Алексей Здоровинин - Жизнь и судьба сыщика Грунина
Трудный, откровенный разговор закончился. А в голове капитана Грунина начался какой-то кавардак. Одна на другую набегали горькие и даже дурные мысли. Из глаз маленькой струйкой покатились слезы. Такое с нашим сыщиком редко случалось. Но тяжкие размышления давили на психику, взбудоражили всю нервную систему Алексея Ивановича, и он, не стесняясь самого себя, горько разрыдался… Самые лучшие годы своей молодости сыщик Грунин посвятил службе в территориальных органах милиции. Он не был сладкоежкой, райской жизни почти совсем не видел, а вот горечи хлебнул досыта. Но даже самые горькие дни службы как-то ассоциировались с хорошими и добрыми чувствами.
Грунин вспоминал не только о трудной службе. В его памяти всплыли самые напряженные годы заочной учебы в институте. Эти годы не вычеркнешь из жизни. Но очень верно было подмечено, что тот, кто работал и учился, не жил на белом свете, а существовал. Многие годы на шее сыщика висели два тяжелых груза: учеба и работа, да плюс еще семья…
Теперь все это в прошлом. Но не будь практического опыта и теоретического багажа — капитану Грунину давно бы дали пинка под зад и с треском выгнали из милиции. Но не все операции Хваткова и его покровителей были успешными. Не все же в милиции были оборотни… Было немало у сыщика Грунина хороших, честных товарищей-сослуживцев. Они-то теперь, как нельзя вовремя, помогали капитану Грунину вылезать из милицейского болота. Но, к сожалению, это была очень непростая задача.
Сам сеймовский сыщик отлично понимал, что любая новая работа всегда проходит через душу и сердце человека с внутренними переживаниями. И как бы кто не скрывал свои чувства, все равно дополнительная психологическая нагрузка неизбежна. Да, порой люди даже улыбаются, но внутри душа не смеется, а плачет. Не без оснований брызнули слезы из глаз Грунина. Он хорошо представлял себе, что ему на новой работе придется заново врастать в коллектив и вновь начинать всю свою службу…
Поразмыслив и взвесив все «за» и «против», Грунин почесал свой затылок, отложил в сторону авторучку, а затем громко на весь кабинет сам себе сказал: «Эхма! Была не была…». И тут же в служебном кабинете было принято твердое и окончательное решение. Хотя это решение было трудное, но единственно правильное и верное. Поскольку «овца» среди хищных волков не выживет все равно — рано или поздно серые ее разорвут в клочья и сожрут…
Теперь Грунину оставалось преодолеть еще одну очень высокую служебную планку. Пока было неизвестно, как эту новость о переводе воспримет самый верный спутник в жизни Грунина — любимая жена Оля. Что она скажет своему любимому мужу? Но на этот вопрос чуть позже ответит сама Оля.
А в это время в подсознании Грунина всплыла еще одна щекотливая проблема: кто тогда пожалеет по-отцовски «химиков»? Это верно, что эти люди с червоточинкой, но это тоже живые люди. Как ни крути, ни верти, а они были ограничены в правах, хотя и не сидели за колючей решеткой. Такой людской слой тогда назывался спецконтингентом. Конституционные и трудовые права условно-осужденных и условно-освобожденных были резко ограничены. Усечение их прав просматривалось в определении местожительства, места работы, в свободе передвижения. Право на выезд к месту постоянного жительства разрешалось только инспектором спецкомендатуры, и то только по официальному предписанию. Такова была свобода у так называемых «химиков». Да не дай Бог что-нибудь случится в районе их местопроживания. А такое, к несчастью, случалось.
К серьезному разговору Грунина с начальником городского УВД вернемся чуточку позже. А сейчас обратим внимание читателей на те тяжкие преступления, которые совершались по соседству проживания спецконтингента. Все многочисленные убийства в отчетах милиции значились «глухарями». Особую тревогу не только стражей порядка, но всего населения крупного города химиков вызвало убийство двух кассиров сберкассы (так тогда называли нынешний Сбербанк). Это потом выяснится, как одна молодая девушка — кассир сберкассы — просила бандита не убивать ее. Она готовилась к свадьбе. Но никакая мольба не помогла — бандит не пощадил никого. Это жестокое убийство работников сберкассы было совершено неподалеку от общежития «химиков».
Подозрения, конечно же, падали на спецконтингент. По делу и без дела их возвращали в места лишения свободы (колонии). Безвинные души отмывали чужой грех за «колючкой». Но эти обвинения снизились совсем неслучайно… Капитана Грунина пригласил на беседу начальник городского УВД. Тогда еще полковник Улитин возглавлял это милицейское ведомство (УВД). И надо отдать должное этому начальнику. Он с большим вниманием выслушал бывшего сеймовского сыщика. А Грунин весьма откровенно и чисто по человеческой интуиции заявил:
— Товарищ полковник, ни один человек из «условников» и условно-освобожденных к многочисленным убийствам, в том числе и к убийству двух кассиров, не причастен.
