Кристофер Марло - Тамерлан великий
Морщины грозного чела сокроют,
И тени гнева сменятся лучами
Веселья, кротости и доброты.
Клянемся вам, о граждане Дамаска,
Все сделаем, что будет в наших силах.
Идите и оставьте нас одних.
Правитель
Храни вас небо! Ваше возвращенье
Нам возвестит, что вы спасли Дамаск.
Правитель и горожане уходят.
Входят Тамерлан, Техелл, Теридам, Узумхазан
и другие. Тамерлан весь в черном, очень сумрачен.
Тамерлан
Как, выпали из теплых гнезд голубки?
О глупые! Ужель на первых вас
Я должен мщение свое обрушить?
Обычай мой известен; почему же
Правитель ваш не выслал вас ко мне,
Когда молочно-белые знамена
Сиянье милосердья источали?
Благой призыв отвергли вы с презреньем:
Зачем же приходить ко мне сейчас,
Когда от черных, как смола, шатров
Исходят ярость, ненависть и ужас,
Твердящие о том, что слишком поздно
Решился покориться мне Дамаск?
Первая девушка
Богоподобный царь, земли властитель,
Живое воплощенье благородства!
Тебе на радость создан был весь мир;
Твой трон священный небесам угоден;
Могучий, ты светилу дня подобен
Величием и дивной красотой!
О царь, внемли нам! Сжалься над Дамаском,
Над старостью согбенной, чьи седины
Как бы венчают честь и благородство;
Над брачным ложем, где сейчас мужья,
Познавшие святую радость брака,
Потоки слез кровавых проливают,
Обняв трепещущих от страха жен.
Нашептывает им коварный страх,
Что мощная десница Тамерлана
Тела их разлучит, прервет биенье
Любовью переполненных сердец;
Они как смерть бледны, их гложут мысли
О том, что наш правитель беспощадный
Отринул милосердье рук твоих
(Любимых ангелами, но ужасных
Для фурий, порожденных адской тьмой),
Опасности подвергнув их свободу,
Семью, возлюбленный очаг и жизнь.
О, сжалься, повелитель, и над нами,
И над младенцами, и над народом,
Что воевать с тобой не замышлял!
О, сжалься, сжалься, доблестный владыка,
Над городом коленопреклоненным
И в знак прощения прими от нас
Венец, из листьев золотых сплетенный:
Все люди именитые Дамаска,
К нему благоговейно прикасаясь,
Заветное желанье выражали
Чтоб наравне с египетской короной
Он гордо украшал твое чело.
Тамерлан
Напрасны ваши слезные моленья:
От клятвы не отступит Тамерлан.
Вот мой победоносный меч. Ответьте:
Что в этот миг вы видите на нем?
Первая девушка
Я вижу лишь сверканье грозной стали.
Тамерлан
Так, значит, взоры вам туманит страх:
Там смерть сидит, властительная смерть
С отточенной косой в бесплотной длани,
Я рад, что вы не видите ее:
Теперь она уже перелетела
На копья конной стражи. Эй, Техелл,
Пусть воины покажут этим девам
Мою служанку-смерть в плаще багряном,
Сидящую на копьях слуг моих.
Девушки
О, сжалься, царь!
Тамерлан
Возьмите их и смерть им покажите.
Девушек уводят.
Нет, я не пощажу египтян гордых,
Не изменю обычаям своим,
Пусть даже мне предложат небеса
Богатства златоносных волн Тихона
Или любовь Венеры, пожелавшей
Покинуть Марса и со мною лечь.
Они отвергли флаг пощады, зная,
Что так же месть моя неотвратима,
Как ход созвездий, смерть или судьба.
Входит Техелл.
Вы показали смерть дамасским девам?
Техелл
Да, господин. На городских стенах
Висят их окровавленные трупы.
Тамерлан
Я думаю, что жителям Дамаска
Страшнее это зрелище, чем смерть.
Идите и предайте всех мечу.
Все, кроме Тамерлана, уходят.
О Зенократа, как ты хороша,
Нет, это слово низменно и слабо!
Как ты божественна, когда, печалясь
За родину свою и за отца,
Неприбранная, льешь потоки слез
И, словно Флора на восходе дня,
Льняные кудри по ветру развеяв,
Жемчужины роняешь на траву,
Струишь сапфиры по ланитам светлым,
Где матерь муз бессмертных, красота,
Пером слоновой кости томы пишет
О прелести твоих печальных глаз,
Тех дивных глаз, что в косах ночи мглистых
Сверкают ярче всех светил лучистых,
Тех ангелов, что в латах слез росистых
С моей душой неравный бой ведут
За родину свою, за жизнь султана.
Страх за отца снедает Зенократу,
А для меня ее печаль опасней,
Чем для Дамаска - все мои войска.
