Данте Алигьери - Божественная комедия. Чистилище
1493
Процессия идет в следующем порядке: впереди семь жен (добродетелей), в середине Беатриче, за нею Матильда, Данте и поэт Стаций, – следовательно в том же порядке, как она шла вначале (чистилища XXIX, 43 и след. и XXXII, 88 и след.).
1494
Об аллегорическом значении шагов сличи сказанное о десяти шагах между светильниками в Чистилища XXIX, 80–81 и примеч.
1495
Т. е. поразила мне глаза блеском своих очей.
1496
«О брат мой», в подлиннике: Frate, как обращаются друг к другу монахи Чистилища XXIX, 15 и примеч.
1497
«Едва сквозь зубы тянет слог за слогом», буквально как в подлиннике: «Che non traggon la voce viva a' denti». Сравнение, напоминающее слова Телемака к Ментору у Гомера (Одис. Жуковск. III, 23–24):
Мало еще в разговорах разумных с людьми я искусен,
Также не знаю, прилично ли младшим расспрашивать старших?
1498
«Сосуд», т. е. мистическая колесница. – «Он бе и несть», – опять слова из Апокалипсиса (XVII, 8): «Зверь, которого ты видел, был, и нет его». – «Церковь, a именно апостольский престол, претерпела сильные потрясения; можно даже сказать, что он теперь никем не занят, пока он занимается такими папами, как Бонифаций и Климент, завладевшие им чрез обман и симонию». Филалет. – «Здесь Данте, очевидно, имеет в виду не вселенскую церковь, неразрушимую и вечно существующую, но единственно папский престол, a именно с перенесением его в Авиньон. Слова «сосуд несть» означают не то, чтобы церковь перестала быт святою, как установил ее Господь, но только то, что сосуд разрушен, что солнце, которое должно вести человека к блаженству вечной жизни, погашено. Из этого следует заключить, что престол папский, перенесенный в Авиньон, не есть уже, по мнению Данте, престол Св. Петра, a искажение его; что папы Бонифаций VIII и Клименть V – не папы, не наместники Св. Петра, a наемники, воры и разбойники (Иоан. X, 8). В том же смысле и уже без аллегории в Раю (XXVII, 22 и далее.) ап. Петр говорит:
Тот, кто похитил на земле той трон,
Мой трон, мой трон, чрез что отныне к браку
С предвечным Сыном стал негоден он.
1499
«Наследник птицы», т. е. орла. Беатриче здесь предсказывает, что империя, императорская власть, не всегда будет упраздненной. Упраздненной, вакантной поэт называет всякую должность, когда несущее ее лицо не исполняет оную; обязанность же императора, по его мнению, состоит в том, чтобы соединить и подчинить своей власти сад империи (Чистилища VI, 105), в ту пору покинутый им, Барелли (Aleg. 281). Впрочем, в то время, когда имело место видение Данте, в 1300 г., власть императора не была упразднена, но была таковою в глазах Данте, назвавшего последним императором и королем Римским Фридриха II (Рая III, 120). «Ultimo, dico, per rispetto al tempo presente, non ostante che Ridolfo e Adolfo e Alberto poi eletti sieno appresso la sua morte e de suoi discendenti». Следовательно, в этом пророчестве выражена надежда Данте иметь императора по сердцу. Если допустить, что Чистилище написано Данте до смерти Генриха Люксембургского (1313), то можно бы думать, что он разумеет здесь именно его; но Чистилище, как доказывает Скартаццини (Zu Dante's innerer Entwicklungsgeschichte в Jahrbuch III), написано после его смерти; поэтому здесь выражается вообще надежда Данте, которой не суждено было исполниться. Скартаццини.
1500
Сличи Чистилища XXXII, 147.
1501
Т. е. я вижу в Боге, что звезды благоприятным своим влиянием скоро приведут такое время, когда новый дух, т. е. посол Божий (messo di Dio, стих 44), уничтожив все преграды и грани, приведет все дела в лучшее состояние. Пьетро ди Данте говорит при этом: «Subdendo quomodo aquila imperialis non erit continue sine haerede, cum videat jam per coiyunctionem, quae erit forte 44 praesentis millesimi, si ve quinto de love et Saturno, dominali quemdam duoem». Данте полагал, что его надежды осуществятся в 1344 г. Скартаццини.
