Стивен Миллхаузер - Полет на воздушном шаре, 1870 год
Стивен Миллхаузер - Полет на воздушном шаре, 1870 год краткое содержание
Миллхаузер Стивен
Полет на воздушном шаре, 1870 год
Стивен Миллхаузер
ПОЛЕТ НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ, 1870 ГОД
Перевод Анастасии Грызуновой
Пруссаки окружают*; выхода нет; и потому я рывками поднимаюсь в воздух, одной рукой вцепившись в край качающейся плетеной корзины высотой мне по пояс, другой стискивая стропы, что тянутся от корзины к обручу наверху, а под собой вижу запрокинутые лица, протянутые руки, машущие шляпы и кепи, в ветреном синем октябрьском воздухе слышу крики "Vive la France!"** и "Vive la Re.publique!".*** Валлар, мой пилот, стоит подле меня в своей туго перепоясанной шинели, спокойный, точно глядит из окна мясной лавки. Задача проста: перелететь линию расположения прусских войск, приземлиться в неоккупированной Франции, организовать в провинциях сопротивление. Потом в Туре присоединюсь к Гамбетте****. Опасностей масса; пункт назначения сомнителен, как ветер; но сейчас я под утренним солнцем поднимаюсь над крышами Парижа, и меня завораживает это величественное зрелище - сияние позолоченного купола Дома Инвалидов, неровные башни Сен-Сюльписа, ряды бронзовых пушек на больших колесах в садах Тюильри, стада овец на городских площадях, солдаты, что купаются в Сене возле взорванного моста, и гляди-ка! семафорный пункт на вершине Триумфальной арки, река изогнулась зеленым полумесяцем, люди на крышах смотрят в сторону фортов и холмов. И на каждой улице - дрожание света и цвета, Национальная гвардия в алых кепи, синих гимнастерках и красных брюках, дамские зонтики - желтые, фиолетовые и зеленые, блеск длинных штыков на ружьях. Вот красный тюрбан зуава, а вот внезапная медная вспышка - шлем офицера-кавалериста с конским хвостом - а юго- восточный ветер несет нас к северо-западным бастионам.
______________
* Речь идет о Франко-прусской войне 1870-1871 гг., в ходе которой во Франции пала Вторая империя - ее сменил режим "правительства национальной обороны". После поражения Франции в 1871 г. Пруссии отошли Эльзас и северо-восточная Лотарингия - таким образом завершилось объединение германских государств и формирование Германской империи.
** Да здравствует Франция! (фр.)
*** Да здравствует Республика! (фр.)
**** Леон-Мишель Гамбетта (1838-1882) - французский политический и государственный деятель, в "правительстве национальной обороны" с сентября 1870 по февраль 1871 гг. занимал пост министра внутренних дел.
* * *
Париж окружают толстые стены с амбразурами. Тридцатифутовые стены, и в них девяносто четыре выступающих бастиона. Стены прорезаны ружейными бойницами и оснащены тяжелыми пушками. Наверху Национальная гвардия, солдаты регулярной армии и толпы из провинций день и ночь стоят на страже. Париж, город света, город двадцати тысяч кафе, превратился в средневековую крепость. За стеной ров шириной в десять футов. За рвом по окружности стоят шестнадцать фортов, и в каждом - от пятидесяти до семидесяти тяжелых орудий. По холмам за линией фортов пролегает линия осады армии Мольтке*. Был ли в истории город, защищенный лучше? Париж неприступен. Мы никогда не сдадимся.
______________
* Хельмут Карл Бернхард Мольтке-старший (1800-1891) - прусский и германский военный деятель, с 1871 г. - генерал- фельдмаршал, военный теоретик. Парижане так и не прорвали осаду Мольтке; 1 марта 1871 г., после подписания предварительного мирного договора между Францией и Пруссией (26 февраля) германские войска вошли в Париж.
* * *
Внизу я вижу солдат, с вершины стены глядящих вверх. Они машут кепи, приветственно воздевают приклады. Прямо за бастионами на западе, на холме Мортемар в Булонском лесу видны рыжие вспышки огня, косой дым, точно из дымохода. Дым ложится на воздух, словно снежная шапка на стену. Я различаю красное на фуражках артиллеристов. Экипажи и ландо жмутся к орудию, женщины в длинных платьях стоят и смотрят - выстрелы тяжелых орудий превратились в одно из парижских увеселений.
* * *
У меня над головой надулся громадный желтый шар из пропитанного лаком хлопка, наполненный каменноугольным газом. Диаметр пятьдесят футов великолепная мишень для прусских игольчатых ружей. Единственной пули хватит, чтобы обратить небеса в шар смертоносного пламени. Но сейчас, пока мы плывем меж северными и западными фортами, опаснее всего непредсказуемые движения самого шара. Валлар может заставить его подняться выше, сбросив мешки с песком, может заставить спуститься, открыв клапан и выпустив газ, но даже Валлар не в состоянии контролировать внезапную смену ветра, рывки и крен корзины, температуру воздуха, которая заставляет газ расширяться и сжиматься. Валлар изучает морской компас, свисающий с крюка на стропе, и висящий рядом барометр. Мы оба прекрасно осознаем, что шар неуправляем. Изобретатели предлагали паруса, пропеллеры, стаи птиц прямиком из сказок. Если б стенки корзины были повыше! В осенне-рыжих холмах попрятались прусские батареи. В холодном ясном воздухе внезапно раздается резкий вопль петуха с какой-то фермы.