Конечно, полковник Улитин в искренности бывшего сыщика не сомневался, но у шефа УВД могли быть на сей счет и какие-то сомнения. Время раскрыло тайну многочисленных убийств в Дзержинске. Утверждение опытного сыщика Грунина («ни один «химик» не причастен к убийствам») полностью подтвердилось. Не за это ли так высоко ценил Грунина его шеф. Он знал прямоту, честность, открытость и правдивость этого давно опального офицера. Грунин не побоялся выступить в защиту совершенно безвинных, но необоснованно и хитроумно отправляемых в места не столь отдаленные «химиков». Версия Грунина о том, что не там ищете, подтвердилась на 200 процентов. Семь или восемь убийств (цифра, возможно, не совсем точная) совершил рабочий химкомбината «Капролактам». Хотя рожа этого бандита красовалась на доске почета «Капролактама».
Опростоволосилась тут и сама милиция. Многократный убийца значился дружинником и каким-то еще общественным деятелем на производстве. Возможно, этот разговор давно исчез из памяти полковника Улитина, однако этот диалог навсегда сохранился в памяти Грунина. Как бы хотелось, чтобы разговор двух начальников стал маленьким наставлением для молодой милицейской поросли… А пока из настоящего, как по мановению волшебной палочки, давайте перенесемся в прошлое.
Был обычный рабочий день. Немного поработав с документами, Алексей Грунин снова вспомнил о своих кадровых делах. Капитан встал из-за стола, медленно прошелся по своему рабочему кабинету, затем обошел весь жилой корпус своего «владения» и, никому не говоря ни единого слова, махнул на Сейму. Через какую-то минуту электричка, в которой уже сидел Грунин, оторвалась от платформы и очень быстро набрала предельную скорость. Под стук колес необычный пассажир погрузился в дремоту, хотя его мозг по-прежнему активно работал. В голове капитана Грунина прокручивались, казалось бы давно забытые, приятные и абсолютно парадоксальные служебные ситуации. И вот теперь, как бы авансом прощаясь со своими коллегами, что-то слегка щипало грунинское сердце. Терять капитану Грунину было конечно нечего. И все же какая-то тревога затаилась в его душе.
Бессонные дни и ночи, безвозвратно ушедшие многие годы здесь, в спецкомендатуре, оставили добрый след бывшего сеймовского сыщика. Конечно, у некоторых начальников Алексей был как бельмо на глазу, но рядовые сослуживцы и даже «химики» относились к нему с большим уважением. Товарищи коммунисты не раз избирали его своим вожаком. Ему доверяли, ему верили и надеялись в трудные минуты на поддержку. Капитан Грунин всегда подставлял своему товарищу плечо, даже тогда, когда для него было ущербно.
Кое-кто очень старался навредить сыщику и уж как тут не вспомнить народное изречение: если не сокрушу — так укушу. Но все негласные вечерние и ночные проверки инспектора Грунина заканчивались провалом. Это позорное эхо до сих пор стучит в груди и отзывается в душе сеймовского сыщика большой горечью. Чтобы собрать компромат на Грунина, надо было во чтобы то ни стало захватить его спящим на дежурстве. Эту грязную работу выполнял заместитель начальника спецкомендатуры. Вопреки уставным требованиям, капитан Кошкин ночью пролез через окно своего кабинета и, подобно старой бабке-сплетнице, вынюхивал и высматривал все и вся. Он подкрался на цыпочках к двери дежурной части, но был отслежен. В тот момент, когда его любопытная морда осторожно высунулась из-за дверного косяка, «проверяющего» остановили… Шуму было много, но это всего-навсего была лишь буря в стакане воды. Собрать тяжеловесный компромат на дежурного спецкомендатуры не удалось, а позорная акция зама была сорвана…
Электричка неслась как птица, вагонные колеса выбивали чечетку, порой этот звук превращался в сплошное жужжание. Под это жужжание капитан Грунин то засыпал, то просто «клевал» носом, а когда голова клонилась все ниже и ниже, изредка просто вздрагивал. В этот момент мысли вновь и вновь приводились в «рабочее» состояние. Нет, у капитана Грунина были не только недруги, но и друзья. И трудно сказать, кого было больше. Как бы не пытались враги «скушать» Грунина, в любые трудные минуты ему приходили на помощь добрые и отзывчивые сослуживцы. Любопытный случай пришел на память Грунину. Не так часто собирались в дружной компании друзья-сослуживцы милиционеры. Но и у них все же изредка бывали застолья. На одной из таких встреч с глазу на глаз Алексей встретил лучшего друга Морева. Он-то и раскрыл кое-какие закулисные тайны. Вроде бы шуточный вопрос поднял Морев, но очень интересный.