1502
Вот самое темное и самое спорное место во всей поэме Данте! Прежде всего, должно сказать, что Данте и здесь подражает мистическому стилю Апокалипсиса (XIII, 18), где говорится о звере с семью головами. Апостол сказал: «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое, число его шестьсот шестьдесят шесть». Слова Нерон Цезарь дают число 666 (Толкование Bibel-Lexicon, Шенкеля, I, р. 155). Данте обозначил таинственное число свое римскими цифрами: 500 = D, 5 = V и 10 = Х. Эти латинские буквы, составленные вместе дают DVX, вождь, duce, capitano. Кого бы ни разумел под этим словом Данте, ясно, что он выражает здесь надежду, что восстанет какая-то личность, которая должна произвести реформу в церкви и в императорской власти. Приводим мнение Скартаццини по этому поводу: «Нам кажется, что Алигиери не разумеет здесь надежду безличную и неопределенную, но что, напротив, он имеет здесь в виду личность историческую своего времени, на которую возлагает свои надежды. Сверх того, при сравнении этого места с пророчеством о Борзом Псе, Veltro (Ада 1,100 и примеч.) становится очевидным, что Veltro и Dux – одно и то же. По смыслу всего места, далее, видно, что предсказываемая Данте личность не может быть никем иным, как вождем, – вождем светским, но отнюдь не папой, или каким-либо духовным лицом. Обратимся теперь к истории: 16-го декабря 1318 г. Кан Великий делла Скала» владетель Веронский, уже прославившийся храбростью и благоразумием, был избран собравшимися начальниками гибеллинов главою союза против гвельфов. Тогда-то Кан Великий развернул знамя орла, как вождь всей Италии, всех сторонников империя (Сличи Дж. Виллани, lib. IX, сар. 88 и след.). И в это-то время, в конце 1318 и в начале 1319 г.), Данте окончил вторую кантику своей поэмы (сличи Витте, Dante-Forschungen, pag. 138 и след.). Из этих данных следует заключить что Данте под именем DVX предсказывал о Кане Великом делла Скала. Это же самое доказывается сличением этого места с другим, где Данте уже несомненно говорит о Кане Великом (Рая XVII, 76 и след.)». – Наконец, неопровержимая тождественность между DVX и Veltro говорит в пользу такого толкования». Скартаццини приводит еще» следующее замечание Джиузеппе Пиччи (I luoghi più oscuri e controversi della D. C, pag. 158): «Если написать имя и главные титулы Скалигера Kan Grande de Scala Signore di verona и переложить на цифры начальные буквы и предлоги, получим:
К = 10
G = 7
d = 4
е = 5
S = 90
S = 90
d = 4
i = 5
V = 300
515
Следует, впрочем, заметить, что в подлиннике цифры 515 переставлены именно так: пятьсот, десять и пять (un cinquecento, diece e cinque) или римскими цифрами DXV; некоторые толкователи видели поэтому в этих цифрах начальные буквы слов: Domini Xristi Vicarius, указывающие на то, что реформатором церкви должен быть папа, наместник Христа. Считаем не излишним привести и другое совершенно противоположное мнение Флейдерера (в переводе Штрекфусса, стр. 391): «Предсказываемое мщение над истребителем церкви и нарушителем политико-церковного мироправления совершится наследником Орла (стих 37), следовательно, политическим героем. Соответственно этому главному положению, таинственное число 515 (DVX) должно читать как слово Dux, a не как Domini Christi Vicarius, как предлагали некоторые. Ибо в последнем случае это указывало бы на духовного спасителя, на папу, тогда как первое прямо указывает на военачальника или герцога. – Но кого разумеет Данте под этим Dux, – это такой вопрос, который навсегда останется нерешенным за неимением определенных исторических данных для его решения; по крайней мере, до сих пор их не имеется; a главным образов потому, что мы не знаем точно, когда были написаны отдельные части поэмы, особенно же это и подобное ему место в Аду I, 101. Что в обоих этих местах предсказываемое лицо одно и то же, и притом, как думает