* * *
Я цепляюсь за шнур, держусь за низкий край корзины и смотрю вниз на поля и рощи, на редкие фермы, на деревеньку с церковью. Мы поднялись на тысячу футов, сообщает Валлар. В свежем октябрьском воздухе теперь почти мирно. Красно-бурые холмы с желтыми заплатами, текучая тень шара. Наверху почти забываешь о прусских лесных лагерях, о мешках с песком в окнах Лувра, о трапезах с кониной, о лицах дезертиров, бежавших в Монпарнас после битвы при Шатийоне, о койках для раненых в фойе "Комеди Франсэз" - забываешь в этом небе, покойном синем небе, проплывая над осенними лесами, тихими солнечными полями.
* * *
Внезапно из рощицы появляется улан на вороном коне. Его блестящий шлем с высоким плюмажем - точно купол диковинного храма. Я различаю саблю у него на бедре, белый кушак через грудь. Он видит шар, и тут из рощи появляется второй улан - в руках копье больше коня. Он пристально смотрит на нас. На верхушке копья трепещет флажок. Вот они бросаются за нами; кричат; я вижу третьего улана, четвертого. Слышу резкий звон ружейного выстрела. Стая ворон с воплями взлетает над рощей. Валлар режет шнур мешка с песком на боку корзины, второй, третий; мы устремляемся вверх; корзина опасно качается; на руке что-то липкое; струйка крови; уланы далеко внизу, восемь человек, десять; я бинтую задетую пулей руку. Уланы все уменьшаются, скачут за нами, а мы раскачиваясь поднимаемся в холодные воздушные сферы.
* * *
Мы взлетели до десяти тысяч футов, и в ясном обжигающем воздухе я смотрю вниз и не узнаю больше мир: редкие зеленые и буро-лиловые пятна, темные петляющие царапины, кусочки облаков, точно плывущий снег. На такой высоте, откуда люди неразличимы, где осталась лишь Природа, человек потрясен и встревожен. Я раздумываю о безбрежности Природы и малости Человека, но мысль смутна, она не выражает того чувства, что тьмою шевелится во мне. Точно внутри открылась расщелина; трещина; рана; да; не пулевая царапина, но внутренний разлом; и в этой черноте все бессмысленно; борьба ли, сон, зевок или кровотечение; выполню я задачу или уплыву на луну; в этой уродливой черноте нет разницы между Парижем и Берлином; между Парижем и пожрать. Злобные высоты! Здесь лишь смерть грез, мрачный хохот падших ангелов с крылами адского пламени. Ужасное безразличие струится сквозь меня, сотрясая до костей. И все время голосок - шепчет, шепчет: какая разница, то или это... Я разглядываю замерзшую руку на краю корзины. Пальцы, говорю, пальцы, пальцы, но сло.ва не узнаю. У людей есть руки. На руках есть пальцы. На каждой руке пять пальцев. Десять пальцев на обеих руках. Франция - страна. Англия - страна лавочников. Хлодвиг, король франков, нанес поражение римским легионам при Суассоне*. Гай Юлий Цезарь был убит в 44 г. до н. э. У Валлара на усах висит сосулька.
______________
* Хлодвиг I (466-511) - король салических франков из династии Меровингов, затем - всего Франкского королевства. В 486 г. нанес поражение войскам бывшего римского наместника Сиагрия при Суассоне. Владения франков расширились таким образом до Луары, что стало началом формирования Франкского королевства.
* * *
Прошло - точно головокружение, точно безумие, когда Валлар потянул трос клапана, и мы начали снижаться с опасных высот. Я смотрю на Валлара немногословного, невозмутимого, неизменного. Широкоплечий двадцатишестилетний мужчина, крестьянский сын из деревни под Руаном. Он заверил меня, что провинции восстанут и сомнут захватчиков. Валлар рассказывает историю про крестьянина: тот наткнулся на дозорного-пруссака, бросился на него и зубами выгрыз ему глотку. Я спрашиваю, где Валлар научился управлять воздушным шаром. "Орлеанский вокзал", - отвечает он, как всегда лаконично, и я тут же представляю себе огромный зал ожидания Орлеанского вокзала - длинные столы, шеренги швей в свете газовых ламп сшивают громадные полосы ситца, скручивают морские канаты и делают оплетку на воздушные шары, а рабочие в синих блузах плетут корзину. В зале на полу возле заброшенных железнодорожных путей улеглись на бок полунадутые шары, огромные и провисшие - их внушительные изгибы неясно вырисовываются над головами рабочих, наполовину закрывая стены. Высоко вверху, под крышей из металла и стекла, с вокзальных балок повисли на веревках корзины. В одной из таких учебных корзин Валлар готовился к полету, смотрел вниз на длинные столы, на ряды газовых ламп по стенам, на занятые шитьем женские руки, на клапаны шаров, лежащих на путях.
