Бен Маркус - Женская пантомима
Бен Маркус - Женская пантомима краткое содержание
Маркус Бен
Женская пантомима
Бен Маркус
Женская пантомима
Рассказ
Перевод: Вадим Михайлин
Первым препятствием на пути к достижению совершенства в искусстве женской пантомимы является переизбыток костей в голове, руках, ногах и туловище. Наилучших результатов позволяет добиться "бескостный" подход, когда плоть можно "лепить" по канонам самых разнообразных лицевых и позиционных стилей. Пантомима, исполняемая мужчиной с полным набором костей ("этажеркой"), чаще всего ходульна, невразумительна и представляет собой всего лишь жалкое подобие истинного бихевиора. В человеческом теле слишком много лишних костей, мешающих выявлению скрытых форм и поз, посредством которых высвобождается очистительный эмоциональный узус. Женщина, предпринявшая попытку миметизировать избыточный эмоциональный фон, опираясь при этом на природный набор костей, обречена на неудачу. И только мимостиль, основанный на "сокращенном костяке", может эффективно способствовать достижению душевного благополучия.
Чаще всего наличие и местоположение излишних костей (мезги) в женской голове определяют путем долговременного (месяц и более) простукивания ее поверхности лицевым молотком, причем стиль работы молотком должен быть скорее беспокоящим. Обрабатывая молотком одни и те же участки xthtgf, мы постепенно размалываем излишний костный субстрат, большая часть которого расположена в теменной и затылочной части, каковой и выводится затем из организма естественным путем со слезами, слюной или потом. Любая кость, от которой можно избавиться таким образом, не является жизненно важной: она всего лишь временная скорлупа, чьи оковы следует сбросить.
Малокостная женщина, способная набрать как минимум семь фунтов дополнительной лицевой массы, не увеличивая при этом веса остального тела, не нуждается в удалении головных костей. Дополнительная лицевая плоть, как правило, необходима даже самым пластичным из мимов, работающим в "пластилиновом" или "блинном" стиле. Вероятно, наиболее действенным способом локального ожиривания лица на сегодняшний день остается употребление сливок по норме не менее одного галлона в день. Другой рекомендуемый способ связан с перемещением жира с иных, более насыщенных участков тела, таких, как бока и бедра. При этом жир методом агрессивного массажа возгоняется вверх по туловищу и далее в голову, после чего шею стягивают жгутом до тех пор, пока жир не "схватится" и не сформирует естественные пласты в щеках и вокруг глаз.
Если оставить в стороне эти довольно трудоемкие методики, применимые только к маленьким женщинам, любая женщина может добиться существенного сокращения костного субстрата, пожертвовав несколькими фунтами мелких костей в руках и ногах, парой ребер, кое-каким излишним материалом в районе позвоночника ("шток"), коленными чашечками и отдельными фрагментами обеих лопаток. От этих костей, уже разломанных, измельченных и перемолотых, безопаснее всего избавляться через специальную зону костесброса, которую формируют в районе грудины.
Операции по удалению других костей более рискованны, но тем существенней обретаемая взамен мимическая адаптивность. Удаление части челюсти позволяет женщине исполнять пантомиму "головастик",которая оказывает успокаивающее воздействие практически на любую эмоцию, но прежде всего на чувство зависти. Из бескостных рук можно сплести великолепные тенеформы и силуэты, что позволяет исполнять "курочку" и "водопад". Репертуар безруких мимов Джеральдины включает "флюгер" и "слона", не говоря уже о "безрукавке Джона Хенри". Поскольку лишними можно смело счесть все зубы за исключением двух передних, удаление оных позволит вам исполнять гортанные мимы и мимы из серии "чужой язык", совершенно незаменимые при состояниях эмпатии и благоговейного трепета.
Конечно, столь радикальная автохирургия может показаться чересчур серьезным испытанием, но тем приятнее вам будет узнать, что избыточные кости, разломанные и измельченные, вовсе не обязательно удалять из организма; их можно перевести под кожей в район брюшины или затолкать круговыми движениями в аутентичные массивы плоти на ягодицах, где костная масса может храниться долгие месяцы, при условии, что ягодицы будут регулярно массироваться и вымачиваться в воде. Восстановление костей по прежнему местоположению - процесс элементарный: нужно просто-напросто протолкнуть их под кожей в исходную область и затем фиксировать при помощи особой телесной струбцины, так называемого hеставратора, который неделю или около того носится под специальным нательным бельем из плотной хлопчатобумажной ткани, пока кости снова не приживутся и не восстановят свои изначальные функции.
