кличка "Рыцарь Баярд", которую дал ему мистер Ли и которая мало кому из его молодцов-кавалеристов была понятна. Он ведь и в самом деле был рыцарем без страха и упрека.
А на вопрос:
— Да что эти парни, которых ты обучаешь, могут против британских солдат? — у Хела всегда был готов ответ:
— Они могут их побить, вот что они могут, мистер Джордж!
— Помилуй бог! — восклицал я. — Неужто ты с одной ротой вулфовских солдат побоялся бы атаковать пятьсот таких молодчиков, как эти твои?
— С моими ребятами из Шестьдесят седьмого полка я бы пошел на кого угодно. Конечно, не спорю, сейчас я немножко больше смыслю в военном деле, чем они, а все ж таки поставь меня на открытой лужайке, где ты нас нашел, и вооружи хоть до зубов, а с полдюжины моих ребят с ружьями расположи вокруг меня в лесу, и кто кого, спрашивается, одолеет, а? Уж тебе ли этого не понимать, адъютант мистера Брэддока!
Спорить с ним, когда он вобьет себе что-нибудь в голову, было бесполезно.
— Тебе известен мой образ мыслей, Хел, — сказал я, — и, раз уж я застал тебя врасплох за твоим занятием, то обязан доложить милорду обо всем, что видел.
— Правильно, ступай доложи. Ты видел, как обучается военному делу наше народное ополчение. И можешь увидеть это снова в любой колонии отсюда до реки Святого Лаврентия и до Джорджии. А мне, как старому солдату, они присвоили чин полковника. Что ж тут странного? Поехали, братец, пришпорь-ка свою лошадку, обед, верно, уже готов, а то миссис Фанни терпеть не может, когда опаздывают к столу.
И мы поскакали к его дому, который, как все дома наших виргинских джентльменов, готов был оказать гостеприимство не только друзьям и соседям, но и любому заезжему человеку.
— Послушайте, миссис Фанни, а ведь я открыл, чем развлекается на досуге мой братец, — сказал я.
— Думаю, что у полковника теперь не будет недостатка в такого рода развлечениях, — отвечала она, надменно тряхнув головой.
Моя жена подумала, что речь идет об охоте, и я не стал ее разубеждать, хотя и слова Гарри, и то, что я видел своими глазами, естественно, вселили в меня большую тревогу.
Глава LXXXIX
Полковник без полка
Покинув дом брата и отправив мою жену с малышом в Ричмонд к нашей матушке, я почел своим долгом поехать к губернатору, проживавшему тогда в своем загородном доме под Уильямсбергом, и потолковать с ним об этих открытых приготовлениях к войне, которые, насколько я понимал, происходили не только в нашей провинции, но и во всех колониях. На Конгресс в Филадельфии Виргиния послала своих делегатов, чьи имена впоследствии стали известны всему миру и сделались достоянием истории. В Массачусетсе народ и королевские солдаты уже с нескрываемой враждебностью поглядывали друг на друга. Мы пытались утешать себя тем, что в Мэриленде и Пенсильвании преобладали более мирные настроения, а в Каролине и Джорджии мать-метрополия могла рассчитывать на своих испытанных приверженцев и на большинство населения, и, уж конечно, никто не сомневался в том, что наша родная Виргиния никогда не изменит своей извечной преданности трону. Мы не держали большого войска в нашей провинции, но наше дворянство гордилось своими предками кавалерами, и вокруг губернатора роем вились шумные и самонадеянные роялисты, готовые в любую минуту обнажить шпагу и рассеять мятежный сброд. Понятно, что от них мне приходилось слышать немало резких слов про моего бедного Гарри. Все сходились на том (и, вероятно, не без оснований), что те крайние антибританские взгляды, которые он последнее время высказывал, внушены ему его супругой. Немало говорилось также и о том, что он ослеплен своей преданностью некоему господину из Маунт-Вернона и разделяет все его взгляды, а тот день ото дня все дальше и все безоглядней идет по дороге непокорства. "Вот вам ваш друг! — говорили приближенные к губернатору люди. И этот человек пользовался вашим особым доверием, вашим расположением и гостеприимством!" Спору нет, во многом они были правы, хотя то, что наши яростные роялисты называли изменой, в действительности доказывало совсем иное: мистер Вашингтон и многие его сторонники отнюдь не жаждали нарушить свою верность трону и упорно старались использовать любую возможность разрешить спор мирным путем, прежде чем решились пойти страшной дорогой открытого мятежа и отпадения от метрополии.
