Чадравалын Лодойдамба - Прозрачный Тамир
Вскоре он доехал до леса. Кони стояли там же, где он их оставил. Тумэр вздохнул с облегчением. Все-таки он перехитрил могущественного шамана.
Попив ключевой воды и напоив коней, Тумэр снова тронулся в путь. Сейчас он уже ехал на вороном коне, а три коня шли в поводу.
Ночью выпал снег. Утром Тумэр остановился в лесу на склоне горы и, стреножив лошадей, пустил их пастись. Подкрепившись вяленой бараниной, он лег отдохнуть. Уже в дреме услышал звон стремян и, приподнявшись, увидел всадника на гнедом коне. Всадник безбоязненно подъехал к Тумэру и, поздоровавшись, стал привязывать коней к дереву.
Это был Тугжил.
Тугжил с утра выискивал, чем бы поживиться. Увидев на свежем снегу следы четырех коней, он смекнул, что тут дело не чисто, простому арату здесь делать нечего. И он решил запугать конокрада и отобрать коней.
- Ну, вот что, любезный, если добром не отдашь мне вороных коней, придется мне тебя задержать. Я надзиратель хошунной тюрьмы, - грозно проговорил Тугжил и уже приготовил кнут, чтобы своим знаменитым ударом свалить противника.
- Это еще не известно, кто кого задержит, - спокойно ответил Тумэр.
"Кажется, словами тут ничего не добьешься, - подумал Тугжил, - придется мне его свалить". Он смерил Тумэра взглядом и медведем пошел на него.
Что было дальше, Тугжил не помнил. Когда он очнулся, руки и ноги его занемели от впившихся в тело кожаных ремней.
- Я сейчас тебе покажу, как ты сможешь взять моих коней, - сказал Тумэр, видя, что противник пришел в себя.
Раздосадованный Тугжил лежал молча, закусив губы.
Тумэр подвесил Тугжила на веревке, зацепив ее за крепкий сук лиственницы, сложил под ним сушняк и начал высекать огонь.
- Что ты хочешь делать?
- Хочу согреть тебя немного.
- Скажи, кто ты такой?
- Ты слышал что-нибудь о Тумэре из Засагтханского хошуна?
- Слышал.
- Так вот он перед тобой, - сказал Тумэр, продолжая высекать огонь. Трут загорелся. Тумэр положил его в мелкий сушняк и стал раздувать огонь рукавом дэла, пока костер не вспыхнул ярким пламенем.
Тугжил задрожал от страха. Вот, оказывается, у кого он хотел отобрать коней. Но неужели этот сайнэр и впрямь хочет его спалить?
- Я не знал, что это вы, - заискивающе заговорил Тугжил, - освободите меня. Я никогда больше не пойду против вас. - Лицо Тугжила покрылось испариной, он застонал.
- Значит, не будешь больше зариться на моих коней? Или придумаешь еще что-нибудь? - Тумэр громко рассмеялся и ногой потушил костер.
- Пощадите меня.
Тумэр опустил Тугжила на землю.
- Я ведь тоже, как и вы, брожу в поисках добычи. Если вы хотите, я стану верно служить вам, - подобострастно сказал Тугжил.
Тугжил ошибался, Тумэру не нужна была добыча. Угоняя княжеские табуны, он боролся с богачами. Он воображал себя тогда могущественным князем, но только добрым и справедливым. Именно поэтому он бесплатно раздавал украденных коней беднякам.
- Не нужен ты мне, - как-то равнодушно ответил Тумэр, помолчав.
Некоторое время Тугжил ехал позади Тумэра, в отдалении, как мальчик, которого наказали и который хочет заслужить прощение. Затем они поехали рядом. Тугжил мучительно размышлял: "Что выгоднее? Донести на Тумэра и получить за это награду или пристать к Тумэру и делить с ним его судьбу и добычу?"
9
Юрта Улдзи одиноко стоит у небольшой речушки. Улдзи всегда ставит юрту вдали от других, так лучше. Во-первых, у него яки неспокойные - то о соседние юрты чешутся, то веревки грызут, а во-вторых, когда юрта стоит далеко от дороги, начальство не так охотно навещает хозяина.
Улдзи вчера был на охоте и убил косулю. Поэтому в юрте у него сегодня праздник. Вся семья с удовольствием ест вкусный суп.
Но в полдень к ним нагрянули гости. Снова навестил их этот Пурэв, да еще с писарем и стражником.
Улдзи испугался. Кажется, этот жестокий тайджи приехал сводить старые счеты. Да минет беда их юрту! Улдзи встретил Пурэва подобострастным поклоном и усадил знатного гостя на почетное место. Цэнд принесла вареное мясо косули и поставила кувшинчик водки.
Когда все уселись, писарь достал какую-то бумагу и протяжно стал читать:
- Предписание Сайдванской хошунной канцелярии. Семье подданного арата Улдзи предлагается поставить для питания солдат богдо-хана одного вола и для ремонта кавалерийских частей одного коня.
Когда писарь закончил читать предписание, Пурэв важно сказал:
- Если ты, ничтожный раб, не выполнишь этот приказ в десятидневный срок, то пеняй на себя.