Что мне делать с костями после того, как я их удалила?
Если после удаления костей из тела у вас осталось достаточное количество твердой костной массы, из нее следует вырезать бихевиор-свисток, или телесную флейту. Музыка, исполняемая на инструменте, изготовленном из элементов собственного тела, поможет женщине лучше справляться с эмоциями, переживать стрессовые ситуации, а кроме того позволит ей познакомиться с ощущением так называемого временного коллапса, которое помогает избавиться от чувства верности и привязанности к вещам и людям. Мелодии телесной флейты могут использоваться также и для того, чтобы остановить чужое движение, чтобы заставить другого человека заснуть, заплакать или причинить себе увечье - в зависимости от репертуара.
Зверомимы
Представляется вполне естественным, что мимическое изображение зверя (обманка) создает соответствующий внутренний настрой, приводя чувства в усеченное, "животное" состояние. Большинство людей, в том числе и женщины, регулярно и неосознанно миметизируют животных. Женщина-мим ("тихая Глэдис"), которой хочется обуздать собственные чувства, вполне может воспользоваться каким-нибудь из популярных каталогов звериного поведения, скажем, "Библией бихевиора", и за счет тонко подобранных к повседневности зверодействий расширить спектр так называемого человеческого поведения, каковое вынуждена демонстрировать женщина, чтобы аранжировать основные задачи типа ходьбы, плавания, чтения и говорения разнообразными животными бихевиорами: топотом, мяуканьем, почесыванием, взбрыкиванием, ляганием, пыхтением, шипением, подкрадыванием в траве. Всякая женщина должна сама решать, какие животные представляют именно те модели бихевиора, которые ей прежде всего необходимо в себе подавить - или вовсе от них избавиться. В мире теперь столько разных зверей, а история бихевиора стала настолько богатой, что женщине не составит труда найти именно то животное, которое соответствует ее эмоциональному сюрплюсу (демоническому знаменателю); впрочем, поиски подходящего животного лучше всего начинать на старой доброй американской ферме.
Моя зверомимическая практика целиком строилась на твари, известной под названием "лошадь". Я всячески пыталась усвоить лошадиные позы и манеры рысь, галоп, кентер, умение есть из торбы, встряхивать "гривой", взбрыкивать, когда меня знакомят с новыми людьми, - включая овладение изощренными навыками ржания и храпа, в которых я упражнялась при всякой возможности, пока не научилась самым естественным образом вводить эти звуковые комплексы в повседневную речь так, чтобы окружающим казалось, будто я всего лишь громко прочистила горло - подобного рода лошадизмы требовали от меня такого внимания, что к концу дня во мне физически не оставалось ни одного живого, сколь-нибудь осознанного чувства, а мое мятежное сердце, забыв обо всем прочем, превращалось в простенький насос. Может статься, что главный итог зверомима - та неимоверная усталость, каковой добиться иным способом попросту невозможно. Даже наблюдать за зверем утомительно. Подражать ему - смерти подобно.
Мои самые ранние воспоминания об отце связаны с собачьими пантомимами; затем настало время "волчьего" бихевиора, который сделался неотличим от его естественного поведения: он настолько проникся родительскими чувствами, что почти совсем перестал заходить в дом, стал злобным и раздражительным и слонялся целыми днями во дворе. На собачьей стадии утро в нашем доме в Огайо начиналось с того, что отец принимался бегать под дверью моей спальни, рычать, скрестись и лаять; он скулил, он выл, он издавал душераздирающие звуки, а иногда скрежетал зубами так, словно пожирал кусок сырого мяса. Время от времени он и впрямь изображал, что ест меня. Если я, еще толком не проснувшись, едва переставляя ноги, подходила к двери, чтобы выяснить, что там за шум, он уносился прочь, и, открыв дверь, я обнаруживала всего лишь пару свежих царапин, потеки слюны и странный запах, исходивший от темного и твердого комочка кала. Стоило мне вернуться в постель, и он снова оказывался тут как тут, лаял хриплым отцовским лаем и скребся в дверь, а потом принимался скулить и бросаться на нее всем телом.