Пусть предатели вооружаются, пусть негодяи обнажают отцеубийственный меч! Кто-кто, а уж мы-то останемся верны королю. Непобедимая Англия покажет свою мощь, и неблагодарные заблудшие провинции понесут заслуженную кару и будут приведены к повиновению! И под ликующие клики мы пили за здоровье его величества на наших банкетах! Мы готовы были сложить за него головы. Пусть кто-нибудь из царствующего дома прибудет к нам и правит своими старинными владениями! Неразумное поведение моего брата будет прощено — я и моя высокочтимая матушка "скупили его грехи своей преданностью. А может быть, еще не поздно склонить его на нашу сторону, предложив ему высокую командную должность? Не возьмусь ли я переговорить с ним, — ведь, как известно, я всегда имел на него большое влияние? И мы на наших уильямсбергских совещаниях то исполнялись надеждой, радовались и ликовали, то впадали в ярость против бунтовщиков, то нами овладевали сомнения и уныние и мы начинали с тревогой ждать помощи от метрополии.
Я согласился взять на себя переговоры с братом и написал ему письмо без особой, признаюсь, надежды на успех: я повторил все мои прежние доводы, но постарался вложить в них больше убедительности. Наша матушка тоже попыталась использовать свой авторитет, но от ее вмешательства я, откровенно говоря, не ждал проку. Она, по своему обычаю, принялась донимать Гарри текстами Священного писания, подтверждавшими, как она считала, ее собственные взгляды, и грозила ему карами небесными. Она напоминала Гарри, какое наказание уготовано тем, кто не повинуется властям предержащим. Ставила ему в пример его старшего брата и, боюсь, намекнула на то, что Гарри находится под башмаком у жены, а уж хуже этого ничего нельзя было придумать. Матушка не показала мне своего письма, — возможно, она догадывалась, что некоторые слишком энергичные выражения, которые ей угодно было употребить, придутся мне не по вкусу, — однако она дала мне прочесть ответное письмо Гарри, из чего я смог заключить, каков был смысл и тон ее послания. И если госпожа Эсмонд призвала на помощь себе Священное писание, то и мистер Хел, к моему изумлению, не поскупился в своем ответе на библейские тексты, и все его письмо было составлено в таком изящном, сдержанном и даже элегантном стиле, что, по моему разумению, это превосходило эпистолярные возможности не только его самого, но и его супруги. И в самом деле, как мне удалось выяснить, на сей раз Гарри прибег к услугам мистера Белмана, нового ричмондского священника, решительно ставшего ва сторону вигов и даже выступавшего и с проповедями, и в печати против мистера Хэгана, который, как я уже говорил, примкнул к нашему лагерю, и боюсь, что в этом диспуте победу одержал мистер Белман.
Я преуспел в своих увещеваниях не больше, чем матушка. На мои письма Хел даже не ответил. А друзья губернатора продолжали на меня нажимать, и тогда я, не долго думая, написал ему, что в конце недели приеду проведать его в Фаннистаун. Однако, прибыв туда, я нашел там только мою невестку, которая оказала мне вполне радушный прием, но сообщила, что Хел уехал куда-то в сторону Синих гор поглядеть каких-то лошадей и будет в отсутствии… Она, право, не знает, как долго он будет в отсутствии!
Тогда я понял, что надеяться больше не на что.
— Моя дорогая, — сказал я, — насколько я могу судить, все указывает на то, что запальный шнур уже подведен, остается только поднести спичку, а этого не придется долго ждать. Гарри уходит от нас. Бог весть, к какому концу он придет.
— Правому делу споспешествует бог, сэр Джордж, — отвечала она.
— Аминь! Говорю это от всей души. Вы с Гарри рассуждаете, как американцы, я — как англичанин. Передайте ему от меня: все мы под богом ходим, и если что-нибудь случится с нашей матушкой, я откажусь от своих прав на все наше поместье здесь, в Виргинии, в его пользу. Мне и моей семье вполне достаточно того, что мы имеем в Англии.
— Вы это серьезно, Джордж? — воскликнула госпожа Фанни, и глаза ее заблестели. — Ну что ж, в конце концов это вполне правильно и справедливо, поспешила она добавить. — Почему из-за того только, что вы старше его на какой-то час, все должно достаться одному вам? Все — и дворец, и земли в Англии… И именье здесь… и титул… и дети… а моему бедному Гарри ничего? Но все равно, это очень великодушно с вашей стороны… это благородный, красивый поступок, и я не ожидала такого от вас, — вы, я вижу, пошли не в вашу маменьку, сэр Джордж, вот уж нет. Передайте мой привет сестрице Тео! — И на прощание она подставила мне для поцелуя щеку. Ну, мог ли я надеяться обратить брата в свою веру, если им верховодила такая женщина, как Фанни?
