Ирвин Шоу - Рассказы из сборника Отступление
Обзор книги Ирвин Шоу - Рассказы из сборника Отступление
Шоу Ирвин
Рассказы из сборника 'Отступление'
ИРВИН ШОУ
Рассказы из сборника "Отступление".
Перевод Г.Косова.
Отступление.
Роль в пьесе.
Ветераны вспоминают.
Обитель страданий.
Причуды любви.
А я ставлю на Демпси.
Перестань давить на меня, Рокки!
Помощник шерифа.
Греческий полководец.
Жители иных городов.
Ирвин Шоу приобрел репутацию одного из виднейших американских писателей этого века благодаря таким, получившим высокую оценку критики романам, как "Молодые львы" и "Две недели в другом городе", а так же сборника рассказов "Ставка на мертвого жокея". Данное собрание его ранних рассказов открывает перед нашим взором захватывающую картину того, как развивался талант ныне маститого автора.
Отшлифованная до совершенства проза, столь типичная для Ирвина Шоу, полностью заблистала в его поздних, более крупных работах. Однако она прекрасно звучит и в ранних коротких рассказах, которые, как известно, являются одним из наиболее сложных литературных жанров.
Ни один из этих рассказов в Англии ранее не публиковался, и их выход в свет, вне сомнения, явится ярким событием в литературной жизни страны, увеличив число поклонников творчества этого выдающегося писателя.
ОТСТУПЛЕНИЕ
Колонна грузовиков, лениво извиваясь, втянулась на небольшую площадь рядом с церковью Мадлен1 и остановилась в тени деревьев. При отступлении из Нормандии на машины осело столько пыли, что они казались мохнатыми, а черные кресты под этим сухим, шероховатым покрытием были едва различимы даже в ярких лучах парижского солнца.
Моторы замерли, и на площади все вдруг стихло. Водители и солдаты лениво потягивались в своих грузовиках, а люди за крошечными столиками летних кафе равнодушно взирали на линию побитых пулями машин на фоне зеленой листвы и греческих колонн Мадлен.
Возглавляющий колонну майор неторопливо поднялся с сиденья и вылез из своего автомобиля. Некоторое время он стоял, подняв глаза на Мадлен, покрытый с ног до головы пылью, средних лет человек в скверно сидящем на слегка оплывшем теле, потрепанном мундире. Затем этот, столь мало похожий на военного, офицер повернулся на каблуках и медленно зашагал через площадь в сторону "Кафе Бернар". Под слоем пыли глубокие морщины на его усталом, лишенном всякого выражения лице выглядели как-то театрально, а светлые пятна, оставленные защитными очками, придавали физиономии майора зловещий вид. Офицер тяжелой походкой шагал мимо своих машин и людей. Солдаты равнодушно и без всякого любопытства смотрели ему вслед, так, словно они знают его много-много лет и услышать что-то новое от него уже не рассчитывают. Некоторые из них слезли с грузовиков и задремали, улегшись под солнцем на тротуаре. Со стороны их можно было принять за тела, оставшиеся после боя, - боя не столь серьезного, чтобы нанести ущерб зданиям, но достаточно кровопролитного, чтобы оставить несколько трупов.
Майор подошел к стоящим на тротуаре столикам "Кафе Бернар" и обратил на пьющих равнодушный взгляд холодных глаз. Точно так он несколько мгновений тому назад изучал Мадлен. Посетители, в свою очередь, смотрели на офицера с каменным выражением лиц, как привыкли смотреть на немцев за четыре года оккупации.
Майор остановился перед столиком, за которым в одиночестве и с полупустым бокалом пива в руке сидел Сегал. Губы немца дрогнули в едва заметной улыбке при виде маленького лысого человечка в костюме пятилетней давности, который, видимо, лишь ценой невероятных усилий удавалось содержать в пристойном виде, и штопаной-перештопаной рубашке. Голая как колено голова человечка ярко сверкала в лучах яркого солнца.
- Вы не возражаете...? - спросил майор, указывая тяжелым, медленным движением руки на свободное место рядом с Сегалом.
- Не возражаю, - ответил Сегал, пожимая плечами.
Немец опустился на стул и демонстративно вытянул перед собой ноги.
- Garcon, - произнес он, - два пива.
Некоторое время они сидели молча. Майор внимательно смотрел на своих, распростертых на тротуаре и похожих на трупы солдат.
- Сегодня мне необходимо выпить в обществе гражданского лица, - сказал немец по-французски.
Официант принес пиво, поставил высокие бокалы на стол и бросил между ними два картонных поддонника. Майор машинально придвинул обе картонки к себе.
- За ваше здоровье, - сказал он, поднимая свой бокал.
Сегал поднял свой, и они выпили.