В юрту вошла Цэнд. Она слышала последние слова Пурэва и, хитро улыбнувшись, опустилась на колени перед важным гостем.
- Сайнэр Тумэр вчера был у нас, даже оставался ночевать, очень просил при случае передать вам привет.
Когда красивая Цэнд опустилась перед Пурэвом на колени, у него в глазах вспыхнул огонек. Но, услышав, что вчера тут был Тумэр, он вздрогнул, огонек сразу потух, будто его задуло ветром. На лице тайджи застыла деланная улыбка.
- Когда этот уважаемый человек еще раз навестит вас, передайте ему мой ответный привет, - сказал Пурэв и, задумавшись, добавил: - А что касается этого предписания, то можете не беспокоиться. Ведь ваш муж служит в войсках самого богдо, так что поставки с вас взиматься не будут.
О, Пурэв надолго запомнил свою встречу с Тумэром. После нее он несколько дней не мог ни спать, ни есть. Ему все чудилось, что сильные руки Тумэра душат его, и от испуга он просыпался и вскакивал с постели. Чего он только не делал, чтобы забыть этого страшного человека. На одни молитвы ухлопал уйму денег. В последнее время встреча как-то стала забываться. И вот ему снова напомнили о ней, и снова в его сердце запал страх.
Кивнув писарю и стражнику, Пурэв вышел из юрты, сел на коня и, оглядываясь, как волк, за которым гонятся собаки, пустил коня галопом, чтобы поскорее покинуть злополучное место.
Не успел Пурэв выйти из юрты, как Улдзи громко рассмеялся. Ну и Цэнд, знает, чем обезоружить злого тайджи!
Прошло два дня. В полдень Цэнд пошла доить коров. Выйдя из юрты, она заметила на горизонте всадника. "Кто же это опять к нам жалует?" - подумала она с тревогой. Всадник направлялся к их юрте.
Улдзи, чинивший во дворе телегу, тоже увидел приближавшегося всадника. Улдзи внимательно всматривался в его лицо.
- Цэнд! А ведь это, кажется, сын едет, уж очень на него похож.
Цэнд, поставив подойник на землю, тоже стала всматриваться в подъезжающего человека. И когда всадник, пустив коня рысью, приблизился, Цэнд вдруг крикнула:
- Папа, а ведь это он!
Она бросилась навстречу мужу, но внезапно остановилась, и из ее глаз полились слезы.
- Не зря говорят, улетевшие птицы прилетают, уехавший человек возвращается, - сказал Улдзи и, утерев выступившие на глазах слезы, добавил: - Я вскипячу воды, а ты встречай его.
Когда Хояг подъехал к юрте, Цэнд взяла повод и помогла мужу слезть с коня.
- Хорошо ли живете, мои дорогие? - сказал Хояг и, обняв жену, прижал к себе.
Цэнд не могла произнести ни слова, она беззвучно плакала.
- Раз мы встретились, зачем плакать? - сказал Хояг и вытер слезы с лица жены.
В это время подошел их сын, который играл за юртой, он с удивлением смотрел на незнакомого человека, стоявшего рядом с матерью.
- Сынок, это твой папа, - сказала Цэнд.
Хояг поднял сына на руки и крепко расцеловал. Цэнд успокоилась, ее лицо уже сияло от счастья.
- Невестка, стреножь-ка коня и пусти его попастись! - крикнул из юрты Улдзи.
Хояг вошел в юрту. Улдзи поцеловал сына в щеку.
- Благополучно ли вернулся?
- Благополучно. Хорошо ли вы живете?
- Жив будешь, и из золотой чаши напьешься. Это верно говорят, - сказал Улдзи, вытирая неудержимо текущие по щекам старческие слезы.
В жизни всякое бывает счастье. Но нет, пожалуй, большего счастья, чем встретиться после долгой разлуки с любимым человеком.
Серая, невзрачная юрта Улдзи сейчас была полна счастья.
Пока пили чай, Хояг рассказал обо всем, что ему пришлось испытать с тех пор, как он был призван в армию. Он рассказал, как воевал под командованием Хатан-батора Магсаржава, и Улдзи тут же в благодарение богам встал и зажег перед статуэткой Будды лампаду.
- Говорят, что Хатан-батор сам святой?
- Может, и так. Он великий человек. Чернобрючники, как только мы бросались в атаку, сразу удирали в панике.
- Иначе и быть не могло. Кто выдержит натиск таких войск, у которых за спиной стоит сам богдо-гэгэн и которыми командует Хатан-батор! - сказал Улдзи с видом знатока.
Затем Хояг рассказал, что после ранения он целый год лечился во Внутренней Монголии и вместе с караванщиками приехал в Ургу.
- Коли пуля тебя нашла, значит, судьба такая. Хорошо, что остался жив, - сказал Улдзи.
- По совету товарища я написал прошение, чтобы меня наградили. Ведь воевал я не за страх, а за совесть. Некоторым солдатам, таким, как я, присвоили даже звание баторов. Но меня не наградили. Видно, боги отвернулись от меня, - с обидой сказал Хояг.
