Александр Дюма-сын - Доктор Серван (сборник)
– Ваш отец спасен, если он пожелает.
– Если он пожелает, говорите вы? А что он должен для этого сделать?
– Нужно, чтобы он доверился мне.
– Это уже сделано.
– Вы его видели?
– Да.
– Вы опять подвергали себя риску?
– А что же делать! Это необходимо, и да хранит меня бог!
– Вы все сказали вашему отцу?
– Я сказала ему, что вчера вы спасли мне жизнь и завтра, быть может, спасете жизнь ему.
– Завтра, да, именно завтра, если он пожелает, я его спасу.
– Каким образом? Скажите. Ну, говорите! Какой же чудной оказалась бы наша встреча, если бы все это удалось сделать!
– Только… – пробормотал я нерешительно.
– Ну?
– Вам нельзя будет ехать с ним.
– Я же вам сказала, что я решение на этот счет уже приняла.
– К тому же я уверен, что немного погодя смогу достать вам паспорт.
– Будем говорить о моем отце, а обо мне потом.
– Хорошо! Я вам сказал, у меня есть друзья, не так ли?
– Да.
– Я видел одного из них.
– И что же?
– Вы знаете этого человека по имени, имя его – гарантия храбрости, лояльности и чести.
– И это имя?
– Марсо.
– Господин Марсо?
– Да.
– Вы правы, если этот человек обещал, то он сдержит слово.
– Ну да! Он обещал.
– Боже! Какое вы мне дарите счастье! Ну, скажите, что он обещал?
– Он обещал помочь нам.
– Каким образом?
– Очень простым: Клебер назначил его главнокомандующим западной армией. Он уезжает завтра вечером.
– Завтра вечером? Но мы не успеем ничего приготовить.
– Нам нечего приготовлять.
– Я не понимаю.
– Он возьмет с собой вашего отца.
– Моего отца?!
– Да, в качестве секретаря. Когда они приедут в Вандею, ваш отец даст честное слово, что он не будет служить в войсках против Франции, и ночью перейдет в вандейский лагерь, из Вандеи он отправится в Бретань и затем в Англию. Как только он устроится в Лондоне, он уведомит вас, я достану вам паспорт, и вы отправитесь к нему в Лондон.
– Завтра! – воскликнула Соланж. – Завтра мой отец уедет!
– Нам нельзя терять время.
– Но отец не знает об этом.
– Предупредите его.
– Сегодня вечером?
– Да, сегодня вечером.
– Но как это сделать теперь, в этот час?
– У вас пропуск, и вот вам моя рука.
– Да, правда. Мой пропуск!
Я вручил его ей. Она положила его за корсаж.
– Теперь вашу руку.
Я ей дал свою руку, и мы отправились. Мы дошли до площади Таран, то есть до того места, где я встретил ее накануне.
– Подождите меня здесь, – попросила она.
Я поклонился и стал ждать. Она исчезла за углом древнего отеля Малиньон. Через четверть часа она вернулась.
– Пойдемте, отец хочет повидаться с вами и поблагодарить вас.
Она взяла меня под руку, и мы пошли на улицу Гильом, против отеля Мортемар. Подойдя к дому, она вынула из кармана ключ, открыла маленькую боковую дверь, провела меня на второй этаж и постучала особым образом. Человек лет сорока восьми или пятидесяти открыл дверь, он был одет как рабочий, и по-видимому, занимался переплетными работами.
– Сударь, – сказал он, – Провидение послало нам вас, и я смотрю на вас, как на посла Провидения. Правда ли, что вы можете меня спасти, а главное, что вы хотите меня спасти?
Я все рассказал ему. Я сказал, что Марсо поручил мне привести его к нему в качестве секретаря и взамен требует от него лишь одного обещания: не сражаться против французов.
– Я охотно даю вам это обещание и ему повторю.
– Благодарю вас от его и моего имени.
– Но когда уезжает Марсо?
– Завтра.
– Должен ли я отправиться к нему сегодня ночью?
– Когда вам будет угодно. Он будет вас ждать.
Отец и дочь переглянулись.
– Я полагаю, отец, что было бы благоразумнее отправиться к нему сегодня вечером, – сказала Соланж.
– Хорошо. Но если меня остановят, у меня нет пропуска.
– Вот мой пропуск.
– А вы?
– О, меня знают.
– Где живет Марсо?
– На Университетской улице, номер сорок, у сестры своей, мадемуазель Гравье-Марсо.
– Вы пойдете со мной?
– Я пойду за вами, чтобы, когда вы войдете в дом, отвести мадемуазель домой.
– А как узнает Марсо, что я именно то лицо, о котором вы говорили?
– Вы передадите ему эту трехцветную кокарду, как знак признательности.
– А чем я могу отблагодарить моего спасителя?
– Вы доверите мне спасение своей дочери, как она вверила мне ваше спасение.