Майор пил жадно, закрыв глаза, и почти опустошил бокал, прежде чем поставить его на стол. Затем он открыл глаза, слизал языком с верхней губы небольшие клочья пены, обвел взглядом окружающие их здания и сказал:
- Красивый город. Очень красивый город. Наверное, я пью здесь последний раз.
- Вы были на фронте? - спросил Сегал.
- Да, я был на фронте.
- И теперь возвращаетесь?
- Да, я возвращаюсь. Фронт тоже возвращается. - Он мрачно усмехнулся и добавил: - И ещё не известно, кто из нас возвращается первым. - Майор допил пиво, перевел взгляд на Сегала и внимательно глядя ему в глаза, произнес: Скоро здесь будут американцы. Что вы об этом думаете?
Сегал несколько нервно погладил подбородок и сказал:
- Неужели вы действительно желаете, чтобы парижанин отвечал на этот вопрос?
- Нет, - улыбнулся майор. - Думаю, что этого делать не стоит. Скверно, что американцам вообще пришлось вмешаться. Однако переживать по этому поводу уже, пожалуй, поздно.
Теперь его лицо под слоем похожей на боевую раскраску пыли казалось усталым, спокойным и умным, хотя и не очень красивым. Это было лицо человека, который после работы читает книги и время от времени ходит на концерты добровольно, а не только под давлением супруги.
- Garcon, ещё два пива, - распорядился майор, и, обращаясь к Сегалу, спросил: - Вы не против того, чтобы выпить со мной ещё бокал пива?
Сегал посмотрел на бронированные машины, на две сотни отдыхающих солдат, задержал взгляд на тяжелых, смотрящих в небо пулеметах и пожал плечами. Смысл этого циничного жеста был предельно ясен.
- Нет, - усмехнулся майор, - у меня не было намерения использовать вооруженные силы Германии для того, чтобы заставить француза выпить со мной пива.
- С того момента, как немцы оккупировали Париж, я не только не пил с вашими соотечественниками, но и не беседовал ни с одним из них, - сказал Сегал. - Ровно четыре года. Однако, в качестве опыта стоит попробовать. Сейчас самое время. Ведь очень скоро подобное будет просто невозможно. Разве я не прав?
Майор предпочел этот выпад проигнорировать. Он внимательно посмотрел на своих солдат, развалившихся в тени греческого храма, тщательно воспроизведенного парижанами в самом сердце своего города. Военные грузовики и люди в униформе рядом с классическими колоннами являли собой нелепое зрелище. Казалось, что офицер не в силах оторвать глаз от брони и солдат, словно между ним и подчиненными существовала невидимая и горькая связь - нерушимые узы, которые невозможно разорвать на миг, даже сидя в кафе за бокалом пива.
- Ведь вы - еврей, не так ли? - спросил майор негромко, наконец повернувшись к Сегалу.
Подошел официант, поставил на стол два бокала пива и положил рядом поддонники.
Сегал надавил ладонями на колени, чтобы скрыть дрожь в пальцах и не дать вырваться на волю ужасу, который пронизывал все его тело каждый раз, когда он слышал слово "еврей". Первый раз он испытал этот смертельный страх четыре года тому назад - летом 1940-го. Сейчас он молчал, облизывая губы и машинально оглядываясь по сторонам в поисках дверей, подворотен, темных проулков или входов в метро.
- За ваше здоровье, - сказал майор, поднимая бокал. - Перестаньте. Давайте-ка лучше выпьем.
Сегал смочил губы пивом.
- Перестаньте, - повторил майор. - Вы можете сказать мне правду. Ведь, если вы откажетесь говорить, мне ничего не стоит позвать сержанта и приказать ему проверить ваши документы.
- Да, - сказал Сегал. - Я - еврей.
- Я так и знал, - произнес майор. - Именно поэтому я к вам и подсел. Офицер вновь пристально посмотрел на своих людей. Взгляд этот говорил о его неразрывной связи с ними, но в тоже время был лишен любви, тепла и даже проблеска надежды. - У меня есть несколько вопросов, на которые лучше вас мне никто не ответит.
- Слушаю, - с тревогой в голосе выдавил Сегал.
- Не будем спешить, - сказал майор. - Мои вопросы могу немного подождать. Разве вам не известно, - продолжил он, с любопытством глядя в глаза собеседника, - что во Франции евреям запрещено посещать кафе?
- Я знаю об этом, - сказал Сегал.
- Кроме того, всем евреям предписано носить на одежде желтую звезду.
- Да.
- У вас же звезды нет, и я средь бела дня встречаю вас в кафе.
- Да.
- Вы - очень смелый человек, - с легким налетом иронии произнёс майор. - Неужели желание выпить стоит угрозы депортации?
- Это вовсе не желание выпить... - пожал плечами Сегал. - Боюсь, что вам этого не понять, но я родился в Париже, и вся моя жизнь прошла в кафе на бульварах.