Персидский царь и повелитель турок
Так не смущали помыслов моих,
Как их смущает горе Зенократы.
Но что такое красота? - немолчно
Мой дух, смятенный скорбью, вопрошает.
Когда бы перья всех поэтов мира
Прониклись мыслями своих хозяев
И нежностью, живущей в их сердцах,
В их думах, в их мечтаньях одиноких;
Когда б в себя впитали стихотворцы
Нектар цветов поэзии нетленной,
В которой, словно в зеркале, мы видим
Все высшее, что свершено людьми;
Когда бы создали они потом
Бесценные по совершенству строки,
Их все равно тревожили б всечасно
Та мысль, та прелесть, та черта, то чудо,
Которые не воплотить в словах.
Но совместимо ли со мною, с мужем,
С воинственным, суровым полководцем,
Чье имя на людей наводит страх,
Такие расслабляющие мысли?
Как знать? Быть может, мы награду ищем
Лишь в благосклонном взоре красоты.
И каждый воин, жаждущий величья,
И подвигов, и славы, и побед,
Склониться должен перед красотою?
Я, победитель, побежденный чувством,
Которому не мог сопротивляться
И царь богов, - когда он покидал
Чертог свой звездный, чтоб в ином обличье
У очага пастушьего согреться,
Я отдал бы весь мир, чтобы поверить,
Что истинная слава лишь в добре
И лишь оно дарит нам благородство.
Кто там идет?
Входят несколько слуг.
Кормили вы сегодня Баязида?
Слуга
Да, господин.
Тамерлан
Втащите клетку. Пусть мне донесут,
Подвергся ль - разграблению Дамаск.
Слуги уходят.
Входят Техелл, Теридам, Узумхазан и другие.
Техелл
Мы овладели городом и взяли
Немалую добычу, государь.
Тамерлан
Отлично. Что ты нового узнал?
Техелл
Султан и Алкидам, царь Аравийский,
Так яростно стремят на нас войска,
Как будто предрешен исход сраженья.
Тамерлан
Он предрешен; ты это должен знать.
Слуги втаскивают клетку с Баязидом; за ними идет
Забина.
Теридам
Мы знаем, что победа будет нашей,
Но, государь, во имя Зенократы,
Позволь нам жизнь султана сохранить.
Тамерлан
Я сам хочу того же, Теридам,
Затем что всеми - даже Тамерланом
Достойна Зенократа управлять.
Мое подножье, Баязид, признайся;
Ты думаешь, я проиграю битву,
А ты свободу снова обретешь?
Оставьте клетку здесь, пока мы будем
Готовиться к сражению с султаном.
Молись за Тамерлана, Баязид!
Тамерлан, Техелл, Узумхазан и персы уходят.
Баязид
Иди, и пусть тебя постигнет смерть!
Пусть миллионы воинов пронзят
Мильонами мечей твою утробу!
Пусть под тобою конь падет от ран!
Пусть фурии, покинув тьму Коцита,
Преследуют тебя, пока ты сам
Не бросишься на вражеские копья,
А в грудь заговоренную твою
Пусть тучи стрел отравленных вопьются!
Пусть пушки, извергая дым и пламень,
На части Тамерлана разнесут!
Забина
Пусть все мечи, все копья, пики, стрелы
В его груди найдут себе приют!
Пусть кровь по капле выступит из ран,
И боль рукой неспешной стиснет сердце,
И в ад низринется его душа!
Баязид
Увы, Забина! Мы его клянем,
Земля ярится, негодует небо,
Но бережет его такая сила,
Которая страшней богам всевышним,
Чем Парки или киммерийский Стикс.
Нам суждено в отрепьях ненавистных
Терзаться страхом, голодом, стыдом
И, не надеясь на освобожденье,
Скорбя, смотреть прошедшему вослед.
Забина
Нет бога, нет судьбы, нет Магомета,
Нет злого духа в мраке преисподней,
Коль в гнусном рабстве суждено нам сгнить!
Земля, разверзнись! Покажи нечистым
Такой же мрачный, безнадежный ад,
Как берега проклятого Эреба,
Где сонмы душ, вопя и трепеща,
Страшилище - Харона тщетно молят,
Чтоб их в Элизий переправил он.
Зачем нам жить, червям порабощенным?
Зачем нам жить, скажи, о Баязид?
Ужели для того, чтоб целый мир
Увидел нас в ярме уничиженья,
Чтоб он смеялся над былым величьем,
Над мощью, превращенной в жалкий прах?
Баязид
О жизнь, ты омерзительнее мне,
Чем гнусная блевота змей стигийских,
Которая зловоньем полнит ад
И нестерпимо грешников терзает!
О вы, орудья зренья моего!
Вы видите, что имя Баязида,
Его венец и честь пятнает вор
Так почему, глаза, вы не ослепли,
Не погрузились в тьму моей души?