Филалет, – Кан Великий ди Верона, – мнение это, судя по хронологическим и другим данным, сомнительно. Помимо того, что и в I песни Ада тождественность Veltro с Скалигером не абсолютно единственно возможная, хотя и самая вероятная, – спрашивается, мог ли Данте разуметь и здесь, где идет речь не о простом изгнании Волчицы, сребролюбия Рима, но о гигантской задаче полного восстановления императорской власти и освобождения папства от ига Франции, – мог ли он, говорим мы, разуметь и здесь Кана Великого, который при всем своем значении и высоком уважении к нему, все-таки не что иное, как подчиненный, отдельный князь? И если в то время, когда Данте писал I песню Ада, он имел в виду именно Скалигера, то мог ли он думать о нем и теперь, после того, как Кан, хотя по-прежнему уважаемый государь и даже увеличивший свое маленькое государство, тем не менее, не был ни наместником императора Генриха VII, ни сам не был реформатором. Или же между сочинением I песни Ада и XXXIII песни Чистилища лежал столь короткий промежуток, что, Чистилище было написано невероятно скоро, почти одновременно с Адом, или же (как думает Ноттер) место I песни Ада было впоследствии вставлено поэтом. И эти же самые хронологические соображения не дозволяют признавать в этом Dux и Генриха VII, ибо уже Чистилища VI, 100 и след. решительно указывает на время после смерти Альбрехта (1308), – VII, 96 – почти осязательно на римский поход Генриха в 1310 г., за которым в 1313 г. последовала смерть Генриха. Поэтому становится совершенно невозможным допустить, что бы в этом месте возлагались надежды на Генриха. A так как здесь нельзя, как выше сказано, иметь в виду и реформатора папу, то остается один исход – допустить именно, что Данте не помышлял здесь сам о каком-нибудь определенном лице; напротив того, после всех разочарований относительно Кана Великого и Генриха VII, выразил здесь в общих чертах свое несокрушимое убеждение в неизбежности установленного Богом радикального улучшения неисправимого церковного и политического состояния при помощи ниспосланного Богом героя, которым, наконец, одержится победа права и истины. Что при этом, конечно, играют роль и астрологические предсказания, в которые верил Данте, – это видно из стиха 40. Вообще, по нашему мнению, гораздо согласнее с достоинством гения в таких общих выражениях, с истинно-пророческим духом, высоко держать знамя надежды на улучшение в будущем (что и исполнилось, хотя и при других условиях), – чем ошибаться в своих пророческих указаниях на какое-либо определенное лицо. – Здесь уместно указать и на другие, по всей Божественной Комедии рассеянные места, где пророчествуется о Дантовом герое и спасителе. За исключением Рая IX, 139 и XX, 14 и след., где имеется в виду чисто-церковная реформа, эти места, кроме сейчас поименованных I песни Ада и XXXIII песни Чистилища, суть следующая: Чистилища VII, 96; XX, 13 и след.; Рая XVII, 91 и след., XXVII, 61 и след., 142 и след, Из них в VII песни Чистилища указывается на Генриха VII и в XVII Рая на Кана Великого; все же остальные места, уже по форме их изложения, не указывают ни на какую определенную личность; даже в последнем из них (Рая XXVII, 142 и след.) наступление спасения и мщения отлагается в самых общих выражениях на целые тысячелетия вперед! Эти факты, по нашему мнению, довольно ясно говорят в пользу того, что наш поэт, несмотря на свой непоколебимый взгляд на Римскую империю, все-таки не был настолько ослеплен, чтобы по смерти Генриха VII уже не возлагать более чем идеальные надежды ни на Кана Великого, ни на какую-либо другую из живущих личность и чтобы с этого времени он не отрекся от мысли видеть в ком-нибудь звезду своей надежды и не остался при одном лишь твердом уповании, что божественное Провидение (Рая XXII, 61) непременно должно избрать к тому надлежащее орудие в грядущем». Флейдерер.