– Идемте.
Он надел шляпу и потушил огонь. Мы спустились при свете луны, озарявшей лестницу. У двери он взял дочь под руку, пошел вправо и по улице Сен-Пер направился на Университетскую улицу. Я шел позади в десяти шагах. Мы дошли до номера сорок, никого не встретив. Я приблизился к ним.
– Это хорошее предзнаменование, – сказал я. – Теперь желаете ли вы, чтобы я подождал или чтобы пошел с вами?
– Нет, не компрометируйте себя больше, ждите мою дочь здесь.
Я поклонился.
– Еще раз благодарю вас и до свидания, – сказал он, держа меня за руку. – Нет слов, чтобы выразить то чувство признательности, которое я питаю к вам. Надеюсь, что бог поможет мне когда-нибудь высказать вам всю свою благодарность.
Он вошел. Соланж последовала за ним. Она также, прежде чем войти, пожала мне руку. Через десять минут дверь открылась.
– Ну что? – спросил я.
– Ну! – воскликнула она. – Ваш друг достоин быть вашим другом. Он так же деликатен, как и вы. Он понимает, что для меня будет великим счастьем, если я смогу остаться с отцом до его отъезда. Его сестра устроит мне постель в своей комнате. Завтра в три часа пополудни мой отец будет уже вне всякой опасности. Завтра в десять часов вечера, как сегодня, если вы захотите получить благодарность от дочери, которая вам обязана спасением отца, приходите на улицу Феру.
– О, конечно, я приду. Ваш отец вам ничего не поручил передать мне?
– Он просил вернуть ваш пропуск, поблагодарить вас и просил прислать меня к нему как можно скорее.
– Это я устрою, как только вам станет угодно, Соланж, – ответил я с грустью.
– Еще надо будет узнать, где я должна буду воссоединиться с отцом, – сказала девушка. – О, вы еще не скоро отделаетесь от меня.
Я взял ее руку и прижал к своему сердцу. Но она подставила мне для поцелуя, как и накануне, свой лоб.
– До завтра, – произнесла Соланж.
И, коснувшись губами ее лба, я не только прижал к сердцу ее руку – я во внезапном порыве прижал ее, такую взволнованную, трепещущую, к своей груди и ощутил ее учащенное сердцебиение.
Я шел домой, у меня на душе было легко, как никогда. Было ли то осознание, что я совершил добрый поступок, или я уже полюбил это очаровательное создание – не знаю.
Не знаю, спал я или бодрствовал, меня будто заполнила гармония природы. Ночь тянулась бесконечно, день был длинен, я торопил минуты и в то же время хотел задержать их, чтобы не потерять ни мига из тех дней, какие мне отведены судьбой. На другой день в девять часов я уже был на улице Феру. В половине десятого появилась Соланж. Она приблизилась и обняла меня.
– Спасен! – радостно воскликнула она. – Мой отец спасен, и вам я обязана его жизнью! О, как я люблю вас!
Через две недели Соланж получила письмо, в котором сообщалось, что ее отец уже прибыл в Англию. На другой день я принес ей паспорт. Взяв документ, Соланж залилась слезами.
– Вы меня не любите! – произнесла она.
– Я люблю вас больше жизни, – возразил я. – Я дал слово вашему отцу и прежде всего должен сдержать это слово.
– Тогда, – решительно сказала она, – я отказываюсь от своего слова. Если у тебя хватает духу отпустить меня, то я, Альберт, не в состоянии тебя покинуть.
Увы! Она осталась.
VII
Альберт
Как и в первый раз, так и теперь во время перерыва в рассказе Ледрю царило молчание. Молчание еще более полное, чем прежде, так как все чувствовали, что рассказ подходит к концу, а мэр предупредил, что он, вероятно, не сможет завершить историю, но он, пересилив себя, продолжал:
– Три месяца прошло с того вечера, когда состоялся описанный мною разговор об отъезде Соланж, и с того времени между нами не было произнесено ни одного слова о разлуке.
Соланж пожелала поселиться на улице Таран. Я нанял понравившуюся ей квартиру на имя Соланж. Я знал ее только под этим именем, и она не знала меня ни под каким иным именем, кроме как Альберт. Я устроил ее в качестве помощницы учительницы в женское учебное заведение, чтобы спасти ее от розысков очень активной в то время революционной полиции.
Воскресенье и четверг мы проводили вместе в маленькой квартирке на улице Таран, из окна спальни видна была площадь, на которой мы впервые встретились. Каждый день мы получали письма: одно на имя Соланж, другое на имя Альберта. Эти три месяца были самым счастливым временем в моей жизни. Однако я не оставлял своего намерения, появившегося у меня во время разговора с помощником палача. Я испросил и получил разрешение производить опыты по изучению продолжения жизнедеятельности человека после казни. Эти опыты доказали мне, что страдание ощущалось после казни и должно было быть ужасным.
